— Только после того, как мы вместе напьёмся, — Айр кивнул на пузатый кувшин, зажёг свечу, расположив её в середине стола, а затем полез в резной деревянный сервант за безумно дорогими бокалами из хрусталя, которые приметил ещё в первый визит, добавив с усмешкой: — Не просто пригубим, как в первую встречу. А нормально так, по-солдатски, чтобы поговорить по душам было можно!
— А свежеватели решат учтиво подождать, пока мы с тобой будем болеть с похмелья? — Ланнард уселся за стол, содрал с кувшина восковую печать и принюхался к содержимому. — Красное полусладкое. Молодое, позапрошлогоднее. С местных виноградников, вероятно, земель Эбельбаха или Гофарда. У меня есть получше, но для начала сойдёт.
То, как благородный барон сморщил нос, выглядело очень забавно. Айр улыбнулся и, отыскав нужные сосуды, сел напротив, щедро, с горкой их наполнив. А затем движением опытного бармена стремительно вскинул свой бокал вверх, при этом не пролив ни капли на стол. Выглядело это очень эффектно. Ланнард осторожно приподнял свой сосуд, гася любую инерцию жидкости микродвижениями пальцев и с первого раза повторив трюк, торжествующе усмехнулся.
— Какой первый тост? — поинтересовался он.
— Понятия не имею, за что обычно пьют в такой ситуации, — смущённо признался Айр. — Раз ты такой знаток вина, то тебе и предлагать.
— Знаток? Пожалуй. Отец очень много пил в последние годы. А мне приходилось слушать его пьяные бредни, подливать в кружку и следить, чтобы он не навернулся с веранды. Но у меня хорошая память на запахи, так что вино я действительно различаю. Но не считаю себя знатоком, — опустив бокал к тонким ноздрям, Ланн вдохнул терпкий аромат и вскинул над рубиновым озером взгляд. В ярко-синих глазах сквозила вина, словно у преступника, боящегося и желающего признаться в содеянном.
— Не занудствуй, в казарме за такую прелюдию к тосту тебя бы уже осмеяли. И вообще, хватит о прошлом. Я, знаешь ли, тоже могу припомнить десяток-другой тоскливых историй из детства. Как рос под опекой шлюх из борделя, или про потерянный кожаный мячик — единственную игрушку, доставшуюся от отца…
Айр перевёл дыхание, пытаясь подобрать дальнейшие слова. Он не был хорошим дипломатом, а потому не любил лезть людям в душу. И опасался обидеть человека, которого уважал, но обязан был ему объяснить эту вещь. Сейчас, когда взятки — гладки, и они говорят напрямик:
— И мы тогда сдохнем от скуки раньше, чем свежеватели до нас доберутся. А потому — забудь обо всём. Будущего у нас больше нет, а прошлое совершенно не важно. Я не буду ничего выпытывать у тебя. Ты столько раз хвалился, что живёшь мгновением, но на самом деле — всегда находился в плену своего прошлого. Ланн, здесь и сейчас — скажи, чего ты желаешь. Предложи, наконец, хренов тост!
Мягкая и спокойная улыбка — в ней не было ни намёка на обиду. Точно, барон же предупреждал, что чувствует эмоции собеседника, а Айр сейчас желал лишь одного — разбить ледяную пелену в его взгляде, чтобы освободить по-настоящему эту израненную душу. Ланн, недрогнувшей рукой, протянул вперёд бокал и воскликнул с неловким смущением:
— Ну тогда предлагаю чокнуться за нашу встречу. Я рад, что сражаюсь именно вместе с тобой. Если бы здесь и сейчас я мог поменять тебя на любого из героев прошлого, да хоть самого Бога-Воина, то этого бы делать не стал.
— Чокнуться? Да запросто, с тобой по-другому не выйдет, — хрустальный перезвон наполнил полутёмную комнату праздничной атмосферой, пламя свечи бросало тёплые отблески на лица, мебель и стены.
Первозданная ночная тишина была абсолютной, будто даже сверчки и птицы затихли, стараясь их не тревожить. Свежеватели тоже молчали, и это было дьявольски непривычно. Они выпили, захрустели чуточку пригоревшим мясом, Ланн лишь отпил из бокала, а вот Айр свой выдул полностью одним богатырским глотком. Наконец, тщательно прожевав пищу — аристократ всегда остаётся аристократом — Белый Барон недовольно произнёс:
— Но мне кое-что не понравилось в том, что ты только что наговорил. “Будущего у нас больше нет” — если ты так решил, то проще сразу сложить лапки и сдаться. Так что, шевалье — слушай приказ! Запрещаю тебе умирать. Приказываю тебе выжить, даже если ты сдохнешь! Потому что другого такого простодушного придурка во всём мире нет. Сражайся с мыслями о победе, о том, чем займёшься после того, как триумфально вернёшься в Тарсфол. Понял?
— Да нет проблем, нам всего лишь надо перебить две-три тысячи свежевателей. И правда, с чего я решил, что всё уже кончено? — саркастично заметил Айр, подливая себе вина.
— Именно. Кстати, вот тебе простое уравнение: предположим, что тварей осталось ровно три тысячи. Сколько дней потребуется нам с тобой, чтобы их перебить, если мы будем убивать в день по три сотни монстров? — отпив из сосуда, спросил Ланн с едва заметной улыбкой.
Айр задумался, крепко сжав губы и барабаня по столу пальцем. Простейшему счёту его учили, но задачка барона была замудрённой. Однако то ли вино уже дало в голову, то ли его навестило внезапное просветление — так что, отправив второй бокал вслед за первым, он осторожно опустил его на стол и, хлопнув по дереву крепкой ладонью, воскликнул:
— Десять дней! Всего десять дней. Ха!
— Верно! Видишь, в этом нет ничего невозможного. Любая проблема становится проще, если её расчленить. Ну и так как ты ещё совсем недавно овладел Волей, думаю, будет справедливо, если я возьму часть твоих на себя. Так что с тебя только сто противников в сутки, остальные мои, — Ланнард весело захлопал в ладоши.
— Хренушки, так не честно. А ну вертай мне моих взад! — Айр нахмурился, чувствуя затылком, что его пытаются в чём-то нагреть. — Мы же друзья, а, барон? Так что всё должны делить поровну!
— Ладно, но только если ты скажешь, сколько тогда это будет на каждого, — легко согласился Грейсер.
Тут вдохновение кончилось. Айр нахмурился ещё сильнее, зашептал себе что-то под нос, загибая пальцы, и, спустя минуту, с мукой взглянул на доброжелательного садиста. Заржав во весь голос, Ланн замахнул остатки бокала и отрицательно покачал головой. Ночь была долгой, он не спешил напиваться или давать подсказки, — у Айра ещё было время подумать.
— Что, зашевелились? — поинтересовался Ланнард, заканчивая затягивать ремни на доспехе.
Сейчас на нём, кроме нагрудника и лёгких наручей, ещё красовался серебристый шлем без забрала, найденный по пьяни в одной из кладовых, по настоятельному увещеванию друга. Айр выглянул из окна, оценив обстановку, и согласно кивнул:
— Ага, уже перелезли через первую стену. Их просто колотит от ярости, и я прекрасно их понимаю. Кое-кто бедным ублюдкам всю ночь не давал спать и ревел с вершины башни: “Эй, три сотни свежевателей, выходи биться!”
— Это была древняя тактическая хитрость моего рода! Ща заманим их в крепость и замахаем. Главное — выживших не оставлять, иначе остальные поймут, что это ловушка и нас внутри двое. А вот как ты будешь объяснять Хардебальду, что перепутал его любимую ларийскую вазу с ночным горшком, а затем ещё и выкинул её из окна — я понятия не имею. Она мало того, что стоит как породистый конь, так ещё и дорога была старику в качестве памяти.
— Не надо тут выдумывать про горшок… И вообще, это ты мне её всучил! — недовольно нахмурился гвардеец, проверил лезвие бастарда на отсвет, а затем с лязгом вогнал его в ножны. Вопли снаружи становились всё ближе и громче, Скитальцы подгоняли меньших тварей на последний приступ.
— Ну что, пойдём? — хлопнул друга по плечу Айр.
— Начнём с главного зала, там в проходе можно сражаться только по двое. Потом устроим гостям экскурсию в левую галерею, проведём по всему коридору без остановок — он слишком широкий, а вот рядом с оружейной задержимся. А потом медленно их потащим сюда — винтовая лестница создана для того, чтобы сражаться по одному, будет время передохнуть, — Ланнард выдал нехитрый план и кивнул в сторону двери. — Мы их звали, так что надо, как хорошие хозяева, встретить от всей души!
— Это ты их звал! Кстати, не забывай, что мы договорились. Сто пятьдесят на сто пятьдесят! — лихо возразил Айр.
В первом зале, у самых ворот, они обрушились на вбежавших уродцев с двух сторон и мгновенно их потеснили, разом разрубив на части шесть бойцов, что рискнули идти впереди. Рубка у входа длилась почти половину часа, пока свежеватели не отхлынули, чтобы дать возможность лучникам расстрелять их в упор. Разумеется, пара друзей этого дожидаться не стали и отступили до ближайшего поворота. Место оказалось хорошее: коридор был шириной лишь в пару метров, не позволяя нападающим разгуляться. Здесь свежеватели умылись кровью во второй раз. Обычные бойцы падали как спелая рожь под синхронными взмахами синих клинков, наполненных Волей.
Друзья резали врага с яростью обречённых, заставляя дорого платить за каждый пройденный метр. Каждый узкий проход — стал смертельной ловушкой, свежеватели дохли в них пачками, толкаясь и мешая друг другу, пока Айр и Белый Барон в идеальной гармонии сменяли друг друга, экономя силы и с пользой используя каждую возможность, чтобы передохнуть. Этот чёрный поток Ланградской мерзости не кончится и не пересохнет — оба рыцаря прекрасно это понимали. Твари так и будут переть, пока не собьют с ног и не погребут под своими телами. Но до этого ещё было далеко: нерушимая Воля продолжала сверкать, а клинки — плести легенду бесшабашной отваги.
Рядом с оружейной они оказались уже ближе к полудню. Вход в коридор закрывался на мощную дубовую дверь, а отсутствие окон давало возможность расслабиться и перевести дух. Закинув засов, Айр сполз по стене — весь его доспех был залит чёрной кровью, хотя он сам почти не получил ран: только две стрелы свешивались вниз в районе живота, так и не пробив тройного плетения кольчугу. Ланнард жадно напился и