На него сразу пахнуло холодным сырым воздухом, стоило ему сделать первый осторожный шаг внутрь пещеры. Когда он убедился, что ни один дикий зверь не устроил себе здесь убежища, он достал фонарь и начал поиски. Его внимание привлек клочок ткани. Он опустился на колени на покрытый капельками росы пол и принялся ладонями разгребать грязь.
Спрятанная под вековыми обломками, завернутая в кусок истлевшей ткани, его встретила улыбающимся оскалом мумия. Она покоилась в традиционной коленопреклоненной позе с крепко связанными ногами, но была в таком ужасном состоянии, что стоило ему протянуть руку, как кости ее превратились в прах.
— Чертова влажность, — пробурчал Трейс и начал копаться в грязи в поисках чего-нибудь стоящего. Несколько глиняных черепков, да крошащиеся кости крупной собаки. Судя по всему, это не королевское захоронение.
Обливаясь потом, Трейс обследовал еще несколько пещер. Он подумал, что Бетани сейчас недоумевает, куда он подевался. И солдаты тоже. Еще одна, и он вернется. Он чувствовал, что должен найти что-то, проливающее свет на загадку города.
И в следующей пещере Трейс нашел то, что искал. Груды аккуратно уложенной золотой утвари и предметов из серебра покоились на совсем недавно выдолбленных в скале полках. Это вполне укладывалось в рамки его предположений, на губах его заиграла довольная улыбка. Многое прояснилось.
Когда он повернулся в направлении уходящего внутрь извивающегося спиралью туннеля, какой-то инородный предмет попался ему на глаза. Трейс остановился и поднял его. В руках у него был квадратный предмет из кожи, память тут же подсказала, где он его видел. Положив находку в карман, он продолжил исследование пещеры. Еще несколько минут, и поиски увенчались успехом. Кусок скалы с острыми, будто обрезанными краями, лежал, завалившись на один бок. Потолок был покрыт слоем черного порошка, а в конце темного туннеля что-то тускло поблескивало. К стене был прислонен нераспакованный ящик динамита.
— Эврика! — воскликнул он, и, высоко держа перед собой фонарь, двинулся вперед. Он продвигался вглубь, отмечая про себя, что каменный пол резко уходит вверх. Когда он наконец добрался до конца и выбрался наружу, пот струился по его лицу, а рубашка стала совсем влажной.
Выбравшись через небольшое отверстие на ослепительно яркий свет, Трейс обнаружил, что очутился прямо на одной из террас. Он улыбнулся. Теперь ему известно, как все произошло.
— Что ж, рада, что ты все понял, — Бетани явно нервничала, — потому что я не представляю, о чем ты говоришь.
— Серьга.
— Черт бы побрал эту серьгу! Что ты к ней привязался?
— Потому что она не должна была лежать прямо посреди дороги, — терпеливо втолковывал Трейс. — Мы все были так взволнованы обнаружением остального золота, что не придали никакого значения такой важной детали.
Бетани старалась говорить спокойно:
— Прекрасно. Я допускаю, что серьга — это очень важно. Но какая связь между ней и всем остальным?
— На самом деле никакой, — начал он и улыбнулся в ответ на ее нетерпеливый вопрос. — Это могла быть золотая ваза, или статуэтка ламы, или серебряная чашка для полоскания зубов. Важно то, что ее оставили на одной из террас, тогда как все остальные предметы были аккуратно сложены внутри храма. Помнишь коврики из альпаки? Они истлели бы много лет назад, если бы их оставили инки. Этого не случилось. Их оставили недавно.
— И?
— И кто-то в спешке не обратил внимания на небольшой кусок золота, пытаясь спрятать большую часть сокровищ.
— Но ты же не обнаружил в пещере никаких сокровищ.
Трейс поколебался, но соврал:
— Нет.
— Разве это не хоронит твою версию?
— Нет, наоборот, подкрепляет. Посуди сама, некто случайно узнает, что мы направляемся сюда. Обнаружив, что нам по силам отыскать город и несмотря на все запугивания, мы приближаемся к нему, он считает наилучшим выходом на время все припрятать. В конце концов, мы не представляем собой хорошо экипированную экспедицию и не можем увезти всего. Да и в любом случае, если мы возьмем слишком много, не составит никакого труда устроить нам засаду по дороге.
— А что, если бы мы остались тут надолго? — спросила Бетани.
— Проще простого. — С помощью динамита нам устроили бы маленькое землетрясение и наблюдали, как мы будем в спешке ретироваться!
— Но кто?.. — Бетани напряглась.
— Это, принцесса, — мрачно проговорил Трейс, — и есть то, что я обнаружил. Кто-то стоял за всеми неприятностями, сопутствовавшими предыдущей экспедиции, и, мне кажется, я знаю, кто это был.
— Ты хочешь сказать?..
— Бентворт.
Бетани нахмурилась.
— Ох, Трейс, ты уверен?
— Нет, но я собираюсь удостовериться в этом. — Глубоко вздохнув, он извлек небольшой блокнот в кожаном переплете. — Взгляни на это. Но, предупреждаю, чтение будет не из легких.
Руки ее дрожали, когда она принимала блокнот у пего из рук. Она уже узнала записную книжку отца, в которой он беспрестанно делал заметки. Это пробудило ее воспоминания с ужасающей ясностью.
— Ты, — ей пришлось откашляться, — ты читал?
— Да.
Бетани села на каменную скамью у одной из стен полуразрушенного здания, так, чтобы свет, струившийся из выходящего на долину реки Урубамбы окна, освещал страницы. Чернила расплылись, но текст был все еще различим.
«Здесь редкостно необычные находки. Крайне взволнован. Моя мечта осуществилась», — читала Бетани.
Еще одна запись, датированная несколькими днями позже:
«Сегодня надо трогаться. Из-за землетрясения дальнейшее пребывание опасно. Все к лучшему. Нужны более сложные инструменты. Камера испортилась. Хвала Господу за Бетани с ее талантом».
Она подняла на Трейса глаза, наполненные слезами, и стала читать дальше.
«Ранен. Могу не выдержать. Продолжение будет зависеть от Бетани…»
— Почему он написал это? — Она снова посмотрела на Трейса, но тот лишь пожал плечами. Она продолжала читать, смахивая скапливающиеся в уголках глаз слезинки.
«Благословляю тебя, моя дорогая доченька… Я не выберусь отсюда, несмотря на уверения Тейлора, что он вернется. Спасибо, что он оставил мне мешок, и я могу написать тебе последнее послание. Я люблю тебя, Бетани, несмотря на кажущееся безразличие к твоим проблемам. Я рад, что ты будешь жить… С трудом держу ручку, но должен записать мысли перед смертью…
Знакомый голос… Неужели меня все-таки спасут! Вокруг столько стрельбы, что я потерял счет времени. Все ушли, потом — голос Тейлора, что он вернется, чтобы я держался. Но теперь спасение близко, я вижу надо мной лицо избавителя. Странно, что это Бе…»
Страничка кончилась, после нее ничего не было. Бетани глядела на Трейса мокрыми от слез глазами.
— Бентворт?
— Похоже на правду?
Она закрыла книжечку.
— Да, полагаю, что так. — Бетани нахмурилась. — Нет, не он.
— Что ты хочешь сказать?
— Для чего же ему понадобилось ввязываться в такие сложности, убеждая меня вернуться сюда, если он знал, где находится город? Это ведь просто трата времени, как, впрочем, и денег. Сделать все это, нанять этих людей… — Она указала рукой на ждущих снаружи носильщиков и солдат. — Только лишние свидетели его преступления, если вдуматься.
Трейс медленно перевел глаза на освещенных солнечным светом перуанских солдат, и брови его сомкнулись на переносице. Она права. Бентворт не стал бы делать всего этого только для того, чтобы замести следы. Дьявол! Он позволил своей ненависти к этому человеку одержать верх над здравым смыслом. Ему так сильно хотелось, чтобы это был Бентворт, что он проглядел то, что лежало на поверхности. Все неожиданно приняло более опасный оборот.
— Пошли, Бетани, — приказал он. — Мы уходим отсюда.
Глава 27
— Не так быстро, — злобно окликнул их солдат со шрамом на лице, когда они вышли наружу.
Рука Трейса потянулась к висящему на боку пистолету, но остановилась, когда он почувствовал, как горла его коснулось дуло винтовки. Он негромко выругался. Почему он не обдумал все более тщательно? А этот солдат явно любуется собой. Проклятье!
— Не отдадите ли мне ваш маленький пистолетик ради вашей же безопасности?
Трейс с окаменевшим лицом наблюдал, как омерзительный человек извлекает пистолет у него из кобуры. Он почувствовал, как дрожит стоящая рядом Бетани, и заскрежетал зубами.
— Теперь, пожалуйста, нож. — В обманчиво вежливом голосе солдата было столько ехидства, что глаза Трейса сузились. Забрав нож, солдат приказал Трейсу поднять руки и завести их за голову. Тот с неохотой послушался, по-прежнему не сводя глаз с перуанца.
— Что вы собираетесь с нами сделать? Не думаю, что кто-то платит вам столько, чтобы вы рискнули взять на себя…
— Никакого риска, сеньор. — Улыбка обнажила желтые зубы. — Во всяком случае, для меня.
У Трейса не было выбора, и он подчинился требованию солдата, указывающего винтовкой на стоящее неподалеку строение, следовать туда. Ему оставалось только надеяться, что Бетани воздержится от глупых выходок и не впадет в истерику.
Солдат, находивший, видимо, особую прелесть в том, чтобы тыкать Трейса в спину дулом винтовки, провел их к маленькому приземистому строению без окон. Слабый пучок солнечных лучей, проникая в дверь, высвечивал груду шерстяных одеял, сваленную у одной из стен. Больше внутри ничего не было.
— Если вам не трудно, подождите внутри, — с прежней любезностью обратился к Трейсу перуанец, чей голос уже невероятно бесил его. Бетани чуть ли не бегом ринулась под крышу, очевидно, пытаясь укрыться от солдата.
Стоя вполоборота, Трейс хотел было осуществить мгновенно созревший план, заключающийся в том, чтобы разоружить стоящего рядом мужчину, но оставалось еще двое за его спиной, с беззаботным, но не оставляющим особых иллюзий видом держащих в руках винтовки. Трейс с трудом сдержал ярость, когда, пригнувшись, вынужден был войти в дом. Последовал пронзительный скрип двери, и освещенный прямоугольник исчез, оставив их в кромешной тьме. Трейс попробовал дверь, но она была сделана на славу и неплохо сохранилась. Раздавшийся лязг увесистого засова заставил Трейса разразиться проклятиями.