– Нет, брат. Я не позволю тебе это сделать.
Если бы к этому моменту напряжение в зале уже не достигло своего предела, оно, несомненно, возросло бы еще больше.
Хэмиш выпрямился во весь свой рост, хотя в исполнении гнома этот номер выглядел не слишком внушительно. Его маленькие глазки вспыхнули злобой, но голос прозвучал тихо:
– Возможно, братец, ты позабыл, кто из нас король?
– Я не предатель, – ответил капитан Робби. – И я не оспариваю твои приказы. Возможно, мы должны забрать эту книгу, хотя бы для того, чтобы не дать ей попасть в руки ведьмы. Но мы должны помочь этим детям. А не искать собственной выгоды. Мальчик прав. Ты позоришь наш народ, и я делаю доброе дело, останавливая тебя. Ты потерял себя, брат. Это разложение и распущенность продолжаются уже слишком долго. Пора это прекратить. Подумай, что сказала бы наша матушка, если бы увидела, в кого ты превратился. – Он обвел рукой весь зал, перевернутые пивные кружки, пьяных гномов…
На какой-то миг Хэмиш заколебался, и Кейт охватила надежда. Но затем король вскинул руку и ткнул коротким пальцем в сторону капитана Робби:
– Взять этого предателя!
Трое гномов бросились вперед. Капитан Робби не сделал ни малейшей попытки оказать им сопротивление.
– Ваше величество, – подал голос доктор Пим. – Позвольте мне сказать слово. Действительно, я бы с радостью забрал книгу себе, но сейчас вынужден выбирать между тем, чтобы она досталась вам или Графине. Я выбираю вас. Но предупреждаю, отрубленные руки никаких дверей вам не откроют. Только живой ребенок сможет выполнить эту работу. Обеспечьте детям безопасность, и я даю слово, что они вам помогут.
Было видно, что королю очень хотелось что-нибудь возразить, однако он только недовольно буркнул, схватил со стола кусок шоколадного торта и швырнул его в сторону волшебника и капитана Робби.
– Ладно! Заприте этих двоих в одну камеру. Я разберусь с ними, когда вернусь. Мы выступаем немедленно.
Две колонны одетых в доспехи гномов развернулись и строевым шагом вышли из зала.
Доктор Пим присел на корточки перед Кейт и Майклом.
– Мне очень жаль, что все так получилось. Дальше вам придется справляться самим.
– Постойте! – воскликнула Кейт. – Вы сказали правду? Про хранилище?
– О да, вы сможете его открыть.
– Но откуда вы…
– Дорогая моя, как только ты вошла в мою камеру, я сразу увидел, что книга наложила на тебя свой отпечаток. А это могло произойти только в том случае, если ты и твои брат с сестрой – те самые дети, которых я ждал. – Он улыбнулся и посмотрел на нее так, словно в лице Кейт прочел подтверждение своим давним догадкам. – Это должна быть ты, именно ты, единственная из всех детей. Я не мог ошибиться в предзнаменованиях…
– Что это значит? Я не…
– Нет времени объяснять! Только… – Доктор Пим понизил голос до едва различимого шепота: – Достать книгу должна именно ты. Не Хэмиш. Поняла? Я не могу сказать тебе, как это сделать, но постарайся, чтобы это оказалась именно ты. Это самое главное. – Затем волшебник положил ладонь на голову Кейт и прошептал несколько слов. Она почувствовала странное покалывание.
– Что вы делаете?
– Книга выбрала тебя, Кэтрин. Только тебе доступно все ее могущество. Но она не будет повиноваться тебе до тех пор, пока ты не исцелишь свое сердце. Надеюсь, я дал тебе средство.
Но прежде чем Кейт успела спросить, что все это значит, гномы-стражи оттащили волшебника прочь.
– Эй, кто-нибудь, возьмите сопляков! – прорычал Хэмиш. – И разбудите Фергюса.
Глава 14Бабушка Пит
– Ну-ка, вставай, вставай! Нечего притворяться, будто спишь…
Эмма застонала и зарылась под негнущиеся, тяжелые одеяла. Нежась в полудреме, она слушала, как женский голос ворчливо требовал, чтобы она немедленно просыпалась. Сначала Эмма решила, будто голос принадлежал мисс Саллоу, сварливой экономке приюта и непримиримой ненавистнице династии Бурбонов. Но это означало бы, что все случившееся – обнаружение книги, путешествие в прошлое, Графиня, Габриэль – было всего лишь сном. Но ведь это было таким настоящим! Все казалось таким… Чем это пахнет?
Она открыла глаза и увидела, что лежит на кровати в тускло освещенной деревянной хижине. В спертом воздухе сильно чувствовался запах дыма, вместо пола здесь была утрамбованная земля, а то, что Эмма принимала за одеяла, оказалось грудой старых шкур. Она повернула голову. Посреди комнаты, спиной к ней, сидела какая-то тощая фигурка и мешала ложкой в железном горшке, от которого распространялся восхитительный запах мяса с овощами.
Так, поняла Эмма, значит, это был не сон.
– Ага, наконец-то! Давай-ка садись. Ты не мертвая. По крайней мере пока.
Обладательница голоса, шаркая, вышла из-за изножия постели. Это оказалась очень толстая и очень старая женщина с густой копной спутанных седых волос и таким морщинистым лицом, какого Эмме в жизни не доводилось видеть. Руки у старухи были скрючены артритом, под желтыми, похожими на когти, ногтями скопилась грязь. На ней было старое черное платье, черная шаль и не меньше дюжины длинных, звенящих при каждом движении ожерелий с вплетенными в них амулетами, перьями, бусинками, маленькими бутылочками и флакончиками, кусочками коры и камней, сухими цветочными лепестками, зубами каких-то исполинских зверей и маленькими деревянными шкатулочками, покрытыми искусной резьбой. Женщина шаркала ногами, обутыми в разношенные мокасины из оленьей кожи, и ее ожерелья тихо позвякивали на ходу. Если бы Эмма встретила ее на улице, она бы решила, что это местная сумасшедшая. Впрочем, она и сейчас подумала то же самое.
Она невольно натянула одеяло, когда женщина подошла к ней.
– Вы кто такая? Где я? Где Габриэль?! Не подходите ко мне!
– Ишь, бойкая какая, а?
– Лучше убирайтесь, а то Габриэль сейчас вернется и вас убьет!
– Габриэль, Габриэль. Он меня предупредил, что ты боевая, да-да, так и сказал, – неразборчиво, нараспев, бормотала старуха.
– Это Габриэль принес меня сюда? – спросила Эмма, слегка расслабляясь.
– А коли бы он этого не сделал, думаешь, была бы ты жива и разговаривала бы со мной? Нет – вот ответ. Ах да, ты, верно, не помнишь? Тогда подумай.
И тогда все вдруг замелькало в памяти Эммы… Вот она стоит на краю провала, чувствует внезапный раскаленный толчок… опускает глаза и видит оперенный конец стрелы, торчащий у нее из бока… жар, Габриэль несет ее по лабиринту. Она инстинктивно дотронулась рукой до своего живота.
– Ну-ну, – пропела старуха. – Дай-ка бабушка поглядит.
Она закатала рубаху Эммы (та только теперь заметила, что ее переодели в чистые, незнакомые одежды). В нескольких дюймах от ее пупка красовалась лепешка из подсохшей грязи. Старуха поддела ее желтым ногтем, и грязь стала отслаиваться. Эмма с ужасом и любопытством уставилась туда, ожидая увидеть огромную дыру, зияющую у нее в животе. Но когда отошел последний кусок присохшей корки, под ним оказался лишь небольшой розовый шрам.
– Гм, – пробормотала старуха, – что ж, неплохая работа.
Эмма была совершенно ошарашена.
– Но как же?..
– Я знаю парочку средств, да-да, старая бабка Пит знает парочку средств… – И старуха зашаркала прочь, негромко посмеиваясь себе под нос.
– Я хочу… ой! – Головокружение волной накатило на Эмму, отбросив ее обратно на постель.
– Еда – вот что тебе теперь надо. Бабушкиной похлебки. Она даст тебе силы.
– Мне нужно поговорить с Габриэлем! Мои брат и сестра потерялись!
– Не потерялись, нет-нет, совсем не потерялись. – Старуха принялась смешивать и толочь что-то в небольшой плошке, с заученной точностью добавляя туда щепотку того, толику этого, открывая разные бутылочки и кувшинчики, привязанные к ее бусам, чтобы всыпать в смесь немного серебристого порошка или капнуть несколько капель зеленоватой жидкости, а затем размешать и растереть все вместе. – Нашлись они.
– Что вы хотите сказать? Они здесь? Где они?
– Не здесь, нет. Все еще под горами. Нашли друга. Как всегда, именно там, где его меньше всего его ждешь. – Она посмотрела на мальчишку, возившегося у огня. – Поторапливайся с похлебкой.
– О чем вы говорите? Какого друга? Где?
Старуха поскребла смесь, которую растирала в деревянной плошке, слегка разбавила ее водой, взболтала и отнесла Эмме.
– Пей.
На вкус питье было все равно что жидкая земля, но, распробовав, Эмма почуствовала в нем мяту, розмарин, мед и нечто такое, что можно было описать только как солнечный свет или даже птичье пение. Эмма выпила все до капли. Мягкая золотая волна растеклась в ее крови, добежала до корней волос и кончиков пальцев на руках и ногах, согрев ее изнутри.
– Вот это да!
Старуха улыбнулась, от чего морщин на ее лице стало еще больше.
– Стало быть, бабушка кое-что знает, ась?
– Кого они нашли, Кейт и Майкл?
– Волшебника.
– Постойте… доктора Пима, да? Они нашли доктора Пима? Откуда вы знаете?
– Видела, откуда ж еще? Глупый вопрос.
– Но мы должны идти и разыскать их! Доктору Пиму нужно срочно убить эту паршивую ведьму! Она ужасная. Где они? Нужно скорее идти!
Старуха покачала головой и взяла с пола корзинку. Эмма услышала, как в ней звякнули склянки.
– У тебя другой путь. – Бабушка отодвинула кожаный полог, висевший на двери, ненадолго впустив внутрь яркий утренний свет. Потом повернулась к мальчику, возившемуся возле очага: – Заставь ее поесть. Я пошла к Габриэлю.
– Стойте! – крикнула Эмма. – Я хочу… – Но едва она спустила ноги с кровати, как силы оставили ее, и она беспомощно осела на пол.
Мальчик отошел от очага, чтобы помочь ей снова лечь в постель. Только тут Эмма увидела, что это никакой не мальчик, а девочка, возможно, на год младше Кейт, только очень худая и жилистая, с коротко остриженными волосами.
Довольно грубо затолкав Эмму обратно в постель, девочка вернулась к очагу, перелила похлебку в деревянную миску и поднесла ее к кровати, на ходу вытирая ложку о свою рубаху.