Если его голос был рычащим, когда он ответил, то из-за того, что он злился на алхимиков. Он не поддавался ее запаху и нежным волосам.
— Не двигайся, принцесса.
Он провел влажной тряпкой по ее шее. Кровь пропадала, становилась видна бледная кожа. Каждое движение тряпки показывало ему все больше красивой женщины, которую он знал.
Она сглотнула. Он слышал, как колотилось ее сердце, но вряд ли от страха. Не у нее. Она ничего не боялась, а если и боялась, то отгоняла эмоции, чтобы справиться с ними.
Это его восхищало. Что бы ни бросили Даниэлле, она всегда превращала это в то, чем могла управлять. Что придавало ей сил.
Журчание воды звучало в комнате с их тихим дыханием. Они затаили дыхание, пока он убирал капли крови с ее горла.
Рафаэлю было интересно, о чем она думала. Ее мышцы были напряжены от его близости? Хотела ли она поцеловать его так сильно, как он — ее? Напомнить себе, что она была жива? Что не умерла? Что он не опоздал?
Его ладони задрожали снова, но в этот раз она их поймала.
— Думаю, ты все убрал, — прошептала она.
— Я еще это вижу.
Каждый раз, когда он моргал, он видел монстра на ее кровати, сжимающего ее, пока она отбивалась ногами. И он снова злился, хотя гнев никак не помогал.
Алхимик был мертв. Он сбросил его во тьму Впадины. Тот уже ей не навредит.
Но другие могли. И он позволил им остаться.
Рафаэль сглотнул и выронил ткань.
— Не думаю, что я перестану видеть это.
— Хватит, — прошептала она, удерживая его ладонь у своего лица. — Ты не можешь винить себя в случившемся, Рафаэль.
— Я позволил им остаться.
— И ты заставишь их уйти, — она сжала его ладонь. — Ты не виноват в поступках остальных. Они сами принимают решения. Ты не можешь винить себя.
Мог. И он остаток жизни будет знать, что она чуть не умерла из-за нее.
Он придвинулся к ней. Его колени были по бокам от ее бедер, он опустил голову, чтобы прижаться лбом к ее лбу. Его сломанный рог болел тенью той боли. Он коснулся ее горла.
— Болит?
— Он был не так силен, как ты, — рассмеялась она.
Рафаэль знал, что должен был рассмеяться. Она вспомнила это как шутку. Но он ощутил, как сердце сжалось. Он пытался убить ее.
Он был не лучше монстров, создавших его.
Сглотнув, он оставил тепло ладони у ее горла, которое могло болеть. Ее голос был хриплым. Так было и после его нападения? Она хрипела и скрывала странный тон голоса? Он видел синяки, знал, что она прятала их макияжем?
Он давно не ощущал вину, а теперь это поглощало его.
К его ужасу, слезы обжигали его глаза. Он боялся моргать, чтобы они не упали на ее колени.
Он хрипло сказал:
— Я не должен был нападать на тебя, принцесса. Мои извинения и моя душа в отплату.
— Твоя душа? — она рассмеялась. — Я же говорила, что не хочу твою душу, Рафаэль. У нас была история ошибок до того, как мы узнали друг друга. Я не виню тебя.
— А должна.
— Нет, — Даниэлла придвинулась ближе, опустила руку. Она обхватила его лицо ладонями. — Не буду. Ты защищал свое королевство и свой народ. Я это уважаю.
— Я совершил много ошибок, — прошептал он, наслаждаясь ее прикосновением. Она не отпрянула. Она держала его, словно он был близок ей. — Ты не должна прощать меня.
— Только я должна тебя прощать. Я же важнее, да?
Вопрос ударил его по сердцу. Она знала.
Он не стал скрывать чувства, а кивнул.
— Ты важнее солнца и луны.
— И всех звезд на небе, — ответила она шепотом.
Даниэлла удерживала его лицо, прижалась губами к его, и поцелуй был слаще меда, исцелял его.
— Я прощаю тебя, Рафаэль. Ты — мой защитник, мой император и тот, кто изменил меня к лучшему. Я хочу, чтобы ты мог простить себя.
Он склонился для поцелуя к нежности ее губ и прощения. Он не мог простить себя, но ее дар ему исцелял раны его души.
— Теперь, — сказала она, — заставь их уйти.
ГЛАВА 27
Рафаэль говорил себе сохранять спокойствие. Алхимики были сильными в словах, умнее Жути. Они существовали давно, и если они ощутят его слабость, они проглотят его.
Но как ему сохранять спокойствие, когда он видел только ладони на горле Даниэллы?
Он слышал, как она стонала, пока боролась. Он так и не научил ее, но она почти победила.
Алхимик был сильнее нее. И у него были годы кровавой магии, чтобы было проще убить ее, если он хотел. А он хотел. Экстаз на его лице был заметным.
Рафаэль летел к скрытой комнате, где остальные алхимики ждали того мужчину. В последний миг Рафаэль развернулся.
Он не хотел возвращаться с пустыми руками. Они ждали отчета от мужчины, посланного убить Даниэллу.
Если он что-то и знал о них, то это то, что они не действовали без приказов.
Он спикировал во Впадину и нашел тело сброшенного алхимика. Он был мешком костей.
Рафаэль ощутил гордость, зная, что тот не смог защититься. Хотя он желал больше боли для алхимика.
Рыча, он поднял тело и взлетел. Если другие Жути видели его с телом алхимика, они могли подумать, что этого хотели алхимики. Пусть распустят слухи.
Может, других успокоит знание, что он делал что-то с мерзкими существами, мучающими их. Может, Жути пустят слух, что они свободны.
Потому что они вот-вот будут.
Он опустился на выступ и приготовился к бою. Алхимики будут кричать и угрожать, но он не видел еще, как они колдуют.
Они гордились своими способностями. А теперь он не был уверен, что они были так сильны, как говорили. Алхимики хотели, чтобы все считали их магию легендарной. Когда-то давно, может, так и было.
Слабость была ядом. Она могла охватить хороших мужчин и женщин и сделать их жалкими существами в тенях. Он сжал когти на теле в руках.
Если они были так сильны, этот алхимик спас бы себя от падения. Он попытался бы убить Даниэллу не своими руками.
Так что он не скрывал гнев в груди, а выпустил его. Эмоции вспыхнули добела, посылая огонь по его рукам, вызывая боль в обломке рога, словно он рос. Словно его тело ощущало бой и готовило все оружие.
Он оскалился и бросился в пещеру, где ждали алхимики.
Они сидели у огня, кровавые мантии создавали лужи вокруг них. Они сжимали маленькие деревянные миски в руках, хотя с виду не ели. Они тихо скребли ногтями по дереву, шепча. Они даже не посмотрели на него.
— Готово? — спросил лидер.
Они думали, что это был алхимик? Что Жуть не поймет их план и не попробует остановить? Гнев снова сдавил его горло.
Рафаэль бросил тело в комнату. Оно рухнуло на землю у ближайшего алхимика, жалкое и обмякшее. Кровь текла из черепа мужчины к жидкости его собратьев.
Мелкие звуки в пещере пропали. Все пустые капюшоны повернулись и смотрели на мертвеца.
Лидер подвинулся, его мантия трепетала от возмущения. Он смотрел на Рафаэля, а тот глядел в ответ.
Он не будет запуган. Не сегодня.
Рафаэль тряхнул крыльями, раскрыл их шире. Тусклый свет сделал их темно-фиолетовыми. Он раскрыл руки, вытянул когти и зашипел сквозь зубы.
Это вызвало ответ у алхимиков. Некоторые встали, но лидеру хватило смелости подойти и проверить мужчину. Он согнулся, прижал пальцы к горлу мертвеца и тихо хмыкнул.
— Что это? — спросил лидер.
Рафаэль не скрывал того, что сделал, и не извинялся за это. Он прорычал:
— Он тронул мое. То, что нельзя было трогать.
— Ты не сказал, что тут девчонка. Она опасна.
— Опасна? — Рафаэль издал невеселый смешок. — Она лишь принцесса. Пешка в этой игре. У нее нет когтей и зубов. Она не обучена. Но вы так ее боитесь, что послали убийцу посреди ночи? Я думал, вы сильнее.
— Так и есть, — лидер встал и убрал руки в складки трепещущей мантии. — Может, ты не понимаешь этого пока что, но поймешь.
Рафаэль покачал головой и шагнул ближе. Движение было полным агрессии и едва сдерживаемого гнева.
— Нет. У тебя нет силы, алхимик. Я убил одного из ваших этой ночью, теперь я жажду крови. Вы создали монстра. И монстр восстал.
Лидер поднял руку. И хоть магия не давила на его плечи, алхимик не боролся, Рафаэль ощущал, что ему нужно было замереть. Он не знал, почему. Может, голос шептал на ухо. Может, старые цепи обвивали его плечи.
— Мы уже видели похожую женщину, — сказал алхимик. — В Болотце. Я понимаю, что ты не помнишь, Император, но, может, название королевства тебе знакомо.
Он вспомнил лишь каплю. Не важную, как и все, что ему рассказывали.
Он пытался очистить разум и думать о месте.
— Я знаю название.
— Там правил твой брат. Знаю, ты его не помнишь, но вы бились бок о бок много лет.
Брат? Он видел близнецов в воспоминании, но алхимик говорил не о них. Те двое были из света и счастья, а не тьмы и крови.
Этот брат, видимо, был с такой же душой, как Рафаэль, они не должны были видеть солнце.
Он прорычал:
— Я ничего не помню. Но вы знаете это.
Лидер склонил голову.
— Я бы вернул тебе воспоминания, если бы мог. Может, тогда ты понял бы, почему мы так поступили. Болотце пало.
— Пало? — что за игры затеяли алхимики.
— Женщина, похожая на твою, уничтожила все, что сделали Жути. Она пришла в дом твоего брата. Она пыталась убить его, а потом очаровала. Мы пытались остановить ее, предупредить его, но было поздно, — лидер взмахнул руками в поражении, кости выпирали в тусклом свете. — Она убила первого из наших лидеров. Сильная женщина.
— Если она смогла убить его, почему не убила Жутей?
— Она хотела использовать ваш вид, Император. Она сделала из Короля Жути в Болотце раба. А потом и остальных, — несколько алхимиков за ним шептались. — Нам пришлось бежать. И мы прибыли сюда, чтобы помешать тьме атаковать тебя.
Это было смешно. Их не беспокоило состояние Жути. Он понимал, что был лишь их пешкой. Как назвал Даниэллу для них.
Вот только он врал. Даниэлла была не пешкой, а королевой. Самой сильной фигурой на доске.
Может, они понимали это. Может, потому сочинили, что женщина уничтожила Болотце.