— Отец рассказывал. Тридцать лет назад объединённой армии удалось взять эту крепость. Стены на поверхности по большей части были разрушены магами, но подземелья сохранились, там они держат пленниц. — ещё более холодно, чем обычно, ответил ему Ланнард.
— Вот как. Может, тогда вам известно, почему они похищают исключительно женщин?
Вместо ответа Белый Барон схватил его за плечо и отбросил к стене каньона, после чего рухнул ниц и накинул на голову капюшон. Крестник поначалу опешил на пару мгновений, но, быстро сориентировавшись, вжался в небольшое углубление, вымытое когда-то в скале водой. До его слуха донёсся тонкий и скорбный крик, исполненный тоскливой боли и неутолённой жажды крови. Высоко над их головами, на фоне синего неба, виднелись три кружащиеся точки, на которые разведчик поначалу не обратил никакого внимания, приняв их за птиц. Только сейчас, когда он напряг зрение, наполнив его внутренним огнём, он смог разглядеть силуэты подробнее.
Крик повторился снова. Фигуры медленно снижались, продолжая танцевать среди облаков. По-своему они были даже красивы — какой-то причудливой, нечеловеческой красотой. Вероятно, такими представляют некоторых женщин безумцы — крылатыми хищницами с длинными серповидными когтями на нижних лапах, способными вскрыть грудь и лишить сердца. Гибкие, стремительные, изящные, они могли казаться наполненными восторгом полёта и охоты… Если бы не искажённые страданием лица — совсем человеческие, на которых навеки застыл смертельный ужас и невероятная боль.
Она же отражалась в их крике. Усиленный слух Шейла мог разобрать в нём обрывки слов. Эти создания жаловались на судьбу и молили о помощи, будто в изуродованных телах, словно в насмешку, оставалась частица души и сознания. Это пугало больше всего. Крестник с трудом сглотнул вставший в горле липкий комок и решил, что знать ответ на заданный недавно вопрос он не желает.
Сделав несколько широких кругов, небесные хищницы тоскливо взвыли в последний раз и устремились на запад, в сторону, где находился атакованный караван. Ланн сразу же резво вскочил на ноги и кивнул Шейлу следовать за собой, на бегу дав теперь уже непрошенный ответ:
— Они вдохнули то, что их коверкает и меняет. Ненависть — чистую и незамутнённую — ко всему живому, к самим себе и этому несправедливому миру. Некоторых она выворачивает наизнанку, выставляя наружу то, что скрывалось внутри. Наиболее нелюбимые богами или судьбой сохраняют свою человечность. Их участь более всего незавидна. Этим повезло. Есть шанс встретить быструю смерть в бою…
По позвоночнику разведчика при этих словах пробежали неприятные паучки едкого ужаса. Уж слишком уверенно обо всём этом барон говорил, словно видел своими глазами или вовсе испытал на собственной шкуре. На миг Шейлу показалось, что тень, которую отбрасывал Ланн на фоне восходящего солнца, изменилась — стала настолько пустой и безжизненной, что буквально засасывала в себя его взгляд вместе с душой. Скинув наваждение, Крестник скрипнул зубами, мысленно пообещав себе быть с этим светловолосым парнем настороже. В собственном зрении он не был абсолютно уверен, но порой оно показывало ему суть вещей.
— Эти создания там не доставят проблем? — задал Шейл вопрос, больше чтобы услышать человеческий голос барона и убедиться, что увиденное было просто иллюзией.
— Айр со всем справится, — коротко на бегу бросил в ответ Ланнард.
— Вы очень уверены в этом парнишке-простолюдине.
— Я? Нет, ни капли. В нём уверен Хардебальд. Это он поручил Брассу Старшему о нём позаботиться, а тот рекомендовал гвардейца в наш отряд. А вот в верность решений Хранителя Севера уже безоговорочно верю я сам.
— Надо сказать, интересные способы высказать свою “заботу” у Филиша и его сына, — хмыкнул себе в бороду разведчик, припомнив постоянные избиения, которые устраивал гвардейцу бастард. Белый Барон его услышал и пояснил:
— Лев скидывает львёнка со скалы, а затем скатывает на него камни. Мой отец поступал также.
— Вы считаете, что Хардебальд… — изумился разведчик.
— Понятия не имею. Но паренёк себя вскоре покажет, разумеется, если решит сражаться за то во что верит, — уклончиво ответил Ланн, не дослушав вопрос до конца.
Владеющие Волей способны бежать с огромной скоростью много часов кряду, выжимая из своих тел гораздо больше, чем отпущено человеку. Но свежевателей они настигали слишком медленно. А значит, это были очень необычные твари. Ланнард был уверен, что среди этой шестёрки должен быть минимум один Скиталец, державший всю банду в тонусе. Настигли похитителей они лишь после наступления темноты, в широком ущелье, образовавшемся на месте разлива реки.
Здесь, из изломанной почвы, словно пытаясь сразить сами небеса, вверх вонзились бесчисленные копья обожжённого, чёрного базальта. В этом каменном лесу Ланнард, безусловно, бы заблудился, но ведущий его разведчик чётко видел след своими горящими зелёной Волей глазами и спустя час петляний среди базальтовых утесов, засёк остановившихся на отдых тварей прежде, чем они их заметили.
Свежеватели прекрасно видели в темноте, а потому костров не зажигали. Пятеро тварей уже вовсю “веселились” с похищенными девушками, чьи мучительные крики эхом отражались от окружающих шпилей. Шестой, наиболее крупный, лишь наблюдал. Будучи проводником воли своего господина, он превыше плотских желаний наслаждался ненавистью, страхом и абсолютным отчаянием несчастных.
Пятеро обычных чудовищ особой опасности для барона не представляли, а вот последний его беспокоил. Белый Барон прежде никогда не видел этого вида порождений Лангарда — это был не Скиталец. Горбатый уродец размерами лишь немного превосходил обычных бойцов, но его вытянутую вверх голову украшала корона из ветвистых рогов, а в больших круглых глазах, помимо обычной злобы, чувствовался интеллект. Недооценивать врага Грейсер больше не собирался — однажды он уже допустил такую ошибку. Как бы он ни сгорал от желания напасть прямо сейчас, девушкам придётся немного ещё потерпеть.
— Попробую обойти рогатого с тыла, нужно будет быстро с ним разобраться в первую очередь, — прошептал он напарнику.
Шейл молча кивнул и деловито наложил стрелу на тетиву, прикидывая расстояние и направление ветра; он с гулом дул им навстречу, неся запах насилия. Это было им на руку — учуять их твари не могли.
Осторожно, оставаясь с подветренной стороны, Ланн, скрываясь между базальтовых колонн, покрался к стоянке. Когда он находился метрах в тридцати от горбатого чудовища, оно внезапно вздрогнуло и, вскочив, устремило взгляд в его сторону. Ланнард был готов поклясться, что почуять или, тем более, увидеть его за укрытием странный монстр был не способен, да и двигался он почти беззвучно. Прежде чем враг поднял крик, Белый Барон направил ауру в ноги и, оттолкнувшись от треснувшего базальтового шпиля, прыгнул.
Ещё в полёте барон заметил, что горб за спиной рогатого набух и раскрылся, подобно уродливому цветку из живой плоти. Не зная, чего ожидать, Ланн направил Волю на защиту, а в следующее мгновение в горбача одна за другой ударили две стрелы. Шейл бил наверняка — чтобы пронзить со спины сердце, но это оказалось ошибкой. Унизительные страдания похищенных девушек, боль полученных ими ран смешались с жгучей яростью, клокотавшей в груди рогатого, а затем по всем окружающим ударила пульсирующая алым страданием волна.
Приземлившись в нескольких метрах от цели, Ланн сразу же вскрикнул и упал на колени. Каждый сустав, каждая клетка его тела сейчас молили о смерти. Боль была столь немыслимой и интенсивной, что противостоять ей было почти невозможно. Почти. Однажды в детстве платиноволосый пережил куда большие муки — и в этом черпал питающую Волю уверенность, что этому он тоже сможет противостоять.
Побросав женщин и схватившись за оружие, пятеро Свежевателей бросились на него, занося для удара тускло мерцающую в лунном свете бронзу. Мгновение спустя самый правый из них на бегу покачнулся и рухнул ниц, не добежав лишь пару шагов, — в его спину хищным клювом вонзилась стрела. Горбатый, дергаясь в трансе, продолжал стоять на ногах, вцепившись обеими руками в пронзённую насквозь грудь. А сознание Ланнарда окутывал омерзительный смрад.
— Ты не сбежишь от нас, ты выпьешь эту чашу до дна! — шептали ему голоса.
Руки сами собой вскинули меч, отводя в сторону выпад первого подскочившего Свежевателя. А грудь разрывало от боли и мучительных воспоминаний.
— Ты останешься здесь навсегда. С теми, кто был тобой брошен, кого не спасти! — шёпот сотен женских голосов смешивался воедино.
А затем со свистящего котла сорвало крышку. Ланнард заревел и круговым ударом снёс головы сразу двоим нападавшим, а затем метнул меч им за спины — точно в фиолетовый, пульсирующий горб, отчего тот лопнул и разбросал свое омерзительное содержимое по окрестностям. Выпад следующего Свежевателя он принял на предплечье левой руки — синяя аура вспыхнула, но удар отклонила. Правый кулак барона ударил монстра в грудь, навылет пробив кости и плоть. Схватившись левой ладонью за края раны, Белый Барон с хрустом разорвал Свежевателя напополам и бросился навстречу оставшимся двум противникам.
Издалека наблюдавший за последующей короткой схваткой Крестник стрелять не решался. Ментальная волна горбача его не достала, а потому разведчик опасливо и с некоторым недоумением наблюдал за тем, как спокойный и тихий аристократ сейчас рвал оставшихся созданий Лангарда на куски голыми руками. Когда их истекающий кровью предводитель попытался подняться, Шейл точным выстрелом окончательно упокоил рогатую тварь и продолжил ждать, когда барон возьмет себя в руки, прикидывая, не примется ли платиновый берсерк после и за него.
Цепляясь за разорванную одежду и друг за друга, испуганные женщины смотрели на устроенную Ланом резню с жаркой надеждой. Вихрь черной крови и фрагментов тел закончился пару мгновений спустя, когда последний из монстров остался без головы от удара, окруженной синей аурой, ладони.