Он смотрел на бездну, видел, как народ у стен глядел на него. Они вышли из пещер, двигались у стен, прижимались к стенам. Некоторые зажгли больше фонарей и держали их высоко, чтобы красное сияние озарило его фигуру.
— Мой народ, скоро у нас будет гость. Принцесса Холлоу-хилла, — он вдохнул их удивленное оханье. — Мы примем ее у нас дома.
Несколько шепотом донеслись до него вместе с возмущенными словами.
Человек? Тут? С чего им принимать человека в доме после всего, что они сделали?
Двое открыли крылья и устремились во тьму. Он ждал, пока они поймают поток ветра. Мужчина, а потом женщина взлетели перед ним, опустились на утес, где он стоял.
Мужчина был его близким советником. Кузнец был хорошей Жутью, но видел слишком много сражений. Три шрама тянулись от его правого плеча по груди. Одно крыло было бледно-серым, другое — черным. Он смотрел на Императора, тревога на лице воевала с гневом.
Женщина была страшнее их всех. Хоть у Солдатки не было шрамов на теле от боев, ее лицо было испорчено. У нее не было носа, лишь узкие щелки, а уши не выросли. Она была одним из детей Жути, и что-то в ней не развилось правильно.
— Император, — Солдатка поклонилась. — Вы хотите привести к нам человека?
— Да.
Кузнец фыркнул.
— Это мудро?
Ему не нравились сомнения, еще и от его народа, когда нужно было столько продумать.
— Мудро или нет, но принцесса Холлоу-хилла поможет нам отомстить.
— Вы хотите изменить ее?
Его пальцы болели от желания сделать это. Он хотел вонзить когти в ее нежную плоть, смотреть, как течет алая кровь. Ее кости задрожали бы под кожей, наполняясь силой Жути. Она станет одной из них, опасной, темной, сильной, но и слабой в делах людей.
Император сглотнул и покачал головой.
— Нет, мы не изменим ее.
— А остальных?
— Ничего не изменилось. Если человек нас видит, тут же обращайте его, — его народ должен был оставаться тайной до последнего.
Он не знал, для чего. Но знал, что важно было оставаться скрытыми от мира.
Солдатка подвинулась, ее лицо исказило смятение.
— Но зачем вы ее приведете?
Для мести. Чтобы ее отец пал на колени. Чтобы забрать все, что он потерял, и, если их уничтожат, чтобы доказать, что он еще мог убивать.
Он не успел ответить, голову расколола боль, словно кто-то вонзил сосульку в его череп.
Боль угасла через миг, появилось простое воспоминание.
Светлые волосы на его груди. Волосы как у нее, кукурузные и золотые. Мерцающие на солнце, словно металлические. Он поймал пряди пальцами.
Не его пальцы. На этих ладонях не было когтей, только золотые ногти и темная кожа. Такие ладони он еще не видел.
Он так думал.
А потом вспомнил прохладные пряди волос между пальцев и лавандовый запах.
— Император?
Он отвлекся от странного воспоминания, которое было будто не его. Он покачал головой и прижал крылья к плечам.
— Солдатка?
Она смотрела на него с тревогой.
— Вы в порядке?
Он не ответил. Он оттолкнул их с дороги и посмотрел на туннель, в котором жил его народ. Спокойствие накрыло его плечи как слой пыли в доме, который не использовался веками.
— Я не знаю, почему приведу ее сюда, но важно так сделать, — он раскрыл широко крылья и устремился во тьму.
ГЛАВА 9
«Жути опасны. Вот и все».
Слова крутились в ее голове все утро. Они шептали в ее уши за завтраком, кричали в ее голове, пока она воровала лошадь.
Голос ее сестры визжал, когда Даниэлла направилась в лес, но это было не важно. Она слышала слова тысячу раз, но все равно приняла это решение. Ее отец теперь охотился на нее.
Он не пришел в спальню. И это означало, что наказание будет хуже, чем удары плетью ночью.
Даниэлла не хотела думать, что он затевал. Он порвал бы ее, если бы мог, но он не мог, так что… сломает ее дух.
Что она теряла, отправляясь в лес?
И если чудище не врало, то она сможет одолеть отца. И если оно соврало… Мрачные мысли крутились в ее голове. Ей хотя бы не придется пережить наказание.
Ее конь фыркнул, медленно шел по лесу вдали от замка. Он пытался поймать траву ртом, но она подняла его голову.
Этот день ощущался иначе. Птицы не пели. Солнце не озаряло лучами мох. Облака закрывали небо, тонкий слой тумана укутывал лес.
Даниэлла поежилась и укуталась в шаль. Она была в кожаных леггинсах и с тем же кожаным нагрудником, в котором она тренировалась. Броня не грела, и она ощущала себя в ней глупо.
Она приближалась к лугу, дыхание вырывалось паром. Лошадь сделала шаг на луг и застыла. Она вращала глазами, бока дрожали от страха.
— Что там? — шепнула она. — Что ты видишь?
Она ничего не видела. Замерзшие капли воды висели на траве, поле было пустым.
Но конь не шел дальше.
Она перекинула ногу и спрыгнула. Даниэлла завязала поводья удобно для зверя и погладила бархатный нос коня.
— Иди домой, — сказала она. — Ты будешь там в безопасности.
Ей не нужно было повторять. Как только она отпустила поводья, конь развернулся и умчался.
Может, запах незнакомых существ пугал ее лошадь.
Даниэлла повернулась к лугу и крикнула:
— Жуть?
Она не знала, когда монстр ждал ее возвращения. Он сказал, что обучит ее, и пропал. Откуда ей знать, когда начнется тренировка?
Она прошла дальше на поляну и добавила с сарказмом:
— Страшный лесной зверь?
Птицы молчали, но не отвечал и монстр.
Даниэлла топнула ногой. Если он был в туннеле, может, дрожь земли его вызовет.
— Я прибыла тренироваться с тобой!
Снова ничего.
Она раздраженно выдохнула.
— Ты не сказал, когда возвращаться, — буркнула она.
— Но ты думаешь, что можешь вызывать меня как своего подданного.
Даниэлла вздрогнула, повернулась и посмотрела в сторону голоса. Он сидел на ветках, был легче, чем она думала. Его крылья прижимались к спине, длинные кожистые кончики виднелись за ним, тянулись к земле. Когти впились в кору ветки.
— Ты, — прошептала она.
— Искала кого-то другого?
— Твои указания не были четкими.
Он усмехнулся и показал острые клыки. Его ноги подвинулись на ветке, посыпалась кора.
— Они никогда не будут ясными, принцесса. Привыкай, — Жуть спрыгнул тяжело с ветки.
Даниэлла заставила себя оставаться на месте. Она ощущала волну ветра, ударившую по ней от него, и ее волосы отбросило назад. Но она не была напугана так, как ее лошадь.
Жуть прошел к ней, расправив плечи, покачивая бедрами. Такое она увидела только у иноземных принцев. Он был высокого мнения о себе.
Он протянул руку, словно хотел поймать прядь ее волос когтем, но опустил руку в последний миг.
— Я удивлен, что ты тут, принцесса.
— Почему?
— Я пытался убить тебя на первой встрече. Вряд ли после этого ты хочешь мне доверять.
Даниэлла выдохнула, а потом сцепила ладони за спиной.
— Я тебе не доверяю. Но мне не нужно говорить, зачем я пришла. Я хочу быть воином, и ты предложил услуги.
— Услуги? — рассмеялся он. Она заметила, что один его клык был сломан как рог. — Ты точно безумна, раз пошла ко мне.
Она помрачнела от выбора слов. Безумие было не шуткой, особенно, когда это он принес ее семье столько горя.
Ее мать…
Ее мать не хотела бы ее тут. Даниэлла была уверена, что женщина выбралась бы из окна, если бы узнала, что ее дочь говорила с монстром, который пытался убить их обеих.
Она кашлянула.
— Не говори так со мной, чудище.
— Ах, — сказал он. — Безумие — больная тема?
Жуть обошел ее, открывая и закрывая крылья. Он подцепил когтем ее косу, поднял и отпустил, она стукнула по ее спине. Он рассматривал ее как лошадь на рынке.
Хотя он вряд ли был на рынке. Она сомневалась, что он выходил из леса.
Ладони Даниэллы дрожали бы, если бы она не сцепила их за спиной. Зато дрожала ее нижняя губа.
Но это было меньшее. Она не знала, что ее ждало.
— Безумие — всегда больная тема, — ответила она.
— Но для тебя — особенно. Безумная королева Холлоу-хилла известна даже среди моего народа, — он постучал когтем по ее шее сзади и склонился, прошептал ей на ухо. — Она нам понравилась, когда мы ее встретили.
Если он думал удивить ее, то его ждало разочарование. Даниэлла смотрела вперед.
— У мамы до сих пор кошмары о твоем народе. Ты не убедишь меня, что ты дружелюбен.
— Дружелюбен? Я так не говорил. Я сказал, что она нравилась Жути, но не говорил, что мы ей нравились.
Разум Даниэллы кипел. Ее мать нашла Жутей, как она? Он напал на нее?
Они утащили ее мать в его королевство?
Она не хотела знать правду, но вопросы обжигали горло. Вопросы, которые объяснили бы безумие ее матери и, может, ее.
— Они сказали, что ты ненастоящий, — Даниэлла сжала ладони, уже едва ощущала их. — Все в королевстве верят, что моя мать врет.
— Ах, но ты знаешь, что она не врет. И твой отец знает, — прорычал он последние слова.
— Ты знаешь моего отца? — спросила Даниэлла, хотя уже знала ответ. Реакция ее отца на вопрос о Жути все показала. Он знал о Жути. И то, как этот говорил об ее отце… Жути тоже его знали.
Чудище появилось перед ней и прищурилось.
— Ты пришла сюда учиться, да? Не говорить о семье.
— Я хочу научиться сражаться.
— Почему тогда ты болтаешь?
Она не знала. Она не могла молчать, когда тревога бежала рекой по ее венам. Она ощущала страх, вину и столько боли, что не знала, как остановить слова.
Сражение не требовало слов. Сражение было кулаками, мечами и криками гнева.
Даниэлла знала это. Она видела тренировки солдат, хоть и не настоящий бой.
Она медленно кивнула.
— Слова не убивают. Я буду молчать дальше.
Жуть рассмеялся.
— Слова — самое опасное оружие, принцесса. Но ими овладеть сложнее всего.
Что он знал о словах? О том, как кто-то играл с чужими эмоциями?
Ее отец использовал слова как меч. Это чудище тоже так умело?