ы его лесные стрелки, — В рубку мы не полезем. Как только Свежеватели заберутся на стены, мы сразу отходим во внутренний двор. Я всякого дерьма навидался, мой лорд, и очень не хочу снова быть затычкой на любой случай.
— Не я командую в этой крепости. Но нам нужны лучники, а не трупы. Думаю, комендант с этим предложением согласится, — холодно кивнул ему в ответ Ланнард. — Кроме того, я хочу, чтобы вы мне сообщили, где находится ваше логово. Прощение получат все, кроме вашего атамана. Его голову мне придётся забрать.
— О как получается… Ну, этот кот драный сделал ноги, едва запахло жареным, нас всех побросав. Да и мне никогда он не нравился, — Малыш почесал крепкими ногтями гладко выбритый подбородок. — Могу спросить, а что за такое зло злое этот висельник натворил, что для него одного такое делаете исключение?
— По его вине погибла беременная женщина.
— Женщина, да ещё и беременная? Мдааа, ох и зверь, такое точно нельзя прощать. Коли бы знал, сам голову ему проломил! Посему договорились, милорд, — Малыш протянул вперёд раскрытую ладонь и запросто пожал руку барона, а потом задрал лицо вверх:
— Усё, слезайте. Сегодня больше никому дохнуть не придётся.
— Слышал, Шейл? Выходи, они помирать передумали! — взмахнув рукой, крикнул Ланнард, притаившемуся в засаде разведчику.
Обветшалая, давно заброшенная сторожевая башня из позеленевшего камня была выстроена на берегу быстрой, не слишком широкой, но глубокой реки под названием Прогос. Она несла свои воды из центральных земель через Дикую Чащу, после чего, в паре километров к юго-западу отсюда, впадала в Ларийское море. Через неё было лишь две переправы: выстроенный два десятка лет назад каменный мост, к которому вёл главный тракт, и находящееся неподалеку, рухнувшее века назад великое древо, рядом с которым и была построена башня — ещё в те времена, когда эти земли принадлежали Лангарду. Северные каменщики постарались на славу, несмотря на прошедшие годы, венчающее вершину скалы строение всё ещё было достаточно крепким, чтобы грудью встречать штормовые ветра, что доносились со стороны моря.
Свежеватели никогда не считались Тарсфолом за серьёзную угрозу, их атаки происходили исключительно редко. Даже тридцать лет назад на земли королевства вторглось лишь несколько тысяч чудовищ. Корону куда больше заботили иные угрозы, со стороны бескрайней южной пустыни, где правил Бессмертный Тиран, или побережья Западных Баронств, что могли стать удобной гаванью для высадки Ларии.
В ином случае, Айр, не мог найти ни одного достойного объяснения тому, что находящаяся в столь удобном месте застава, была до недавнего времени совершенно заброшена. Теперь же там обосновались чудовища из проклятого города, которые, благодаря отличному обзору на обе переправы, смогли перехватить целых два каравана беженцев. Второй они обнаружили уже утром, судя по всему, его атаковали больше недели назад, и разбросанные кости успели порасти невысокой, весенней травой.
После того, как Ланнард передал спасённых девиц с рук на руки Бориславу и выслушал короткий, но ёмкий и полный нескромных эпитетов доклад Айра, барон принял решение наведаться в этот гадюшник, сразу после того, как караван благополучно достигнет границы. На той стороне Прогоса находились баронства Нихбен и Эбельбах, что сколотили целое состояние на торговле с Ларией и центральными землями. В отличие от Хардебальда, их дружинам хватало сил организовать постоянные патрули торговых маршрутов.
К самому Хранителю Севера, к землям которого был приписан его гвардейский отряд, у Айра было очень много вопросов. Ещё в Тарсфоле до него доходили слухи о том, что оба героя северной войны были невероятными воителями, прекрасными полководцами, но совершенно ужасными управленцами. И с каждым днём, проведённым на фронтире, он всё больше убеждался в справедливости этих слов.
Несмотря на то, что его домен был атакован, Лорд-Хранитель всё ещё находился в столице и понятия не имел о том, как хреново развивается ситуация в его землях. Чему виной была ужасная система доставки сообщений: здесь не было постов вестовых и даже дрессированных птах, способных за несколько дней преодолевать значительные расстояния. Разумеется, всё своё возмущение Айр держал при себе, здесь, на границе обитаемых земель, барон Хардебальд был царь и бог, пользующийся невероятной популярностью как у солдат, так и у немногочисленных служащих ему рыцарей.
На переправе они попрощались с Бориславом и его приёмной дочерью, что не сводила печального взгляда с барона. После чего зеленоглазый гвардеец сразу почувствовал, что ему стало легче дышать. В их небольшом отряде больше не осталось гражданских, только семь матерых головорезов, с которых Крестник не сводил глаз, да их пятёрка, где у каждого, похоже, в шкафу был спрятан скелет. А в случае с Белым Бароном, Айр опасался обнаружить так и вовсе целое кладбище.
Решение было принято, и он не допускал в нем сомнений. Чтобы изменить мир, сначала он был обязан сломать и перековать себя. Несмотря на все странности, Ланнард Грейсер был способен ему в этом помочь. Как бы не манило обещанием безопасности Ларийское море, воды которого уже можно было разглядеть на горизонте, ему там не было места. Ушлый трактирщик недавно сказал, что все бегут от чего-то. Айр решил его слова опровергнуть.
Глава 7. Цветы во тьме
На старой заставе они обнаружили шестерых раненых свежевателей, которые не смогли оказать никакого сопротивления. Ворвавшиеся через пролом в стене Айр и Вигмар порубили ослабленных монстров на куски без всякой жалости. Лишь одного гвардеец оглушил ударом щита и отбросил к стене, подальше от сине-розового пламени Воли бастарда. Ланнард в бой не вступал, наблюдая с небольшого отдаления, с видом опытного старого волка за волчатами, что впервые точат клыки.
Когда с непосредственной угрозой было покончено, Айр вынул из поясной сумки прочную шнуровку из конского волоса и деловито принялся вязать нелюдя. У этого было целых три руки — две обычных и одна хилая, недоразвитая, торчащая почти из середины груди. При ближайшем рассмотрении тело лишь напоминало человеческое, но даже неопытному взгляду было очевидно, что строение мышц было иным. Все простые бойцы свежевателей были худощавые, жилистые и невероятно выносливые — словно созданные для долгих походов и битв на истощение. Кроме того, тело нелюдя было покрыто коростой и язвами, будто оно отвергало собственное уродство.
— Чего уставился на эту образину? Брат твой потерянный? — попытался сострить Вигмар у него за спиной, на что гвардеец лишь раздражённо буркнул:
— Допросить его хочу… Сир Брасс.
Тварь распахнула мутные блюдца глаз и зло зашипела, оскалив длинные острые иглы клыков, устилающие пасть в три ряда.
— Ну или, по крайней мере, попробую, — поправился Айр и, с сомнением заглянув в белёсые буркала, поинтересовался:
— Эй, мерзость, ты меня понимаешь?
Шипение стало яростней и интенсивнее, отвратительная едкая слюна окропила нагрудник из светлой стали, отчего та сразу же помутнела. В издаваемом шуме не было даже намёка на связную речь. На всякий случай, просто чтобы убедиться, Айр флегматично сжал левую когтистую лапу монстра в своей латной перчатке и начал давить. Он в кулаке на спор крошил орехи — кости мутанта оказались немногим их крепче. Скоро шипение обратилось в истошный визг. Гвардеец поморщился и немного ослабил хватку — удовольствия от процесса он не испытывал.
— Говори. Зачем вы пришли в наши земли? Куда дели остальных похищенных женщин? — прорычал он порождению Лангарда.
— Вот чего ты докопался, как до столба пьяница? Видно же, что оно человеческую речь не разумеет, — присев на заросший мхом камень из рухнувшей кладки неподалёку, мягко произнёс Азат. — Давай я загляну в его память? Возможно, получится узнать последние…
— Запрещаю, — резко оборвал его Ланнард, вошедший внутрь башни и оглядывающий помещение. — Наслушался я страшных сказок от батюшки, чем заканчивается такое колдунство для мага…
На вершину укрепления когда-то вела обрушившаяся винтовая лестница. Сгнившие остатки мебели были сдвинуты в правую часть небольшого зала, служившего караулкой. Его пол был усеян черепками разбитых кувшинов и залит чёрной кровью. Вонь стояла совершенно омерзительная, но барона это ничуть не тревожило. Он направился к обломкам мебели и начал их растаскивать, выкидывая в окно. Спустя минуту работы, выворотив остатки обитого медью стола, он поставил его неподалёку и пояснил вопросительно глядевшему на него книжнику:
— В лучшем случае грохнешься в обморок на пару дней и до конца жизни будешь заикой. А в худшем… — Белый Барон постучал по столешнице пальцем, проверяя её на прочность, и безэмоционально продолжил, передавая чужие слова:
— Утратишь свою человечность и сам со столбами будешь здороваться, а Дева вкупе с Матерью не смогут тебя исцелить. Не связывайся с этой тьмой, лариец, она хуже дёгтя. Запятнает — вовек не отмоешься.
Барон замолчал, сосредоточенно глядя в собственное мутное отражение на бронзе столешницы, начертил пальцем в пыли замысловатый знак. Такую мебель производили только в Лангарде, больше ста лет назад, до того как город вымер за один страшный день. Подставив под неё несколько обломков, он выпрямился и, кивнув Айру на гладкую поверхность, холодно приказал:
— Давай, тащи тварь сюда.
Пожав плечами, гвардеец с лёгкостью поднял воющего монстра, а когда тот попытался его укусить, для острастки дал в зубы. Вигмар и лариец, заинтересованные происходящим, последовали за ним, в то время как Шейл с разбойниками разбрелись проверить окрестности на наличие оставленных следов. Немилосердно опустив свежевателя хребтом об позеленевшую от времени бронзу, Айр выпрямился и отряхнув руки, вопросительно кивнул вперёд.
— А вы замараться не боитесь, мой лорд? — осторожно поинтересовался Азат Бдение у Ланнарда.