Она шла неспешно, не торопя Жуть рядом с ней.
— Куда ты меня ведешь? — все стены выглядели одинаково. Они были в каком-то туннеле.
Если ее путали туннели выше, то это место было еще непонятнее. Впереди все выглядело так же, как сзади.
Жуть опустил ладонь на стену и замер, чтобы отдышаться.
— У Жутей много тайн. Некоторые тебе нужно знать.
— У Жутей есть тайны? — с сарказмом спросила она. — Вот бы не подумала.
— О, ты не слышала много историй, принцесса. Историй, от которых кости задрожали бы от страха, историй, от которых сердце радостно запело бы. У нас большая история.
От одной детали она нахмурилась.
— И ты все это помнишь? Редкие Жути помнят много о своей жизни до… недавнего времени.
— Потому что они не были Жутями раньше. Наши воспоминания отбирают, когда мы становимся монстрами из теней.
Ей стало не по себе. Они не всегда были Жутями? А кем они были?
Даниэлла уже знала ответ задолго до того, как спросила:
— Когда-то вы были людьми?
Существо кивнуло морщинистой головой.
— Да. Потому твой отец ненавидит нас.
— Потому что вы воровали его народ?
— Нет, — Жуть глубоко вдохнул и оттолкнулся от стены. — Потому что мы сильнее людей и отказались сделать его одним из нас.
Ее отец хотел быть Жутью? Она это не понимала. Он ненавидел чудищ. Он охотился на них всю жизнь и даже отломал рог Императору как трофей.
Она покачала головой.
— Ты ошибаешься. Мой отец не захотел бы такого.
— Разве? — Жуть пошел медленнее, дышал с трудом. — Может, ты знаешь его не так хорошо, как мы.
Она не могла спорить. Отец был для нее такой же загадкой, как и существа тут.
Даниэлла поспешила догнать существо и поймала его за руку.
— Можешь опереться на меня.
— Ах, — глаза существа расширились. Жуть прильнул к ней, сжал ее предплечье. — Спасибо, милая. Так намного лучше.
— Это меньшее, что я могу, — ответила она. — Ты же хочешь раскрыть тайны моего королевства. Я навеки у тебя в долгу.
— Эти тайны ты должна была знать всю жизнь. Но твоему отцу нравится все держать под рукой. Даже тебя, милая.
Даниэлла не ответила. Она смотрела на сияющие стены и гладкие поверхности, видела их отражения. Красивая женщина-человек. Жуть в шрамах и без рогов.
Они очень отличались. Но она ощущала себя безопасно с ним. Хоть она была глубоко под землей. Хоть он мог убить ее, каким бы старым ни был.
Странно было ощущать себя безопасно в самом опасном месте ее королевства.
— Знаешь, — Жуть повернул их в другой коридор. — Быть Жутью не так плохо.
— Разве? Раньше вы были людьми. У вас нет воспоминаний. Вы не помните, была ли у вас семья, друзья и занятия. Вы ничего не помните о том, кем были раньше.
— Верно. Но мы создали жизнь вместе. Тут. И это место красивое.
Она смотрела на тьму и тени. Она слышала капли воды и хлопанье крыльев летучих мышей.
— Вряд ли я в это верю.
— Может, со временем ты увидишь красоту моего дома. Но я не буду торопить, принцесса. Все должны понять этот мир в свое время.
Она обдумывала это. Они замедлились еще сильнее, и она остановила Жуть.
— Прошу, отдохни минутку.
— Все хорошо. Я могу продолжать.
— Нет. Ответь мне на пару вопросов, — она врала. Она видела, как тяжело было идти древнему существу. Он дышал с хрипом. Его ладонь на ее предплечье дрожала. Казалось, он вот-вот упадет.
Она опустила его у стены и помогла присесть. Хоть она устала бы еще сильнее в таком положении, он выглядел удобно.
— Лучше? — спросила она.
— Намного. Задавай вопросы. Нам еще далеко идти.
Даниэлла не врала про вопросы. А теперь она могла их задать.
— Для начала, как мне к тебе обращаться?
Жуть усмехнулся.
— Сказочник.
— Хорошо, Сказочник. Как люди стали Жутями?
Он поднял руку. Мох в ее руке озарял когти.
— Это не сделает один порез. Но отпечаток ладони, пять вонзенных в плоть когтей, могут сделать человека Жутью.
— Почему людей обратили?
— Одних от мести. Других на войне. Кто-то хотел быть Жутью, чтобы не голодать в поле.
Даниэлла покачала головой.
— Народ Холлоу-хилла всегда процветал. Никто не голодал, еды много.
— Ах. Много еды. Но разве ее давали нуждающимся?
— Да, — ответила она.
— Ты видела еду в руках голодных?
Нет. Но ее отец знал, что людям нужна еда, он не дал бы им страдать. Так он всегда говорил ей.
Она с тревогой опустилась на камень рядом с Жутью.
— Как так? У нас много еды. Я видела запасы.
— Холлоу-хилл постоянно торгует. Люди голодают, а еда становится деньгами.
Она не хотела верить в это.
Ее королевство всегда процветало. Люди могли пожаловаться. Никто не терпел бы страдания.
Но она мало знала о своем королевстве. Даниэлла испытала их мучения, потому что теперь стояла в мире, о котором никто не знал.
Сколько людей в Холлоу-хилле знало о существах под их ногами? Никто? Или были те, кто боялся существ из земли?
Она отклонилась на ладони и смотрела на древнее существо.
— Ты говоришь, что все, что я знаю о своем королевстве, — ложь.
Он глядел на нее.
— Не все, принцесса. Но тебе рассказывали не полную правду, а порой скрывали правду, — Жуть попытался встать, но замер, и Даниэлла помогла ему. — Еще несколько шагов. Эти старые кости выдержат.
Они шли в тишине, хотя она пыталась говорить с Жутью. Но он молчал.
Наконец, он остановил ее в конце туннеля. Кто-то собрал камешки друг на друге, создав стену, напоминающую обвал.
— Тут безопасно? — спросила она, глядя на камни, словно они могли вот-вот упасть.
— Да. Это место для поклонения.
Она не думала, что Жути верили в богов или мифических существ.
Она должна была понимать. Они были благородными, талантливыми. Конечно, у них были боги.
Но каменная стена?
Даниэлла склонила голову, пытаясь понять, что видел Жуть. На стене был узор? Она подняла мох выше, но видела только силуэты.
Может, они поклонялись просто стене. Она понимала значение. Может, это была угроза обвала, и они должны были ценить каждый прожитый миг.
Или она пыталась сделать гору из холма.
Даниэлла повернулась к Жути.
— Не понимаю. Это божество? Это место поклонения? Почему здесь?
Жуть поднял ладонь и указал на стену когтем.
— Убери средний камень.
— Тут много камней, — Даниэлла стала считать. — Какой средний?
Жуть шагнул вперед и постучал по камню когтем. Тихий скрежет по камню разнесся эхом.
— Он отмечен, принцесса.
Она была благодарна за тусклый свет. Ее щеки пылали так сильно, что и уши покраснели.
Даниэлла прошла вперед и подняла мох еще раз. В центре камней на одном был нарисован завиток. Круги напоминали волны. Жути разве видели океан?
— Что это значит? — спросила она.
— Вытащи из стены и увидишь, принцесса.
Ей стало страшно. Или это было волнение. Даниэлле хотелось убежать, но она подняла руку, сжала пальцами ледяной камень и вытащила его.
Тени за стеной были густыми. Она разобрала силуэт чего-то за стеной. Чего-то…
Она подняла мох и закричала, свет озарил лицо, глядящее на нее.
Даниэлла отпрянула, упала на пол и выронила мох. Она отползала от стены, отталкиваясь ногами, унося себя от мёртвого тела в камнях.
Смех Жути гнал ее, пока она убегала от пугающего зрелища.
— Принцесса! — позвал он. — Вернись.
— Нет! — закричала она. — Ты знал, что там тело. Знал.
Она дрожала всем телом. Волоски стояли дыбом, сердце колотилось. Она успела лишь на миг разглядеть мужчину, но перед глазами осталось его лицо, словно она видела его сотни раз.
Длинный нос. Широкий у кончика, но узкий и плоский между глаз. Сильные брови с тенью морщин, показывающих, что он часто хмурился. Полные губы подходили его лицу. И тень темной кожи, красивой, как обсидиан, гладкой как стекло.
Там был не человек. В стене было божество, которое было мертвым веками.
Тяжело дыша, она остановилась, когда спина врезалась в стену.
Жуть не двигался. Он стоял у брошенного мха и смотрел на мертвеца.
— Принцесса, я хочу рассказать больше. Вернись.
— Я не подойду к этому существу.
— Существу? — Жуть раскрыл здоровое крыло от эмоций. — Это наш бог, принцесса. И вы ему раньше поклонялись.
— Мы не поклоняемся богам, только людям, — повторила она слова, которые часто кричал ей отец.
— Всем нужны боги, принцесса. Чтобы не бояться смерти, — Жуть поманил ее подойти. — Бог не пошевелится, если ты этого боишься.
Она не хотела даже думать, чтобы мужчина за стеной открыл глаза. Он мог вырваться из камней и сжать ее горло.
Она сглотнула, но встала на ноги. Она осторожно прошла по мрачному туннелю к Жути, стоящему в сиянии мха. Она подняла источник света и озарила им мужчину.
Теперь он пугал меньше. Она знала, что он не пошевелится. Хотя бы надеялась.
Он был красивым. Идеальным и с изъянами одновременно. Свет упал на золото, мерцающее в его бровях.
— Кем он был? — прошептала она.
— Он был всем. Небесный, направленный защищать людей, служить им и направлять их, — Жуть прижал костлявое крыло к телу. — Но люди пошли против Небесных. Уничтожили их, убили, прокляли… Многое случилось в истории до этого момента.
— Откуда ты все это знаешь?
— Я был там, — ответил Жуть. — Я помню, когда все было потеряно. Когда добро поддалось злу, и мир, каким мы его знали, кончился. Я был там, и это все еще обжигает мою душу.
Даниэлла шагнула ближе к телу.
— Как давно это было?
— Много-много лет назад. Больше, чем я могу описать.
— Тогда сколько вам лет? — она повернулась, озарив лицо Жути.
Существо пожало плечами.
— Нет времени на рассказ, но многим из нас века. Мы долго тут жили, сложно различать дни и годы.
Века.
Века гнили под землей как трупы.
Даниэлла поежилась и спросила снова:
— Зачем ты привел меня сюда?