Изумруды для (не)любимогоКсюша Иванова, Виорика Громова
1 глава. Неожиданность
— Пиппа, Пиппа, бездельница этакая! Немедля пробуди госпожу! Немедля! Иначе нас ждет беда! — неприятный пронзительный голос, похожий на гудок трамвая, ворвался в мой блаженный сон, заставляя поморщиться. Ну, кто там может так орать? Соседка сверху, что ли, снова своего благо... точнее вообще ни разу неверного мужа из командировки со сковородой встречает?
— Пэрис, я пять раз уже к ней заходила. Уж и тормошила ее даже! Не пробуждается, — в ответ раздается плаксивый почти детский перепуганный голосок, который, помолчав мгновение, добавляет заговорщицким шёпотом. — Она словно сонного зелья выпила! Но разве можно его пить в тяжести?
Сквозь дымку испаряющегося сна я вдруг понимаю, что эти голоса, скорее всего, раздаются из телевизора. Я его, видимо, забыла выключить, когда спать укладывалась. Наверное, программа идет какая-то или сериал... Иначе откуда ещё взяться в моей квартире таким странным голосам и словечкам...
Хочется укрыться с головой или зажмуриться покрепче, потому что в комнате уже светло, а я все еще не выспалась. Стоп! Почему будильник не сработал?
В ужасе сажусь в постели. И, не рассчитав силу и длину своей постели, сбрасываю одеяло ногами.
— О, все святые и богиня Ирида с ними! — вдруг кричит кто-то, на кого это одеяло упало.
От ужаса я верещу так, что закладывает уши. У меня в комнате посторонние!!!
С трудом вскочив на ноги — такое чувство, что во сне затекли ноги, и тело стало каким-то непослушным, прижимаюсь спиной к стене...
К очень твёрдой, неровной, холодной стене.
И хоть глаза мои открылись уже несколько секунд назад, мне кажется, что я только сейчас по-настоящему вижу комнату и всё, что меня окружает.
Это какая-то жалкая лачуга! С тёмными стенами, сложенными, кажется, из неотесанного камня! Кое-где на этих стенах узкими длинными огрызками от потолка до пола висят цветные тряпки, колышащиеся от сквозняка. В единственном окне виднеется что-то мутное, отдалённо напоминающее стекло, только... оно что же легонько колышется от ветра на улице? Или у меня галлюцинации?
Не успеваю рассмотреть всё, потому что в движение вдруг приходит то, или точнее, тот, кого я случайно накрыла одеялом!
— М-мамочки! — шепчу, шаря руками по стене, то ли в поисках чего-то, что даст возможность защититься, то ли не веря своим глазам и просто убеждаясь в том, что я, действительно, нахожусь в комнате, стены которой сложены из камней!
Огромное одеяло странного вида — стеганное, яркое, словно из кусочков ткани сшитое, медленно сползает, открывая моему взгляду стоящую на коленях женщину.
О, Боже мой, что же это за женщина! Мозг приказывает телу бежать! Немедленно бежать прочь! Искать дверь, попытаться протиснуться в окно — что угодно, только поскорее мчаться отсюда, подальше от неё!
Но тело, словно в момент приклеилось к месту, не желает двигаться!
И глаза шокировано всматриваются в её лицо.
Кожа у неё зелёная. Зеленая, блин, у нее кожа!
Нос большой, напоминающий картофелину. Глазки маленькие круглые, вдавленные так глубоко в глазницы, что под бровями их почти не видно. На лбу у неё, ровно посередине, огромная красная шишка. А из-под верхней губы.... Да! Это точно они! У неё торчат кончики клыков! И при этом я точно уверена, что это — женщина! Почему? Потому что в ушах — круглые серьги с подвесками из зелёного камня, напоминающего малахит, а на затылке — заплетенные в косу редкие жёлтые волосы.
Она похожа одновременно на Фиону из детского мультика про Шрека и орка из "Властелина Колец"! Чудовище!
— Госпожа, — говорит чудовище уже знакомым мне плаксивым детским голоском. И я вижу, как дрожат от боли и обиды её губы, а на глазках собираются слезы. Рука дотрагивается до шишки на лбу и начинает осторожно её ощупывать. — За что вы наказали меня? Чем я провинилась перед вами? О, только не вышвыривайте меня на улицу! О, только не рассказывайте о провинности господину! Он убьёт меня! Он закует меня в кандалы...
Осторожно смотрю сначала влево, потом вправо, пытаясь понять, к кому это чудовище сейчас обращается. Но в комнате только она и я.
И никакой госпожи.
Кто это вообще? Кто это?
Как я здесь оказалась?
Почему оно меня так называет?
И что, в конце концов, здесь происходит!
В двери неожиданно легонько стучат. Я невольно подпрыгиваю на кровати, как-то странно ощущая собственное тело — оно, словно мешок с картошкой на плечах, неуклюже и неловко. Я еще не понимаю от чего, но где-то в глубине души, под ложечкой, у меня вдруг зарождается страх, такое мерзкое холодное предчувствие. Мысль еще не полностью сформировалась в голове, но от одного ее ощущения, меня начинает тошнить!
Из-за двери доносится негромкое, но произносимое грубым голосом:
— Пиппа! Ну, что там? Разбудила?
Если зеленое существо, все также стоящее на коленях рядом с кроватью, так по-детски звучит, а при этом выглядит так устрашающе, то какое же тогда на вид то, которое за дверью, и у которого голос скрипучий, как не смазанная дверь? О, мамочка!
Спрыгиваю с кровати и несусь в самый дальний угол, чтобы забиться в него подальше от всех, подхватывая по пути с небольшого столика длинную двойную спицу, чем-то напоминающую камертон, только с острыми концами в качестве защиты!
И практически достигнув цели, вдруг вижу большое зеркало, стоящее на том же столике, где лежала спица. В нем я отражаюсь от груди до колен.
А вместе со мной отражается и мой огромный живот...
В глазах темнеет, и я падаю, больше ничего не успев разглядеть...
2 глава. Адаптация
— Госпожа, ну, что ж вы так убиваетесь? — Пиппа, которую я все еще мысленно называю Чудовище, но уже практически не боюсь, осторожно расчесывает мои волосы. А я сижу на маленьком стульчике перед тем самым зеркалом и пытаюсь привыкнуть к тому, что вижу в нем. — Что ж так убиваетесь...
Эсми)
— Вы ж так не убьетесь, — сквозь слезы шепчу я, нарочно вспоминая фразы и шутки из моей нормальной обычной жизни, чтобы напомнить себе, что я — всё ещё я, хоть и выгляжу совершенно иначе, хоть и кажусь совершенно другим человеком.
Я помолодела лет на двадцать...
Пожалуй, это единственная хорошая новость. В остальном всё ужасно.
Что ужасного, спросите вы, если уж повезло неожиданно помолодеть?
Я БЕРЕМЕННА! Я не собиралась... Я не могу! Я не желаю! Я была уверена, что в мои сорок два чаша сия уже миновала меня! А теперь вот... Мне предстоит то же самое, чего не смогла пережить моя мать — роды. Так уж случилось, что в нашей семье у всех женщин роды протекают просто адски тяжело. Прабабка тоже родами умерла. Бабушку еле спасли, а вот маму, несмотря на высокий уровень медицины, не смогли уберечь.
Ну, а помимо беременности... Я толстая. Я небритая... вообще нигде! У меня длинные неухоженные волосы... Отеки на ногах. Меня постоянно тошнит. У меня дико ломит спину!
И еще, говорят, у меня имеется муж!
А что если... Я гнала прочь эту жуткую мысль. Но она возвращалась снова и снова, заставляя от ужаса замирать сердце. А что если мой так называемый муж... похож на зеленую Пиппу? Боже мой! Нет-нет, только не это!
Бояться Пиппу я перестала вынужденно. Потому что в тот момент, когда увидела свой огромный беременный живот, от шока потеряла сознание. И точно бы расшибла себе голову о каменную стену, если бы Пиппа не подхватила и не перенесла на руках на кровать.
Пиппа
Второй раз я была уже подготовлена к тому, что именно увижу, когда открывала глаза. Поэтому и вела себя спокойнее...
Пиппа смотрела на меня с опаской. Я на нее с жалостью — при такой-то внешности, наверное, и на улицу страшно выйти. Люди жестоки. Не таких, как они, некрасивых, обижают, не любят.
Мне хотелось расспросить ее, что за странное место такое и как я в него попала. Неужели в нашей стране есть еще города с такими вот жилыми каменными замками, где люди носят старинную одежду, такую, в которую одета Пиппа, и такую, как в виде ночной рубашки была надета на меня.
Я бы, конечно, больше склонялась к тому, что я сплю, и вот это вот все мне просто снится. Но... Какой главный совет получают люди, которые не уверены во сне они находятся или бодрствуют? Правильно! Ущипнуть! Я уж и щипала себе и даже, когда служанка не видела, дергала за волосы, а один раз, когда она нагнулась, чтобы поднять сброшенное мною одеяло, даже отвесила себе пощечину.
Было больно.
Я не спала.
Мне хотелось расспрашивать, но я не знала, с чего начать. Как ни спроси, в любом случае будешь выглядеть сумасшедшей. Ну, вдруг это мое перемещение во сне — это чья-то странная шутка, или... что вообще приводило меня в ужас, вдруг я сама сюда приехала и потеряла память?
— Пиппа? А где ночевал сегодня мой муж? — спросила и тут же поняла, что промахнулась! Чудовище смотрело на меня с таким нескрываемым ужасом, словно я сошла с ума (что, кстати, тоже может быть объяснением всего происходящего).
— Так он же... ик, — видимо, от нервного напряжения у нее случился приступ икоты, потом Пиппа помолчала немного, наверное, ожидая, что я сама "вспомню", где находится мой благоверный. Но так как я не вспомнила, ей пришлось продолжить. — На войне же... Ширбасы напали на нашу деревушку на севере герцогства. И он по призыву короля поехал усмирять дикарей.
— А-а-а, точно! — я постаралась изо всех сил притвориться вспоминающей, но, судя по взгляду Чудовища (а я уже немного научилась понимать ее взгляды), сделала это отвратительно. — Что-то у меня с головой сегодня...
— Это, видимо, из-за дитя. Я как-то слышала, что младенцы герольтов, — Пиппа понизила голос и наклонилась к моему уху, а я насторожилась, желая услышать про этих младенцев. — В голодные времена пожирали своих матерей изнутри!
О, Боже! Как пожирали? Чем? У них, что, зубы есть?