Всю дорогу он размышлял над данным вопросом, прокрутил в мыслях тысячи слов и в конце концов решил выбрать то, что ему посоветовала Сэра, прочитавшая символы на щите с эмблемой грифона, что выдал ему старик-оружейник. Киса советовала другие слова, но ее он слушать не стал — разбойница их наверняка подсмотрела не на щите, а на заборах.
Элеанор легко рассмеялась, заметив, как вспыхнуло смущением лицо парня. Да, он ей определенно понравился. Но, к сожалению, «хищного хряка» Айр не заменит — слишком глубоко в юноше засел идеализм, а в голове бултыхалось серое содержимое, от которого могут возникнуть проблемы. Но от мальчика все равно может быть польза. Взяв легкий церемониальный клинок, что Айр протянул рукоятью вперед, направив лезвие себе в область сердца, Ее Величество поистине королевским жестом приложила его к плечам нового рыцаря и воскликнула:
— Айр Лотаринг, отныне и навеки ты несешь имя этого дома. Я принимаю тебя на личную службу, но прежде чем мне будешь полезен, ты должен будешь пройти год офицерского обучения, во время которого будешь выполнять роль десятника гвардии. Затем еще на один год ты направишься к лорду Хардебальду — барон лично выразил желание стать твоим наставником. На третий год я найду тебе место при дворе. Желаешь что-то сказать?
— Никак нет, Ваше Величество! Готов служить! — бодро ответил ей новообращенный рыцарь.
— Хорошо. Вы свободны, сэр Лотаринг. Идите тропой Воли и Долга.
Отпустив рыцаря, королева устало прикрыла глаза. Хороший и достойный мальчик, похоже, искренне верящий в справедливость. Сколько уже таких поломано? Сколько оскотинились, почувствовав вседозволенность? Она давно потеряла им счет, но ничего не собиралась менять. Не потому, что не хотела или же не могла. А потому, что это было абсолютно немыслимо — пойти против главного кредо, определяющего жизнь в их королевстве: «Сила и есть справедливость!»
Старый заброшенный дом неподалеку от высохшего за долгие годы сада. На границе невидимой линии, что отделяет торговый квартал от ремесленного. Айр долго не бывал в этом месте. Оглушительно лязгало железо, что без устали лупили молотами дюжие парни. Оставшись без матери, он провел много часов в одной из кузниц, чтобы руками заработать себе пропитание. Затем была учебка, гвардия, служба. И вот — он уже величественный шевалье, имеющий родовое имя, что избрал сам для себя. А чувствует себя брошенным мальчишкой. Букет свежих ирисов, выставленный на покосившемся окне, — знак приближающейся встречи. Мама очень любила эти цветы. И ждала, до самой смерти ждала, уверенная, что ее герой вернется.
Айр распахнул рассохшуюся дверь и перешагнул порог родного дома, где не был больше шести лет. Запах плесени. Лучше, чем чьих-нибудь испражнений — похоже, небольшим помещением не заинтересовались даже бездомные. Стены изрисованы какими-то каракулями — похоже, тут любят бывать окрестные дети. Немногочисленные оставшиеся после матери вещи давно уже растащили жители.
Еще тут был человек, при взгляде на которого Айру вспомнился обсидиановый титан. Это пламенем обожгло нервы — он схватился за меч, вглядываясь в иссиня-черное лицо с блекло-серебристыми глазами. Незнакомый выходец с далекого юга был всего ему по плечо, одет в доспех из клепаной кожи, вооружен двумя скимитарами, один из которых болтался в ножнах у пояса, а второй был за спиной. Он стоял у стены, не шевелился и даже, кажется, не дышал, полностью сливаясь с окружением. Настолько, что чуткий гвардеец первые секунды его не заметил. Что стало бы фатально, если бы южанин со странными глазами желал ему зла. Но тот лишь безразлично кивнул, видимо в качестве приветствия, и указал рукой в сторону спальни.
Да. Все верно. Ведь его ждали. Сняв ладонь с оружия, Айр направился туда.
Сандер Дюваль, Хранитель Юга. Двоюродный брат королевы, а также один из самых именитых аристократов страны. Пятнадцать лет назад, во время Южной войны, с помощью темной магии колдуны Бессмертного Тирана полностью обезглавили командование всей Первой армии, буквально отправив Сандера и его рыцарей к демонам. Крепость Вайрн, что находилась на единственном перевале Замковых Гор, разделяющих материк пополам, тогда почти пала. Но все же Второй армии под командованием Хардебальда тогда удалось снять осаду. Однако все считали, что Сандер погиб. И долгие десять лет место главы рода Дюваль занимал его младший брат.
Но пять лет назад, во время последней южной войны, чернокнижники попытались провернуть тот же трюк и вновь распахнули врата. Только с той стороны полезли не демоны, а выбрался один-единственный измученный человек. Десять лет — долгий срок, про него все забыли, а власть и титул возвращать никто не собирался. Однако череда блистательных и смертельных дуэлей быстро расставила все по местам. Сандер безжалостно уничтожил всех соперников, включая своего младшего брата, и вновь занял место главы рода.
Только здесь, в Тарсфоле, где многое, почти все, определяла Воля, такое было возможным. Сейчас этот именитый человек, занимающий по меньшей мере третье место по влиянию во всем королевстве, уступая только королевской чете, считался фигурой зловещей. Нелюдимый герцог редко посещал общественные мероприятия и турниры. Многие поговаривали, что он в бою мог бы сравниться с Лейнардом, но никто не знал этого наверняка. Про него вообще было очень мало известно. Только то, что он не женат и не ищет супругу.
Когда Айр вошел в спальню, Сандер читал какой-то ветхий журнал, бережно перелистывая страницы грубыми от мозолей пальцами. У него было покрытое шрамами, угловатое лицо с широким подбородком и внимательными, глубоко посаженными темно-зелеными глазами. В волосах были следы седины, но они были того же пшеничного оттенка, что и у самого бывшего гвардейца. Сандер был немногим старше Ее Величества, но из-за пережитых испытаний был похож на вырубленное из камня изваяние человека. Жесткий, даже жестокий, решительный и совершенно беспощадный — как к себе самому, так и ко всем вокруг. Такое впечатление он производил.
Быстро оглядев помещение, Лотаринг подметил, что несколько неприметных половиц в углу вырваны, а рядом с ними стоит неприметная шкатулка, из которой герцог Дюваль, похоже, и вынул дневник. Сопоставив все это, он удивленно воскликнул:
— Мама вела дневник?
Голос заставил Сандера отвлечься. Правый зрачок поднялся к лицу вошедшего быстрее, чем левый. Это смотрелось немного пугающе странно. А негромкий голос мужчины ощущался как ветра над пустынями юга, он был движением воздуха, лишенным всего лишнего.
— Писала в основном про тебя. Как ты растешь. Как в шесть лет бросился отбирать котенка у рослого дворового пса. Так вот ты какой… Сын.
— Так вот ты какой… Отец.
Они замолчали, горло парня сдавило от горечи, он не мог найти верных слов. Думал, что ему будет попросту безразлично. Но ошибался, и сейчас пытался разобраться в целой вьюге возникших чувств. В это время Сандер приблизился к сыну, положил руку ему на плечо и, заглянув в глаза, попросил:
— Помоги мне изменить эту страну.