— Кажется, в нашем розарии появились вредители. Как только обойдём клумбы, взору благородных господ откроется вид на скромную обитель, — с невесёлой ухмылкой пошутил Малыш. — Только под ноги смотрите, а то местный газон вас покусает.
На входе в увитый зелёным плющом каньон, вырубленный вглубь земных недр на десятки метров, отряд ждали следы жестокой бойни. Похоже, здесь свежеватели всё же настигли разбойников и попытались отыграться за затянувшуюся погоню. Это стало для тварей последней ошибкой. Их истыканные стрелами трупы были раскиданы на камнях по всей длине пути вглубь разреза.
Осматривая поле боя, Айр удивлённо качал головой. Похоже, разбойники с помощью приманки завели свежевателей в ловушку и расстреляли со стен каньона. Гвардеец был сведущ в воинской тактике лишь по верхам, но понимал, что для обычных бандитов отряд Бородача сражался уж слишком споро и слаженно. Да и во время той первой схватки, когда часть людей осталась защищать трактирщика… Было ли это настоящим бегством?
— Хороши. Перебили часть врагов, своих всех сохранили и успели отступить, прежде чем те опомнились, — улыбнувшись, произнёс Ланн.
— Ну так, не всегда же мы были бандитами, господин барон, — гордо воскликнул один из ватаги Малыша. — Было времечко, когда в песочной броне, под началом лорда Дюва…
Крепкая затрещина заставила излишне языкастого разбойника едва не кувыркнуться в хищно распахнутые пасти цветов, что росли на стенах каньона.
— За метелкой следи. Воняет. — угрожающе бросил ему черноволосый здоровяк. — Господин барон, вы шибко не радуйтесь, среди трупов только обычные твари, четырехруких обмудков или горбатых, про которых вы говорили, я вовсе не видел. Да и судя по следам, большая их часть все же прорвались вперед.
Привычный лесной полумрак уступал место тьме, сходящиеся над головой стены разреза не пропускали даже те лучи приближающегося к зениту солнца, что смогли пронзить кроны великих деревьев. Бегущие впереди разбойники зажигать факелы не спешили, они знали это место как свои пять пальцев и предпочитали ориентироваться на слух. Но впереди была тишина, рафинированная, словно приправленная для сохранности солью, вязкая и глубокая, она глушила даже те звуки, что издавали их сапоги по твердому камню.
Вниз и вперед, в сотне метров, Айр увидел вход в пещеру, рядом с которой горели два факела. Они нерешительно пытались отогнать сгустившийся холодный мрак, обозначая позади фигуры двух человек, размахивающих руками. Словно забавные жабы, они покраснели, набирая полную грудь и беззвучно что-то крича, но звук, как и воздух, крала разделяющая темнота.
— Тут какая-то марь. Я не могу ничего разглядеть. — напряженно произнес Крестник, до рези в глазах вглядываясь в необычную, переливающуюся всеми цветами радуги, тьму.
— Ясно как день, что ловушка. Да и херь эта фиолетовая на камнях меня напрягает, ее раньше не… — Малыш резко замолчал, когда над головой пропали деревья. Да и стены с фиолетовым мхом, а самое главное — земля под ногами. Тишина бросилась прямо в лицо и неловко взмахнув руками, черноволосый здоровяк рухнул в нее.
Свободный полет сквозь клубящийся туман продолжался недолго. Лишь один вдох, не насытивший легкие кислородом, но загнавший в горло липкий вкус ужаса и накатившего безумия. Это было похоже на прыжок в омут, только вместо воды здесь был аметистовый свет и разрывающий разум и слух далекий потусторонний хохот.
— Мара! Оландо, офайр… — крикнул от волнения, перейдя на ларийский, белый как мел, Азат Бдение и сразу поправился. — Защищайте меня, я нас вытащу, как только Леди явит свой лик.
Туман разошелся, отпрянул, изгнанный алым сиянием, полившимся из груди мага. Вскинув вверх руки, лариец перешел на певчий, ритмичный речитатив из нечеловеческого и почти непроизносимого языка, больше напоминающего пение птиц и журчание весенних ручьев. А испуганные люди наконец-то смогли оглянуться.
Во все стороны простиралась израненная земля, опаленная до самой линии горизонта до состояния черного стекла. На небе не было солнца или луны, ничего, кроме выжигающего разум и глаза аметистового сияния и тумана, в котором, подобно фата моргана, виднелась титанических размеров фигура, восседающая на обсидиановом троне. А еще, далеко впереди, виднелись ведущие вглубь гор массивные черные врата, способные сквозь себя пропустить целую армию. Украшенные золотом створки были плотно закрыты, но сквозь них доносился чудовищный гул, от которого начинали вибрировать кости.
— Бок о бок! Вигмар, маэстро на тебе, головой отвечаешь! — рявкнул Ланнард, первым пришедший в себя.
Из трещин в земле и обсидиановых уступов к ним уже бежали уродливые силуэты. Где бы они ни находились, именно здесь была родина свежевателей. Это было понять просто, каждая тварь сейчас наливалась фиолетовым пламенем Воли, а их пустые блюдца глаз сияли от кровавой, иссушающей ненависти. Их первый десяток обрушился, словно волна. Айр перекинул со спины запасной щит, "одолженный" у кого-то из мертвых разбойников, и привычно занял место за левым плечом Белого Барона. Он был их волнорез и единственный шанс продержаться.
Крики людей и завывание свежевателей смешались в единый карнавал разрушения. Гвардеец рубил и колол, чувствуя, как трещит, ломается изнутри от невероятного давления. Что-то извне сдавливало его череп, пыталось его проломить, чтобы заползти внутрь, но не менее могучая сила перла наружу.
Хрусть! Край его щита отломился от могучего удара Скитальца, с которым рубился Ланнард. Кажется, вместе с щитом сломалось что-то еще, но Айр не мог это уже осознать. Его захлестнула какая-то пелена, алые от крови зубы сомкнулись на крае щита, и он зарычал, бросая вызов всему этому неправильному, ебанутому миру.
Крэк! Кольчуга под нагрудником не выдержала рубящего удара костяного клинка, кольца холодного металла глубоко вошли в рану, но гвардейцу уже было плевать. Его собственный меч вспыхнул голубой аурой и начисто снес сначала лапу, что удерживала ранящее его оружие, а на обратном движении располовинила свежевателя на две части.
Рев! Яростный и незамутненный разорвал его глотку потоком горячей и вкусной алой крови. Сам превратившись в чудовище, он больше не видел черной равнины и уродливых силуэтов свежевателей. Сейчас он сражался против самого мира и теней прошлого, разрубал собственную слабость на части и повергал ниц, чтобы возвеличить идеалистическое представление о том, каким должен быть. Как мир, так и он сам.
Ланн и Айр превратились в высекающий черные струи, идеально синхронный механизм разрушения. Гвардеец следовал за бароном по пятам и казалось, почти не уступал. Два Скитальца и десяток тварей поменьше, что атаковали отряд, рухнули под шквалом ударов за дюжину ударов сердца, но уже недостатка в противниках не было. Бесчисленные чудовища рвались к ним по обсидиану, а бескрайняя злоба пронизывала сердца.
Малыш, едва сохраняя разум, сражался рядом с Вигмаром и Шейлом, прикрывая продолжающего исполнять неземную по красоте песнь ларийца. Это было единственное, что ему помогало оставаться в уме. Двое его парней уже рухнули оземь, заламывая руки и превращаясь прямо на глазах, их тело корежило, мышцы рвались и менялись, а силуэты их душ, испуганно раскинув руки, были похищены голодным фиолетовым небом.
Вал тварей разбился о двоих рыцарей, сражавшихся в идеальной гармонии. Свежеватели попятились и начали их окружать, собираясь ударить со всех сторон. Монстров здесь уже было не меньше трех сотен, оскаленные клыки и клинки, перекрученная чуждой волей человеческая плоть. Они предвкушали. Они не ведали страха. Они ликовали. Но ларийский книжник успел закончить свой древний стих, взывающий к Красной Владычице.
— О Мать! Да сбудется замысел твой! Открой же нам дверь! Позволь вернуться в твой дом. — закончил наконец призыв лысый книжник, он был ранен стрелами в бедро и правую руку, но продолжал непоколебимо стоять, словно статуя, ни на миг не прекратив читать заклинание.
Алый восход новой зари разорвал аметистовый мрак. Нежный, исцеляющий свет пал на окруженную группу людей, что из последних сил сражались за свои жизни и души.
— Харгранская шлюха! Сколько ты еще будешь вставать на пути? — раскаленным кнутом ударил по сознанию оскорбленный рев гиганта на троне. — Пусть идут, но твою игрушку я оставлю себе.
— Лишь плоть, раз он тебя наблюдал. Но его душа принадлежит мне. — жертвенной медью литавр ответил ему решительный женский голос.
Мир лопнул и осыпался осколками хрустальных зеркал. Азат Бдение остался один на равнине. Рядом на черном стекле преображались агонизирующие тела, одно из которых недавно принадлежало ему. Нечеловеческий ужас, неспешно спускаясь с небес, распростер к нему свою длань. Оставшись без тела, лариец не мог даже кричать, только сейчас осознав, почему высшее жречество добровольно лишает себя глаз. Расстворяясь в аметистовой тьме, он взмолился о милости Трехликой Богине. Перед его внутренним взором возник далекий мрачный дворец, залитый черной кровью. Затем все было не зря. Книжник с облегчением рассмеялся, почувствовав на плечах теплые, надежные руки Матери.
Глава 9. Бремя ненависти и любви
Делая беззвучные, судорожные вдохи широко открытым ртом, Ланнард был похож на рыбу, выброшенную штормом на камни. Айр уставился на свои руки, испещрённые сколами. Латные рукавицы казались ему нереальными, как и всё остальное, что его сейчас окружало. Не было обсидиановой пустоши, лишённый звёзд мрак над головой сменился переплетением древесных крон. Но человеческий разум скрипел, пытаясь уместить всё пережитое. Мозг словно пропустили сквозь мелкую тёрку — он кровоточил и не желал принимать происходящее за данность.
— Он нас видел! И придёт, придёт обязательно. Все мы — его собственность, меченый скот в пищу. Ахахахаха! Тангиз, слышишь? Ты слышишь меня? — позади, сменяя смех и слёзы, скрипуче голосил один из бандитов. — Мы верно шли за тобой с самого юга! Верили в твоё дело. Куда ты нас завёл, лживый вожак? Смерть… Лучше бы мы выбрали смерть на плахе!