— Мило? — прошептала она, губы потрескались. — Когда они в последний раз давали тебе воду?
Он пожал плечами.
— Не знаю.
Они дали им ведро воды лишь раз за время, что она была тут. Этого не хватало, чтобы выжить. От этого им хотелось только еще больше воды.
Она еще не ослабела. Даниэлла неделями хорошо ела до этого, пока Мило гнил в этой тюрьме.
— Думаешь, они уже сражаются? — спросила она со своей стороны комнаты. — Алхимики сказали, что хотели воевать с Жутью.
— Если хотели, то начнут войну.
Она прошла к ближайшему окну. Даниэлла сжала пальцами прутья. Она давила, напрягая мышцы. Она понимала, что не могла их сломать, как бы ни пыталась, но все равно хотела бороться.
Вдали поднималось солнце. Розовые и красные пятна превратили облака в кровоточащие тени.
— Утро, — прошептала она. — Солнце восходит.
— Хорошо, — ответил хрипло Мило. — Может, мы сможем согреться.
Солнце нужно было ей не только для этого. Вдали она видела темные силуэты в небе.
Громкое звяканье послышалось у двери. Стражи проверяли, живы ли они. Даниэлла повернулась и смотрела, как кто-то встал перед дверью. Она видела до этого безумные взгляды за решеткой.
Стражи звали ее любовницей монстра. Но это был не простой страж, глядящий пылающими глазами.
Это была Диана.
— Принцесса, — позвала ее сестра певучим голосом. — Смотришь в окно?
— Это мне можно делать.
— Посмотри еще раз. Настал тот день.
Ее кровь похолодела.
— Какой день?
Диана усмехнулась, и она видела ненависть в ней, горящую в глазах и портящую зубы.
— Все твои любимые монстры умрут сегодня. И у тебя лучший вид.
Жестокость в голосе ее сестры почти разбила ее. Что Диана делала? Она была доброй. Она кормила мышей в выдвижном ящике, чтобы их не убивали!
Ее сестра была не такой.
Даниэлла скрипнула зубами.
— Если все решили воевать, почему ты здесь с нами?
— Я вернусь, когда буду нужна, — ответила Диана и пожала плечами. — Отец переживал, что ты сбежишь. Я сказала ему не беспокоиться. Если ты попробуешь сбежать, я сама тебя убью.
Последние слова были искажены другим голосом. Алхимика, которого Даниэлла знала.
Она вздохнула.
— Диана, ты не сможешь меня убить.
— О, могу, сестра. Как и мои люди убьют всех твоих любимых Жутей.
Ее желудок сжался, паника грозила вырваться из ее рта на пол. Они не могли сражаться сегодня. Жути не успели бы подготовиться. Их убьют.
Она развернулась и прижалась лицом к прутьям окна, игнорируя сестру, выглядывая Жутей. Тени вдали, которые она приняла за птиц над лесом… были не птицами.
Жути наступали на дворец, медленно и грозно. Они не спешили, хоть она не знала, почему. Они давали этим солдатам занять места и прицелиться лучше.
— Что такое? — спросил Мило. Он впервые за дни пошевелился в углу. — Что происходит?
Она сжала прутья, пытаясь ровно дышать.
— Они идут.
— Твои друзья?
— Жути, — прошептала она.
Он встал рядом с ней и посмотрел в другое окно. Мило сжал прутья, но чтобы не упасть. Его ладони дрожали.
— Они вызволят нас?
— Думаю, они нападают не только ради этого, — она вспомнила, как плохо с ними обращались. Она знала, что ненависть в их сердца была такой же сильной, как у людей.
Они бились раньше, а теперь сделают это снова.
Вопль донесся внизу под окном башни. Мужчины кричали:
— Они идут!
Металлический звон брони разносился эхом, солдаты бежали к местам на стенах замка. Даниэлла видела их только у башни. Они сжимали арбалеты, заряжали стрелы.
Голубые знамена Холлоу-хилла стали красными, как кровь, от волны магии, обрушивающейся на них.
— Я не могу на это смотреть, — сказала она, глядя на Жутей.
Мило отвернулся и уперся плечом в стену.
— Даниэлла, посмотри на меня.
Она отвела взгляд от грядущего боя и встретилась взглядом с братом. Его глаза были похожи на ее. Печаль была в его голубых глазах, когда он спросил:
— Ты любишь этих монстров?
— Да, — сказала она так уверенно, что это потрясло ее. — Как люблю наш народ и нашу семью. Они с талантами и добротой в сердцах. Я не могу объяснить их иначе, Мило. Они как мы с тобой.
Он прикусил губу, кивнул и ответил:
— Тогда придется смотреть.
— Я не могу, — прошептала она.
— Ты должна. Ты любишь их, а они тут ради тебя, Даниэлла. Будет жестоко дать им умереть одним, не ощущая твоего взгляда.
И Даниэлла повернулась к окну и приготовилась смотреть, как ее друзья умирают.
Солдаты на стенах подняли арбалеты и луки. Некоторые Жути летели вперед, пока оставшиеся, около сотни, остались вне досягаемости.
Стена стрел встретила Жутей. Даниэлла закричала, когда несколько замерли в воздухе. Стрелы пронзали их тонкие крылья. Одна из Жутей накренилась.
Еще волна стрел пронзила воздух. Даниэлла смотрела, как они взлетают и опускаются на Жутей, посмевших проверить силу людей.
Жуть пошатнулась в воздухе и полетела с неба, обвив себя крыльями. Они трепетали, словно флаги, пока Жуть падала к смерти.
— Нет! — завизжала она, прижимаясь лицом к прутьям сильнее, словно могла выбраться и помочь им.
Слезы катились по ее лицу. Смерть била по сердцу сильнее стрелы, хуже, чем если бы кто-то сдавил ее ребра.
Первая Жуть погибла.
Люди радостно кричали, солдаты вопили, что попали. Словно они были на охоте. Словно на них нападали утки из пруда.
Они не считали Жутей угрозой. Они думали, что Жути были зверями, которые не знали, что делали, не пугали.
Даниэлла оскалилась и зарычала. Она знала, что Жути были хитрее этого. Они не могли просто лететь стеной и ждать, пока их подстрелят.
Еще волна Жути приблизилась, присоединяясь к тем, кто был в опасности от стрел.
— Стойте! — закричала она. — Что вы делаете? Вас так просто убьют!
Ее крик разнесся по воздуху. Но никто ее не слышал.
Она снова и снова смотрела, как ее друзья падают с неба. Солдаты Холлоу-хилла продолжали радоваться.
— Помнится, ты говорила, что они умные, — отметил Мило.
— Так и есть, — ответила она. — Я не знаю, зачем они делают это.
Десять Жутей упали, насколько она видела, хотя она не знала, выжили ли они при падении. Может, на земле они истекали кровью и надеялись, что им помогут. Что их спасут.
А потом, чудом, она услышала крик на стенах. Не крик Жути, а крик человека.
Его крик разнесся громко и ясно, оборвался бульканьем. Тишина звенела громче его крика, когда все поняли, что бой изменился.
Другой солдат закричал, вопль резко оборвался. Словно кто-то перерезал горло, надеясь, что никто не услышит происходящее.
Даниэлла прижалась к прутьям, хотя не могла никак приблизиться. Она смотрела на стены, но ничего не видела. Солдаты прижимались друг к другу в смятении.
Она смотрела, как один мужчина склонился над краем. Ладонь с когтями схватила его за ремешки брони. Жуть утащил его за край. Этот не кричал, но теперь она знала, что они делали.
— Они на стенах, — прошептала она. — На стенах.
— Там! — Мило указал на другую сторону замка.
Жуть цеплялся за белый мрамор башни. Она уже такое видела, когда в детстве лазала к вершине башни. Летучая мышь пробралась в замок и цеплялась за камень лапами и крыльями. Жуть выглядел как та летучая мышь. Он держался когтями на крыльях, смотрел вперед, на вершину стены. Как только солдат выглядывал, он хватал мужчину и сбрасывал.
Свет солнца сверкнул на броне, и копье света упало на замок.
Может, это был сигнал атаки. Крик поднялся среди солдат Холлоу-хилла. Они кричали вытаскивать оружие и быть смелыми.
Жути поднялись по стенам и напали на людей, до которых могли дотянуться. Они били когтями и кусали. Мечи терзали, они закрывались щитами.
Начался настоящий бой. У стен дворца бились люди и Жути.
Кровь вскоре покрыла стены. Даниэлла не могла перестать смотреть на ручьи, текущие по белым стенам ее дома.
Она не знала, могла ли радоваться тому, что Жути побеждали, или должна была печалиться из-за погибших. Ее народ умирал с обеих сторон.
Рожок загудел в замке. Мужчины побежали из ворот, некоторые ехали на лошадях, их руки были свободны. Солдат было больше, чем Жутей.
Каждый миг кто-то дорогой ей умирал. Даниэлла едва могла дышать, зная, что все происходило из-за нее.
Может, не из-за ее существования. Она не могла думать так эгоистично. Но она была катализатором. Алхимики использовали ее, чтобы заставить ее королевство делать так, как они хотели. Они запутали людей и ее семью. Жути были тут, потому что хотели защитить ее от тех, кто долго пытал их.
Но Жути знали то, что не знали люди. Если они не остановят алхимиков, никто не сможет.
Она отошла от криков. Она отошла от вида крови и смерти.
Мило двигался с ней, взял ее за руки.
— Даниэлла.
Они ничего не могли сказать. О таких потерях горевали только в тишине.
Ее брат притянул ее к своей худой груди, она слышала его сердце. Она прижалась к нему лицом, слезы полились из ее глаз. Всхлипы сотрясали ее плечи, желудок мутило.
Даниэлла хотела помочь им. Она хотела освободить Жутей от оков и доказать людям, что они не были монстрами. Она хотела спасти жизни в Холлоу-хилле, наладить их отношения с Жутями.
Но это все было невозможно. Она была одной женщиной, почти не управляла мыслями и разумами всех них.
— Все будет хорошо, — прошептал Мило ей на ухо. Она слышала, что он сам не верил этим словам.
— Я не хочу, чтобы хоть кто-то умирал.
— И я, сестра. Но мы заперты, и выбора нет.
Он был прав. Еще и потому, что Диана стояла за дверью, и они не могли одолеть их сестру-воительницу.
Она снова была слабой. Но Даниэлла обещала, что не будет поддаваться таким мыслям. Жуть научил ее. Может, не вести бой, но он показал ей, что воин проявлялся не только в умениях с мечом.
Она подняла голову с плеча Мило и покачала головой.