— Как прикажете, ваше благородие. Госпожа поедет со мной? — решил на всякий случай уточнить я.
— Это Сэра. Моя сестра. Я её понесу, она боится мужчин, — опустив глаза, барон изогнул губы в намёке на улыбку и погладил её пепельные волосы, а потом зачем-то повторил: — Её зовут Сэра. Это моя сестра. Я в силах её нести и защищать.
Лишь сейчас в его звонком голосе послышался намёк на эмоции. Приглушённые, едва ощутимые. Возвращаясь от колодца, я внимательно оглядел эту парочку. Будто сломанные механические куклы, они сидели рядышком на скамейке и безмолвно глядели в разведённый парнями костёр. Едва дышали, практически не шевелились. Зрачки, устремлённые в пламя, были недвижимы, словно омут.
Мне стало страшно, и я поспешил отвести взгляд, приняв решение подпоить сегодня вечером сержанта и вызнать всё, что ему известно об этом благородном семействе. Слишком уж мрачными выглядели перспективы, если они окажутся кровососами из легенд, а Свежеватели в это время возьмут в осаду наш уютный, окружённый двумя рядами стен форт. Мама мне часто говорила, что я умненький парень с очень богатым воображением. Но тогда его всё же не хватило, чтобы представить, какой кошмар нас всех в ближайшем будущем ожидает.
Глава 1. Клинок неба и воли
Северная погода была очень непостоянна. Лучина, зажжённая Богиней-Матерью на заре мира, в этих краях днём почти испепеляла своими лучами, но по ночам ледяные ветра быстро выкрадывали это тепло и погружали алую пустошь в промозглый серый туман. Огненный шар уже вот-вот грозился скрыться за зловещим частоколом стволов Дикой Чащи, когда, перевалив за очередной холм, отряд стражи, сопровождающий молодого барона, наконец-то увидел форт Равен.
Когда-то, в те времена, когда Лангард был населён живыми людьми, а не сонмом порождений кошмаров, Равен был важной крепостью, построенной на перешейке для защиты от вторжений в Тарсфол с севера. Четыре ряда высоких стен, надвратные башни, частокол и два рва — строители очень серьёзно относились к угрозе. Но с тех пор минуло уже сто лет, северная столица магов и кузнецов — Лангард — подобно колоссу на глиняных ногах пала под собственным весом, в одночасье превратившись в город-призрак. Из людей там не выжил никто, а разведчики Тарсфола, посланные в те гиблые места, пропали все как один.
Долгие семьдесят лет после этого север считался вымершим и больше не представляющим какую-либо угрозу. Должность лорда-хранителя этих земель стала синекурой и не давала какого-либо влияния при дворе. А Равен постепенно приходил в запустение. Внешние два ряда стен, опоясывающие основания скалы на которой была выстроена крепость, новые поселенцы разобрали по кирпичику. Воду из рвов отвели для полива полей, а гарнизон, некогда составлявший пять тысяч воинов, сократился до баронской дружины в сто человек.
Первое вторжение Свежевателей тридцать лет назад оказалось для местных аристократов полной неожиданностью. Поначалу толпу дикарей, больше похожих на чудовищ, никто не воспринял всерьёз. Барон Фарндей, занимающий в то время должность лорда-хранителя Севера, не обратил никакого внимания на жалобы простолюдинов о монстрах, вырезающих семьи в дальних хуторах. Он был слишком занят судебными тяжбами со своим соседом из семьи Нейбус. Когда же на его земли, вместо парочки банд, пришла целая армия, насчитывающая более десяти тысяч тварей, просить о помощи уже было поздно. Они прокатились кровавой волной по землям как дома Фарндей, так и его соперников, залив оба баронства кровью. Из этого ада живыми удалось вырваться лишь парочке рыцарей.
Потерявшие сюзеренов, они смогли словом и клинком сплотить аристократов Западных баронств против северной угрозы, разбить армию дикарей-Свежевателей, а затем преследовали отступающих нелюдей до самых дальних рубежей Лангарда, где их армии дорогу преградила нечестивая грозовая буря, не позволившая взять проклятый город. С тех пор минуло три десятка лет, на протяжении которых Свежеватели лишь изредка устраивали набеги небольшими отрядами по десять-двадцать голов. В Тарсфоле северные границы вновь привыкли считать безопасными, лучшие военные части, деньги и снаряжение направляли на южные рубежи. Про проклятый Лангард вновь все забыли.
Барон Ланнард Грейсер хорошо знал эту историю, ведь один из тех двух рыцарей, впоследствии возвышенных королевской милостью до титула баронов, был его отец. Вторым являлся нынешний лорд-хранитель Севера Освальд Хардебальд. Именно к нему направлялся молодой аристократ, неутомимо шагавший в грязи вслед за конными всадниками с сестрой на руках.
Приглядывающий за ним Айр несколько раз предлагал барону продолжить путь в седле — молодой страж опасался проблем, которые мог ему устроить недовольный аристократ. Но неизменно получал молчаливый отказ — Ланн, казалось, наслаждался прогулкой, его тёмно-синие глаза безразлично наблюдали за тем, как солнце медленно закатывается за могучие стволы Дикой Чащи.
Две внешние стены форта давно уже разобрали на кирпичи — от них остался только фундамент да полузаброшенная деревушка, часть жителей которой уже бежала в более спокойные земли. Те же, кто остался, надеялись пересидеть заварушку на вершине скалы с крутыми, обрывистыми склонами. Единственный доступный подъём к находящемуся там замку был перекрыт двумя стенами из серого камня, высотой в пять ростов взрослого мужчины и шириной, достаточной, чтобы по ней могла проехать повозка. Склады ломились от продовольствия, а два колодца внутри стен могли обеспечивать водой крепость. Она выглядела столь неприступной и монументальной, что Айр представить себе не мог, чтобы кто-то мог угрожать тем, кто искал в ней спасения.
Отряд Айра проезжал через сонную деревню, в которой, казалось, остались открытыми только трактир да кузня. На вершине холма, у окованных металлом дубовых врат, виднелся сверкающий рыцарский отряд, ожидающий, когда дозорные откроют им путь. Когда, наконец, створки загрохотали и отворились, шевалье, закованные в отражающие лучи закатного солнца тяжёлые латы, медленно въезжали внутрь укреплений. Шесть рыцарей в сопровождении оруженосцев, но личного знамени Хранителя Севера среди них видно не было.
Айр недоумённо нахмурился — он узнал как рыцарей, так и их сопровождение. Именно эти люди входили в эскорт Хардебальда, когда он покидал форт две недели назад. Куда они дели старика-барона, было несколько непонятно, и это тоже являлось тревожным колокольчиком, вдобавок ко всем тем, что не смолкая звенели у него в голове последнюю неделю.
Юноша был уверен, что надвигается что-то очень нехорошее, и, по уму, ему стоило бы во время увольнительной сделать ноги подальше отсюда — куда-нибудь за океан, в Ларию. Но для этого нужны были теневые знакомства и деньги, а у него в кошельке звенела лишь медь. Самым влиятельным из его знакомых был местный трактирщик Борислав, промышляющий мелкой контрабандой янтарной смолы с помощью шайки разбойников-неудачников.
Направив скакуна к сержанту, Айр поправил шлем и поинтересовался, перекрикивая стук копыт и звон металла, доносящийся из находящейся неподалёку кузницы:
— Разрешите задать вопрос?
— Валяй, — лениво ответил сержант, заметно расслабившийся после того, как отряд благополучно добрался в поселение.
— Что вы обо всём этом думаете? — Айр указал в сторону скрывшейся за воротами кавалькады без знамён.
— Ничего, — безоговорочно отрезал сержант, снял бацинет и потер заметную лысину. — Нам думать не положено, молодой. Да и времени у меня на это нет — за тобой, оболтусом, приходится приглядывать. Но если Грейсер-старший и Хардебальд погибли, то… возможно, гнилые ублюдки снова решат попробовать Баронства на прочность. А у них на дороге есть только мы.
Заметив страх на безусом лице подчинённого, седой ветеран захохотал, пугая облюбовавших крыши опустевших домов птиц. От могучего хлопка латной перчаткой Айр даже не пошатнулся — он был достаточно здоровенным, чтобы обниматься с медведем и остаться в живых.
— Да не робей, жив-здоров твой наставник, готов поставить последние зубы! Возможно, задержался в дороге, — успокаивающе добавил Кулак.
Ещё одной особенностью сержанта было то, что в спокойной обстановке, не связанной со службой, он из безжалостного командира-тирана, готового взгреть за любую оплошность, превращался в добродушного дядюшку. С которым можно было запросто обсудить любые интересующие темы — от плуга до трипака и что со всем этим делать. Многие рядовые считали, что у Грузда голова набекрень после всех полученных ударов булавой о стальной шлем. Но Айр за полгода смог к нему более-менее привыкнуть и уже знал, чего ожидать.
— Благодарю. Проставлюсь сегодня вечером у Борислава, — почтительно склонил голову молодой страж.
— Ну, это если будешь на ногах стоять. Раз Хардебальда в крепости нет, тот бастард наверняка на тебе отыграется. Ну да ты бык здоровый, не помрёшь, авось и на пользу пойдёт.
Деревянные тренировочные мечи столкнулись в воздухе. Айр надавил, пытаясь проломить оборону грубой силой, и, взревев, отбросил противника от себя. Приземлившись на ноги, Вигмар Брасс насмешливо захохотал и, вскинув меч вверх, окружил его тускло-голубой аурой Воли.
Пару лет назад, в начале службы в одном гвардейском отряде, Айр считал его своим другом. До того как незаконнорождённого Вигмара признал своим наследником шевалье Филиш Брасс, чьи остальные дети погибли во время эпидемии красной чахотки. После этого их дружба зачахла, а вскоре ставший высокомерным и невыносимым Вигмар ушёл из гвардии, чтобы обучаться у отца. Встретились они лишь полгода назад, когда Айра перевели на службу в форт Равен. Дом Брасс как раз являлся вассалом барона Хардебальда. Взаимоотношения молодого гвардейца с юным наследником семьи рыцарей приняли новый оборот.
Вигмар, еще будучи гвардейцем, в прошлом частенько проигрывал тренировочные бои более крупному и атлетически сложенному Айру. И, похоже, поставил своей новой целью расплатиться за это, раз за разом бросая вызов бывшему другу. Будучи гвардейцем, защитником короны и знати, Айр не мог отказать аристократу, сомневающемуся в его компетенции. И, разумеется, не мог в этом бою победить. Между бастардом, владеющим Волей, и простым рослым, тренированным парнем была настоящая пропасть. Имя ей было — Воля. Таинственная сила, присущая лишь мужчинам знатных родов.