ь войти, мальчик лежал на спине, и, казалось, его плоть плавится от ожогов. Корделия осторожно прикоснулась к маске, чтобы отодвинуть ее с лица. Как ни странно, металл был совершенно холодным, даже ледяным. А вот от лица Тонио остался один безобразный ожог. Мертвая плоть все еще пузырилась. Что, если ожоги ядовиты? Корделия пожалела, что пришла сюда без перчаток.
– Дьявол всего лишь охраняет свое имущество!
Корделия обернулась на голос.
– Хотите еще одну маску, синьорина? Для вас я сделаю бесплатно.
Она заметила узкие продолговатые ладони, которые потирало мерзкое существо. Неужели это тот же самый мастер? Она приглядывалась к нему в темноте и не могла его узнать. Синьор Донателло напоминал бледную моль, которую затравили, но она все еще трепыхается.
– Плохи дела, синьорина. – Он будто прочел ее мысли и неуловимым движением пододвинул резное кресло, в которое ей пришлось сесть. Отсюда она могла видеть овальное напольное зеркало и спину хозяина, отраженную в нем. Вначале зеркало показалось ей кривым, но ее лицо оно не искажало. Только спину мастера, на которой обвисли два безобразных обрубка, будто у моли отодрали крылья.
– Он скоро придет! За мной! – Безобразное лицо существа сморщилось в испуге. Раньше Корделии казалось, что это просто старик, но теперь, во тьме, это было создание без возраста и пола. Именно существо, а не человек.
– Кто придет? – Корделия испугалась собственного шепота.
Мастер не ответил, лишь понимающе усмехнулся. Такой жуткой маски, как его лицо, никто еще не видел.
– Замолвите за меня словечко перед ним, синьорина.
Корделия отшатнулась, ощутив у шеи что-то острое. Она не сразу заметила маску в руках существа. Маску, очень похожую на ту, что он сделал для нее, только эта была выполнена в виде головы горгоны Медузы, и вид у нее тоже был испуганный. Вместо ручки зеркально сверкало отточенное лезвие. Как же эту маску можно удержать в руках, не поранившись?
Мастер перехватил ее вопрошающий взгляд.
– Она для синьоры Анджелы, – пояснил он.
– Она оставила заказ? Сегодня? – Вот почему Корделия заметила ее выходящей отсюда. Это почти все объясняло. Кроме того, почему заказ сделан глухой ночью и лично, а не через слуг.
– Только синьора уже не сможет зайти за ней сама.
– Почему?
Он наклонился и прошептал так тихо, будто тени могли их подслушать.
– Смерть ей не позволит!
– Смерть! – Корделия покосилась на мертвого мальчика. Он тоже пришел сюда живым. – Смерть от маски, но она ее не украла.
Он покачал головой.
– Заслуженная смерть! А вы, синьорина, пообещайте мне одну вещь. Положите эту маску к ней в гроб.
– Но зачем?
– Поверьте, она ей понадобится. Потому что лица у нее уже не будет. Он срежет его ножом.
Когда Корделия уходила, опасливо оглядываясь, не ползет ли мастер масок за ней, до ее слуха долетали звуки детской считалочки. Какие-то бродяжки играли у канала. Это было опасно не только из-за риска упасть в воду, но и из-за голодных русалок. Корделия могла бы предупредить детей о кровожадности водных дев, но не стала. Они посчитают это сказкой.
Ей много раз снилось, что какое-то жуткое существо приходит за играющими у каналов детьми. А иногда оно вызывало их из дома гипнозом, они послушно выходили ночью на его зов, чтобы напороться на нож или бритву в его руках. Ночные кошмары были плохим воспоминанием. Корделия свернула в другую сторону, чтобы миновать детский хоровод.
Она уже не видела, как то самое жуткое существо вышло из тьмы на звук детских песен. И в его изуродованной руке действительно было лезвие. Дети зачарованно взирали на его обтрепанные манжеты и роскошный камзол в комьях земли. Роскошная одежда затмила на миг его уродство. Зато когда свет далеких факелов скользнул по его лицу, очарование в детских глазах сменилось ужасом.
Утром разнеслись слухи о трупах детей, найденных у канала. Корнелия удивилась, почему русалки не сожрали их. Должно быть, побрезговали изуродованными трупами. По словам прислуги, тела были жутко обезображены. И самым ужасным было то, что это убийство детей оказалось первым, а не последним.
Где-то на кровати из резного дуба Анджела тоже металась во сне, впервые ощущая себя полностью беспомощной. Ей снилось, что вокруг нее смеялись люди, звенели бокалы, произносились тосты, а она лежала без права на движение, как в гробу, но сознание все еще было живо. Только тела уже не было. Она его не ощущала. Лишь голова беспомощно покоилась на блюде среди овощей и салатов. Голова, отделенная от туловища, с зашитыми губами и глазницами, в которых не хватает глаз и языка. И эта голова все еще ощущала себя живой, но сознание уже молило о смерти, как о пощаде.
Глава 39. Увечье
Венеция, столетия назад
Она вернулась в его дом. Прокралась тайком. Внутри палаццо де Франко никого не было. А она специально оделась роскошно, как знатная дама, чтобы никому не пришло в голову задержать ее у входа. Ей необходимо было еще раз побывать здесь и убедиться своими глазами в том, что слухи верны.
Сплетница Каитана донесла до нее много жутких новостей о трупах, которые в изобилии находят в этом районе Венеции, не только возле каналов, но и прямо в домах, гондолах, а также свисающими с крыш или кронштейнов фонарей. Это был почти ад. И говорили, что тут поселился дьявол.
Каитана, сутками развозившая людей в гондолах, успела наслушаться чужих разговоров и все пересказала ей. Только вот о том казненном, про которого спрашивала Корделия, она ничего разузнать не смогла. Правда, это было уже и неважно.
Девушка прошла мимо кухни в цокольном этаже, гадая, куда же делась смазливая молодая кухарка по ими Порция, которая так умело разделывала тесто для пирогов и выпекала ее любимые пирожные. Добродушной толстушки здесь больше не было, теста для выпечки тоже, зато и в кладовой и на столах появилось много свежего мяса. Ее чуть не стошнило от сильного запаха.
Она бы не решилась спуститься в подвалы, потому что помнила о русалках, но что-то подсказывало ей, что мясо вовсе не русалочье.
Дом был странно пустым. Еще никогда в нем не царило такого гробового спокойствия. Даже тени больше не мелькали в зеркалах. Казалось, что все духи отсюда уже давно сбежали или Донатьен сам велел им убираться.
Увидит ли она его здесь? Корделия бродила из залы в залу, но не находила никого. Ее настораживали кровавые отпечатки ладоней на стенах и разбитые зеркала. Кто-то перебил все зеркала до одного. Значит, Донатьен здесь уже побывал.
Она искала его и не находила. Спустя какое-то время ей пришло в голову подняться наверх и зайти в те самые помещения, где когда-то он практиковал свои магические искусства. Вдруг он спрятался там и боится показываться ей на глаза из-за своей ужасающей внешности?
Казалось, длинная лестница поднимается в рай. Но как же мрачно там было! И как пусто. Корделию настораживали даже собственные шаги. Она прошла немного вперед по узкому коридору. Здесь царила та же картина, что и на других этажах. Кровавые мазки на полу и портьерах, разбитые статуи… И осколки многочисленных зеркал. Они множили отражения в миллионы раз и казались пригоршнями дьявольских драгоценностей.
Корделия остановилась, когда увидела впереди две сжавшиеся на полу фигуры. Казалось, что они соединились в любовном объятии, причем весьма страстном, во всяком случае, со стороны мужчины. Женщина в его руках была какой-то безвольной, как тряпичное чучело. Легкое белое платье с рукавами, обвитыми по буфам золотой нитью, казалось, надето на труп. Фероньерка с изумрудом на лбу порвалась. Иссиня-черные волосы, заплетенные в косу с лентами, так сильно напоминали про Анджелу. Только оливковая кожа была частично содрана с лица. Корделия даже не сразу поняла, что мужчина держит в руках труп. Лишь спустя миг она заметила нож в его руке. Он вдруг поднял на нее глаза, и она содрогнулась от ужаса. Лицо было омерзительным и обезображенным, но это были глаза Донатьена.
Он смотрел на нее одну долгую минуту, а потом она сорвалась с места и побежала прочь.
– Она уже не была его невестой, – объяснял ей Марио де Марко, чуть приподнимая простыню над жутко обезображенным трупом, сохранившим на себе следы зверских пыток. – По сути, она не была его невестой никогда. Если бы не мои настояния, он бы и не притворялся, что собирается жениться.
Вернее, если бы не ритуал, сообразила Корделия, но вслух лишь заметила:
– Наверное, ее брат тоже уже мертв.
– Да. И мавр тоже. И какая-то рабыня, которую они привезли с собой из Константинополя. И все, кто был с ними как-то связан. С Анджелой и Винченцо. Все.
– И теперь вы боитесь за себя? – подсказала Корделия.
– И за вас.
Она холодно кивнула, наконец подняв глаза от разрезанного туловища, внутри которого успели попировать раки, скорпионы и рыбы, причем сложно было с уверенностью сказать, мертвой она была или живой во время этого пиршества.
– За меня поздно бояться. Самое страшное уже произошло.
Она хотела идти, но он остановил ее.
– Вас не тронули лишь потому, что я заступился. Я могу рассчитывать на небольшую благодарность с вашей стороны, прекраснейшая.
– Думаю, он вас отблагодарит за нас обоих. – Она вырвала у него руку и ушла. Ей не нужно было его расположение. Донатьен оставлял эту жертву на потом. Тот, кто ждет расплаты дольше всех, больше всех боится. Ее возлюбленный верно рассчитал удар.
Корделия вспомнила, как бродила по острову Мурано, ожидая увидеть его возле башни. Она устала и присела на могилу, где цвела одинокая роза. Что, если это была его могила?
Какой-то карлик тогда рассмеялся над ней и протянул ей эликсир, который спасет от всех переживаний. Она выкинула склянку, но плохие воспоминания остались.
Из дома покойной она успела украсть подвенечный наряд. Сверток с посылкой, которую она опрометчиво отослала назад, никто так и не вскрыл. Она просто его забрала. Это была даже не кража. Она возвращала себе то, что, по сути, всегда принадлежало ей.