– Что это такое?
– Стилос. – Принцесса Виламена стояла позади Майкла, к своей досаде он даже спиной чувствовал ее присутствие, а также то, что ее волосы пахли весной и медом и…
«Сосредоточься!» – прикрикнул он на себя.
– И что мне с ним делать?
– Глупыш, да ведь при помощи этой штучки можно пользоваться Летописью! Пишешь имя того, кого ты просишь исцелить, и – вуаля! Все готово! Ты не находишь, что это очень удобно?
– Да, – ответил Майкл. – Конечно. Спасибо.
– Как насчет поцелуя в знак благодарности?
Майкл сделал вид, что не слышит. Он вытащил стилос из металлических скобок. Он оказался очень легким, будто полым внутри.
– Значит, я должен просто написать имя Эммы в книге? И все?
Эльфийская девочка рассмеялась.
– Выходит, ты даже не знал, что такое Летопись, кролик?
– Я же просил тебя…
– Ш-ш-ш! Тебе стоит кое-что узнать. Летопись – это список – даже нет, это Список с большой буквы – всего живого. Каждое существо, которое ходит, говорит, дышит, поет, смеется или плачет, бегает наперегонки или пускает мыльные пузыри (ах, как же я люблю выдувать мыльные пузыри!), занесено на страницы этой книги. Как ты понимаешь, список постоянно меняется, ибо все живое расцветает и увядает. Занеся чье-то имя в книгу, ты добавляешь его к списку живых.
– Но Эмма и так живая! Она просто в оцепенении…
– Как я тебе уже сказала, Летопись – это прежде всего и главным образом список. Но стилос позволяет пишущему направить силу книги, силу самой жизни, на какое-то конкретное существо, чтобы вызвать его к жизни или, как в случае с твоей милой и очаровательной сестрой, исцелить. Понял? Для этого тебе нужно лишь написать нужное имя своей милой кроличьей лапкой! – Майкл услышал, как принцесса, понизив голос, пояснила Габриэлю: – Ему не нравится, когда я зову его кроликом, но я все равно зову, потому что он такой славный крольчишка! Ты согласен?
Габриэль буркнул нечто нечленораздельное.
Майкл открыл книгу. Он не удивился, увидев чистые страницы, однако, в отличие от Атласа, листы которого были гладкими и белоснежными, эти страницы оказались более грубыми, с темными волокнами дерева. Майкл пролистнул книгу до середины и аккуратно положил себе на колени. Помедлил. Он чувствовал, что наступает одно из самых великих мгновений его жизни. Ради этого он блестяще преодолел грандиозные испытания и не менее грандиозные опасности. Майкл представил, как доктор Пим узнает о его подвигах, и Кейт, и король Робби, и когда-нибудь его отец. Он уперся кончиком стилоса в страницу (легкая улыбка тронула черты его обычно серьезного лица) и уверенным росчерком вывел имя своей сестры.
И ничего не произошло.
– Хм, кролик…
– Что? – раздраженно спросил Майкл.
– Вообще-то, чтобы писать, нужны чернила. Видишь ли, буквы сами собой не появятся.
– Э… нужно было сразу мне сказать! Так, у стража есть…
– Ах нет, обычные чернила тут не годятся. – Эльфийская принцесса сделала шаг вперед, взяла большой палец Майкла в одну руку, а стилос в другую. Майкл как раз собрался спросить, что она делает – невольно восторгаясь нежностью ее кожи, мягкой, как лепестки роз, – но тут принцесса с размаху воткнула острый конец стилоса ему в палец.
– О-о-ой!!
– Не будь таким зайчишкой-трусишкой! Вот, видишь? – Принцесса обмакнула стилос в капельку крови, выступившую на подушечке большого пальца Майкла. – Это не просто заменяет чернила, кровь создает связь между тобой и книгой. Согласна, способ немного изуверский, зато эффективный. Ну же, расколдовывай свою бедную сестренку, и скорее пойдем отсюда, а я, так и быть, позволю тебе расчесать мои волосы.
Майкл никак не отозвался на это предложение (хотя тихий голосок в голове полагал, что это будет восхитительно), глубоко вздохнул, в последний раз посмотрел на неподвижное лицо сестры и коснулся стилосом бумаги.
В тот же миг его подбросило вверх. Впечатление было такое, будто он ткнул ножом в розетку; электрический ток хлынул по стилосу в его руку, а из нее – во все тело.
– Что такое? – услышал Майкл громовой голос Габриэля. – Он в опасности?
– Нет, он просто соединяется с Летописью, – шепотом ответила эльфийская принцесса. – Смотри!
Майклу казалось, будто все его нервные окончания, от кончиков пальцев до мочек ушей и оттуда до самых ступней, загудели от напряжения. Когда первоначальный шок прошел, ощущение оказалось нисколько не болезненным, а даже приятным, и Майкл, потихоньку расслабившись, заметил, как невероятно обострились все его чувства. Он увидел в глазах Эммы золотые крапинки, которые никогда не замечал раньше, почувствовал слабый овсяный запах мыла, которым они пользовались в Балтиморском приюте, он даже услышал, что казалось совершенно невозможным, тихое, как трепет мотыльковых крыльев, биение ее сердца…
Когда Майкл начал писать, буквы задымились и запузырились на бумаге, как будто он не писал, а впаивал имя сестры в страницу книги, и вдруг Эмма резко села, громко крича:
– Только попробуй…
Она осеклась, огляделась по сторонам и буркнула:
– А? Как вы все тут… – После чего вокруг нее разразился веселый и громкий переполох. Габриэль сгреб ее в охапку, Виламена захлопала в ладоши, поцеловала Эмму и сказала, что она счастлива иметь такую сестру, Эмма спросила: «А? А кто ты такая? И где дракон?», и только Майкл молча сидел на стуле, и когда он закрывал книгу, руки у него дрожали, а лицо было белым от страха.
– Значит, я была на поляне, а этот огромный дурацкий дракон… – Эмма быстро покосилась на Виламену и смутилась. – Прости.
– О ла-ла! – Эльфийская принцесса беспечно взмахнула рукой. – Пустяки! Мы же одна семья. То есть скоро будем.
– А?
– Неважно, – сказал Майкл.
– Ладно, потом мы полетели над лесом, – продолжала Эмма, – кстати, это было даже здорово, приземлились на башне, и тут этот волосатый вонючка взял и ткнул меня своей дурацкой иголкой, а после этого я уже очнулась здесь.
Здесь, то есть в комнате стража, где они все сидели. Эмме поспешно рассказали – частично Майкл, но в основном Габриэль и Виламена – обо всем, что случилось после того, как ее заколдовали: как Майкл и Габриэль пришли следом за ней в крепость, как Майкл один спустился в вулкан, как страж хотел их всех убить, а Майкл догадался, что дракон на самом деле был заколдованной принцессой, и как он сумел расколдовать ее и добыть Летопись…
– Кролик проявил исключительную храбрость, – сказала Виламена.
– Какой кролик? Там еще был кролик?
– Это она обо мне, – мрачно процедил Майкл.
– Он был готов пожертвовать своей жизнью ради тебя! Представляете, такой крохотный кролик вышел на огромного дракона со своим жалким гномьим ножичком!
Майкл почувствовал, что все на него смотрят, и поспешил переключить внимание на Эмму, попросив ее рассказать свою историю. Когда и с этим было покончено, Габриэль сказал, что пора подумать о возвращении.
– До самолета путь неблизкий, а вернуться нам надо до темноты. Но нельзя же пускаться в дорогу на пустой желудок! В крепости есть какая-нибудь еда?
– О да, совсем чуть-чуть, – ответила эльфийская принцесса. – Я вам покажу.
Майкл понял, что если он хочет ненадолго улизнуть, то делать это нужно немедленно, поэтому объявил, что пока все будут заниматься едой, он попробует смыть засохшую грязь с волос, и поспешно выскочил за дверь.
После этого он прямиком отправился в хранилище. Полосы света лежали на полу зала. Страж сидел возле колонны, руки у него были связаны за спиной, голова упала на грудь. Майкл остановился в нескольких шагах от него. Он весь дрожал от напряжения; ему стоило немалых сил сдерживаться все это время, зная, что очень скоро он должен будет прийти сюда.
– Мне нужна ваша… – Он тщетно старался унять дрожь в голосе. – Мне нужно, чтобы вы сказали мне, как пользоваться Летописью. Принцесса Виламена мне объяснила, но… наверное, она что-то упустила или просто не знает… Я должен знать, что я делаю не так! Вы же знаете, я знаю, что вы знаете!
Очень медленно страж поднял голову и посмотрел на Майкла. Как ни странно, сейчас он выглядел еще более убогим и безумным, чем раньше. Его воспаленные глаза налились кровью, в спутанных волосах запеклась кровь, мундир был порван на плече.
Но, увидев перед собой Майкла, он осклабился.
– Выходит, ты использовал Летопись, чтобы вернуть сестру… И что произошло дальше, мальчик? Я хочу знать все, во всех подробностях.
– Просто… только скажите мне, как ею пользоваться! Я должен знать. Прошу вас.
– Не хочешь говорить? Что ж, прекрасно. Тогда я скажу. На мгновение ты соединился со своей сестрой. Ее сердце стало твоим сердцем. Ты почувствовал все, что она когда-либо чувствовала. И что-то подсказывает мне, что тебе это не понравилось, верно?
Страж откровенно глумился, но каждое его слово было правдой, и он в точности описал все, что испытал Майкл. Он чувствовал, как нарастает сила книги, но он был заворожен, заколдован, а когда опомнился и понял, что происходит, было уже поздно. Как незадачливый пловец, попавший в сильное течение, может лишь с тоской смотреть на удаляющийся берег, так и Майкла подхватило и понесло в открытое море…
То есть навстречу Эмме. Как и сказал страж, вся ее жизнь неожиданно распахнулась перед Майклом. И не только жизнь, но само ее сердце. Майкл понял, что значит расти самой младшей из детей, совсем не помня своих родителей, не зная никакой другой жизни, кроме скитаний по приютам, и не имея никакой другой семьи, кроме него и Кейт. Он понял, как никогда не понимал раньше, что они с Кейт были для Эммы всем на свете и что его младшая сестра, которую он всегда считал самым храбрым человеком на свете, на самом деле жила в постоянном страхе – страхе потерять брата и сестру и остаться совсем одной на свете. Только теперь Майкл всем своим существом почувствовал, что год назад, выдав Кейт и Эмму Графине, он бездумно разрушил хрупкую основу всего мира своей младшей сестры. И еще он понял, чего ей стоило простить его и научиться доверять ему снова, но даже это ничего не изменило, ибо былая уверенность Эммы в том, что брат и сестра никогда ее не покинут, исчезла навсегда.