Обсидиановое лезвие разрубило нагрудник, раскалённая небесная Воля Лана продержалась лишь долю секунды, а потом он понял, что летит куда-то к стене. Кости жалобно хрустнули и заскрипели, дышать стало нечем, а серебристый нагрудник, подаренный другом, пересекал уродливый разрез, из которого капала кровь. Но он всё ещё был жив, а значит, мог и сражаться. С трудом подняв голову, он вгляделся в неотвратимо идущего его прикончить титана.
Само существование этого человека с платиновыми волосами было для повелителя Лангарда смертельным оскорблением. Эта жизнь была приговором, медленным ядом, для того, кто прозрел истину мира. Вместилище осколка, это немыслимое и оскорбительное слияние, созданное древней ведьмой, нужно было добить, пока она не успела завершить творение. Пока семя ещё не успело взойти. Но на его пути вновь встали смертные воины. Хрупкие, слабые, жалкие, недостойные даже взгляда. Но исполненные решимости и ложной, заимствованной силой, которая им не принадлежала.
Шейл Крестник и Люгер Трей выставили перед собой клинки, пытаясь замедлить продвижение бога. Стрелы его не брали, а обсидиановая шкура гасила почти любые удары — даже Ланнарду с трудом удавалось пробить эту броню. Граф не любил ближний бой, но понимал, что без разрушительной силы барона им всем придут вилы, а раненный Люгер вряд ли сможет купить Грейсеру достаточно времени, чтобы подняться, а потому тоже взялся за меч.
Когда грохот и пыль возвестили, что врата крепости пали, Айр уже заканчивал затягивать кожаные ремни на броне. Нечеловеческий хохот и крики, доносившиеся из окна, подтвердили его худшие подозрения, а потому он во всю прыть раненых ног поковылял из своей комнатушки по направлению выхода из замка. Навстречу ему попадались бегущие ополченцы, многие из них были легко ранены и безоружны. Они спешили к своим семьям, сейчас находящимся в главном зале, откуда были слышны вой женщин и плач детей. Наверное, именно так будут выглядеть последние дни этого мира, подумал гвардеец, пропуская мимо себя однорукого воина, которого вели два товарища — от его безумного взгляда, направленного на обмотанную тряпками культю правой руки, стало не по себе.
Кису он встретил уже у самых замковых врат — она с несколькими разбойниками пускала стрелы, прикрывая отступающих воинов. Окинув Айра отчаянным взглядом, она глухо воскликнула:
— Стой! Не иди. Там только смерть. Остановить ЕГО попросту невозможно…
— Невозможно крестьянке справиться с драконом. Для настоящих рыцарей — это лишь вызов. Ты ведь сама меня этому научила, — улыбнулся гвардеец и, потрепав подругу по волосам, решительно зашагал в пекло.
В двадцати метрах, у конца тренировочного плаца, над замершим у основания стены Ланнардом возвышался пришедший из кошмаров титан. Из-под его ступни пытался выбраться граф Граденс — вся его правая нога была превращена в кровавое крошево. Люгер Трей, в доспехах, больше похожих на решето, из последних сил прикрывал щитом Белого Барона от наседающих со всех сторон свежевателей. А в воротах Кривой и оставшиеся два парня из его отряда проживали последние секунды безжалостной сечи, пытаясь совершить невозможное. Вот что такое — отчаяние, осознал гвардеец. Но выхватил бастард из ножен и на одной силе воли, превозмогая боль ран, бросился в бой.
Такое расстояние до врага для владеющих Волей — это один вдох. Однако рыцарю с воспалёнными ранами оно сейчас казалось почти бесконечным. Время замедлилось, каждый его кадр отпечатывался прямо в мозг. Чёрный клинок опускается на пытающегося его остановить щитом Люгера, но Ланнард подхватывает шевалье и перекатом вместе с ним уходит из-под удара, после чего чудовищный меч с треском впечатывается в крепостную стену. Вдох — выдох. Ещё десять метров.
Оставшись без ноги, практически вырывая культю из-под стопы бога, Шейл Крестник отталкивается руками и дотягивается до выпущенного из рук клинка, который с размахом вонзает прямо под чёрное колено врага. Его меч поёт последнюю изумрудную песнь, дрожит как струна, но решимость, Воля и верный глаз делают своё дело. Враг спотыкается и замедляется, что даёт Ланнарду возможность одним размашистым ударом отбросить меньшую нечисть, что лезет со всех сторон. Вдох — выдох. Осталось лишь пять.
Со стороны ближайшей лестницы бегут несколько выживших защитников — эти держали свой сектор до последнего и, заметив отчаянное положение шевалье, бросаются в бой, прикрывая их от свежевателей с тыла. Почти безнадёжная попытка, дань отчаянной храбрости, пограничной с безумством. Но именно из таких поступков всегда куется победа. Вдох — выдох. Пришла пора делать дело.
Ноги скрипят, мышцы рвутся, тело мощным прыжком отправляется в воздух. В один ослепительный миг Айру кажется, что он летит. Полуторный меч истекает сиянием и находит свою цель, оставляя в обсидиановом нагруднике глубокую борозду. Айр ловит на себе взгляд Ланнарда, а затем они бьют вместе, в идеально синхронной гармонии. Два небесных клинка, рассекающих мрак. Тяжёлый удар гвардейца отбросил в сторону выпад титана, открыв того для атаки Белого Барона, который взмахом крест-накрест рассёк поврежденный левый локоть чудовища, заставив руку бессильно обвиснуть.
Гигант глубоко вдохнул и распахнул пасть, готовый окутать всё вокруг убийственным дыханием. Почувствовав неладное, подчиняясь инстинктам, Айр, скривившись, оттолкнулся от земли ногами и вонзил наконечник бастарда в нижнюю челюсть врага, пронзив насквозь его голову и прибив язык к небу. Повелитель Лангарда в ответ взмахнул мечом, пытаясь отбросить гвардейца, словно надоедливое насекомое. Парень рванул обратно бастард и принял атаку на гербовый щит, но рухнул на одно колено от немыслимой тяжести. Впрочем, любого другого подобный взмах разрубил бы надвое.
Это был хороший момент — враг потерял равновесие, а его меч врубился в камни площади. Он был открыт, Ланн чувствовал зов, набирающий силу. Его рука нацелилась, следуя интуиции, в глубокую борозду, оставленную первым ударом зеленоглазого.
Выпад, неуловимый для глаз, похожий на разряд фиолетовой молнии, рассекает броню и пробив сердце посылает по всему телу великана разрушительные волны вибрации. Это был его лучший удар, однажды таким он уже убил этого врага и убьет вновь, столько раз, сколько потребуется.
Мстящий за брата Люгер Трей набросился на покачнувшееся божество со спины, двуручным клинком подрубив его правое бедро, уже не защищённое клубящейся тьмой. Не теряя времени, Айр вложил последние силы в рубящий удар, направленный в шею, и мгновение спустя похожая на котёл голова с гулом катится по земле. Пришла абсолютная тишина. Не просто затишье, а внезапный штиль в штормовом море. Потеряв равновесие, гвардеец ударился об тело титана плечом и вместе с ним повалился на землю. Раны открылись, лихорадка вернулась, а вокруг были еще сотни врагов. С трудом откатившись от мерзко пахнущего жженой серой трупа, парень попытался подняться, но вновь рухнул в вязкую от крови грязь, неподалеку от Граденса, пытающегося затянуть кожаный ремень вокруг колена.
— Утро… не задалось. — прошептал бледный как полотно граф и кивнул на верх стены, где уже виднелись исключительно изломанные фигуры мясников с севера, — к счастью оно скоро закончится.
Айр согласно кивнул, с этим утверждением было сложно поспорить и перевел взгляд на Ланна.
Белый Барон не собирался давать врагу шансы воскреснуть, так что запрыгнув на начавший рассыпаться труп гиганта, он вновь нанес мощный удар прямо в черное сердце, а затем повторил — несколько раз, для гарантии. Когда безголовый бог окончательно разбился на угли, Ланнард медленно повернувшись к свежевателям, что вдруг вспомнили страх, шагнул вперёд — один против многих, белый как пепел, сияющий как рассвет. Всполохи его ауры туманили разум аметистовой мглой, а в глазах зажглись звезды. Сам похожий на воплощение ужаса, он рванул к вратам, рассекая монстров на части. Случилось немыслимое, не знающие инстинкта самосохранения твари дрогнули и побежали; разбившаяся на хаотичные банды орда начала отступать.
Они отбили эту атаку. Ценой множества жизней и потери второй стены, врата которой остались непригодны к ремонту в короткие сроки. Свежеватели бежали до своего лагеря, бросив даже первую стену, но осаду не сняли — их там оставалось ещё несколько тысяч. Героическая битва, достойная войти в саги, ничего не поменяла в лучшую сторону. Они отбросили врага, но оказались заперты в цитадели и потеряли множество воинов, а враг всё так же превосходил числом во множество раз. Но, к счастью, в этот раз тела раненых и умерших остались у них. Первым смогли оказать всю возможную помощь, а с последними проститься по-человечески.
Из трёх сотен защитников крепости в живых осталось чуть менее сотни, а среди рыцарей на ногах остался лишь Ланнард, опять чудом избежавший в этом бою серьёзных ранений. Даже сильнейший удар, разрубивший нагрудник, его лишь немного задел по касательной, распоров кожу и сломав парочку рёбер. Дышать было больно, но это были сущие мелочи по сравнению с тем, как досталось всем остальным. Граф Граденс потерял по колено правую ногу, у Айра раны вновь воспалились, и он слёг в постель, а Люгер Трей потерянно, словно призрак, смотрел на догорающий костёр старшего брата. Его плоти тоже сильно досталось — множество мелких ранений, серьёзная кровопотеря и риск заражения, но Воле рыцаря досталось сильней: погиб самый близкий ему человек, казавшийся прежде незыблемым, словно скала.
Айр отлеживался в своей комнате, а над Граденсом хлопотали лекари в лазарете, так что в пиршественном зале, кроме Ланнарда, были только Киса, бандитский атаман, да Люгер Трей. Время уже перевалило за полдень, но свежеватели пока и носа не казали за пределы первой стены. Нужно было решать, что делать дальше, а у Ланна был готов план. Простой, рабочий и совершенно надёжный. Все находящиеся в помещении решили, что барон наконец-то окончательно сбрендил и несёт околесицу, когда, проходя мимо окна, тот взмахнул рукой и возвестил: