И совершенно искренне ответил:
– Мне очень много помогали.
– Верно. И все-таки это ты добыл вторую из некогда утраченных Книг начал! Ты вернул принцессу ее народу. Ты вывел себя и свою сестру из огня и войны. Находчивость! Храбрость! Трезвый ум. По заслугам и честь, мой мальчик. Ты достоин быть Хранителем Летописи!
– Доктор Пим, забегая вперед, хочу сказать, что вся эта роль Хранителя…
– И вдвойне знаменательно, – продолжал волшебник, будто не слыша его слов, – что завтра настанет твой тринадцатый день рождения. Ты в самом деле заметно повзрослел!
– Чт… агкх!
– Что с тобой, мой мальчик?
Майкл так удивился, что сначала вдохнул, потом поперхнулся, а после с трудом откашлял черничину размером с яйцо дрозда. И с трудом выдавил:
– Ч-что?
– Неужели ты забыл о своем дне рождения?
– Я… простите… кажется, да. Впрочем, разве не глупо думать о дне рождения, когда тут такое творится?
– И снова вынужден с тобой не согласиться. Эти вещи очень важны. Предоставь это мне, мой мальчик. Я подумаю о достойном празднике. Но сейчас я обещал, что мы поговорим.
– Да, именно, так вот, я говорю…
– Пожалуй, для начала я расскажу тебе о том, о чем уже поведал твоей сестре, не возражаешь? О том, где я был, что узнал и так далее, и тому подобное…
У Майкла сложилось отчетливое впечатление, что старый волшебник прекрасно знает, о чем он хочет сказать, но упорно затыкает ему рот. Что ж, его право, но рано или поздно доктору Пиму придется узнать, что Майкл не имеет ни малейшего желания оставаться Хранителем Летописи. Пора взглянуть правде в лицо, как бы горька она ни была: они с Летописью совершенно друг другу не подходят. Но Майкл решил не торопить события, поэтому отхлебнул еще глоток чая и приготовился слушать волшебника.
– В последний раз ты видел меня в Малпесе, когда я сражался с Рурком на крыше. После того как дом, на котором мы стояли, обрушился в канал – о нет, к счастью, я нисколько не пострадал, – я вернулся в комнату, где мы с тобой нашли скелет. К моему глубочайшему разочарованию, весь туннель был уже перерыт подручными Рурка. Поэтому у меня не было выбора. Я мог либо последовать за Рурком, который бросился в погоню за тобой и Эммой, либо… – Здесь волшебник помолчал и потянулся за кисетом с табаком. – Скажи-ка, мой мальчик, что тебе известно о чтении мыслей?
– Почти ничего, – ответил Майкл. – В «Гномьем Изборнике» Дж. Дж. Гринлиф называет это дело «колдовским пронырством». Только не обижайтесь.
Доктор Пим возмущенно фыркнул.
– Во-первых, что это за слово такое – «пронырство»? Во-вторых, я бы предпочел, чтобы уважаемый господин Дж. Дж. Гринлиф не брался рассуждать о предметах, о которых не имеет ни малейшего представления. На самом деле получить доступ к чужим мыслям дело очень сложное и щекотливое. А с такими типами, как Рурк, оно может быть довольно опасным. К счастью, когда мы с ним противоборствовали на крыше, он был настолько поглощен намерением меня прикончить, что я сумел обойти его защиту и получить некоторую весьма ценную информацию. – Доктор Пим сунул мундштук трубки в рот. – Ваши родители больше не находятся в плену у Грозного Магнуса.
– Что? – вскрикнул Майкл так громко, что спугнул стайку птиц с ветвей.
Доктор Пим понимающе кивнул.
– Я отреагировал точно так же. Но вспомни об эпизоде, предшествовавшем битве при вулкане. Зачем Рурк стал бы предъявлять тебе фальшивого отца, если бы у него под рукой был настоящий? Это вызывает вопросы, не так ли?
Майкл вынужден был признать, что волшебник прав.
– Но вы точно уверены? Только не подумайте, будто я вам не верю…
– Нет-нет, ты имеешь полное право задать такой вопрос. Случилось так, что во время крайне омерзительного путешествия в сознание Рурка мне удалось узнать местоположение темницы ваших родителей…
– И вы туда отправились? – перебил Майкл. – Из Малпесы? Где это было? Наверняка посреди какой-нибудь пустыни, где столетиями не бывает дождей! Или в джунглях, кишащих свирепыми каннибалами и огромными ядовитыми насекомыми! Или…
– Их держали в Нью-Йорке.
Майкл осекся, полагая, что ослышался.
– Десять лет, – продолжал волшебник, – ваших родителей держали пленниками в особняке на Манхэттене. Подумать только, сколько времени мы с Габриэлем убили впустую, обшаривая самые отдаленные уголки мира, забираясь в самые глухие пределы земли! Самое обидное, что я даже знаю тот дом, где их прятали! Сто лет тому назад подручные Грозного Магнуса устроили там свою штаб-квартиру. Но мне и в голову не пришло, что нашим врагам хватит дерзости превратить этот же особняк в тюрьму для ваших родителей! Ах, Майкл, воистину нет хуже дурака, чем старый дурак!
Он вздохнул и словно состарился на глазах.
– Вы туда пробрались? – нетерпеливо спросил Майкл.
– Да. Особняк был замаскирован, но я нашел его без труда. Он оказался пуст. Я подозреваю, что как только Клэр и Ричард сбежали, их тюремщики тоже скрылись, очевидно, опасаясь, что друзья твоих родителей – то есть я и мои сторонники – придут туда вершить возмездие. Как бы там ни было, я получил возможность как следует обыскать все место. И, отвечая на твой вопрос – да, я уверен, что ваши родители были там и что они оттуда спаслись.
– Когда?
– Я полагаю, что недавно. Приблизительно несколько недель назад.
– Но тогда… где же они?
– Где они? Кто помог им спастись? К сожалению, мой мальчик, я нахожусь в том же неведении, как и ты.
Помолчав, волшебник выдул большое облачко дыма и стал рассеянно смотреть, как оно уносится прочь ветерком. Майкл понимал, что освобождение его родителей – очень хорошая новость, но, в сущности, что это меняло? Грозный Магнус по-прежнему охотился за ним и его сестрами, он все так же хотел заполучить книги. А они, как и раньше, не знали, где их родители.
– И это навело меня на мысль, – продолжал волшебник, – что, возможно, после освобождения ваши родители попытались послать нам весточку. Я говорю о стеклянном шарике, который столь загадочно появился в Кембриджском водопаде и который ты носишь на шее.
Майкл погладил пальцами шарик и почувствовал дрожь радостного предчувствия. Волшебник был прав, скорее всего, этот шарик был послан их родителями! Но потом он вспомнил, что послание было адресовано «старшему Уибберли», и это сразу охладило его восторг. Нет, он был не готов забрать это звание у Кейт.
– Может быть.
Волшебник пожал плечами.
– Конечно же ты по-прежнему можешь поступить с ним так, как тебе заблагорассудится. Но вернемся к нашему разговору. Итак, обыскав особняк, я сделал одно открытие, о котором должен упомянуть особо. Ты помнишь, я сказал, что Грозный Магнус присутствует в этом мире на протяжении тысячелетий?
Майкл сказал, что помнит.
– Но любопытно, что известен лишь один способ обретения бессмертия…
– Летопись?
– Именно, мой мальчик. И мы знаем, что в нашем случае это абсолютно исключено. Но как же Грозному Магнусу это удалось? Я всегда был уверен, что раскрытие этого секрета позволит уничтожить его раз и навсегда.
– Но вы же тоже вон как долго живете! Вам-то как это удается?
Волшебник покачал головой.
– Это несущественно.
– Но…
– Мальчик мой, мы говорим о Грозном Магнусе. Давай не будет отвлекаться.
– Но…
– Ах, ну ладно, я написал Летопись.
Майкл открыл рот, потом закрыл. Он сам не знал, что ожидал услышать, но только не это.
– Право, не стоит так удивляться! Книги, как тебе известно, сами себя не пишут, и ты уже давно знаешь, что я был членом Совета, создавшего их.
– Вы… вы ее написали?
– Переписал, так будет точнее. Мудрость и сила, заключенные в Летописи, многократно превосходят мои собственные. Все познания Совета волшебников прошли через меня, когда я заносил их на пергамент. В результате крупица могущества Летописи осталась во мне. Все очень просто, мой мальчик. А теперь, полагаю, мы можем вернуться к Грозному Магнусу?
Майкл кивнул. Он был ошеломлен.
– Первым делом мы должны понять исключительную природу его долголетия. Ты помнишь, как доктор Элджернон назвал его Бессмертным?
Майкл снова ответил, что помнит.
– Однако, – тут волшебник все-таки улыбнулся, – наш враг не только смертен, но успел умереть уже несколько раз.
– Но вы же сами сказали…
– И каждый раз он возрождался вновь. Он умирал и возрождался, умирал и возрождался, вновь и вновь.
– Вы хотите сказать, что он реинкарнировался?
– Не совсем…
– Значит, это типа как восстать из пепла и все такое?
– И не так…
– Тогда его дух вселялся в тело какого-нибудь ребенка, да? Я видел такое в одном фильме, там…
Волшебник поднял руку.
– Мы можем гадать до вечера. Именно в этом и заключалась главная моя трудность. Множество теорий, но ни одного доказательства. Однако любая магия, особенно могущественная, оставляет следы, и в этом особняке я наконец нашел то, что искал.
Майкл изо всех сил старался запомнить каждое слово волшебника, но, честное слово, никогда еще его рука так не рвалась к карандашу и бумаге! Что ни говори, а письменный отчет ничто не заменит.
Волшебник выпустил еще одно облачко дыма, а потом неожиданно спросил:
– Мальчик мой, как ты думаешь, что происходит после смерти Вселенной?
– А?
– Но ты ведь не думаешь, что все это, – волшебник посмотрел на деревья, – будет продолжаться вечно? Вселенная представляет собой массу непрерывно расширяющейся энергии, и однажды она просто уничтожится. Как пирог, забытый в духовке. И что тогда? Ничто?
Майкл пожал плечами. Откуда ему было знать?
Волшебник перегнулся через стол.
– Она возродится.
Майкл едва не сказал «а?» во второй раз.
– Жизнь Вселенной не линейна, мой мальчик. Это не прямая, а скорее – круг. И, странствуя по этому кругу, Вселенная рождается, уничтожает себя, возрождается, снова и снова, бесконечно. Ты понимаешь?
– Я… ну да, наверное.
– Ах, но это же воистину поразительно! Ведь, подобно Вселенной, все на свете точно так же возрождается, снова и снова. – Волшебник описал рукой широкий жест. – Вот этот лес, долина, весь внешний мир, все существа, его населяющие, – все это уже существовало ран