— Вряд ли братья Махарадзе прилетят именно за тем долгом Павла, на который они намекают в телефонном разговоре, — высказался Николаев. — У них была какая-то иная договоренность.
Джабаже говорит, — он скосил глаза на магнитофон, — ты, мол, обещал отработать. Что бы это значило? И как именно Волков может «отработать» грузинам, которым он должен приличную сумму?
— За Павлом стойкая теперь репутация киллера, товарищ генерал, продолжил свою мысль Мельников. — Ему могут предложить именно эту работу, «отработать» долг с помощью оружия. В противном случае они бы прямо сказали по телефону: верни деньги за «КамАЗ».
— Согласен. — Николаев встал, прошелся по кабинету, сказал: — Хорошо. Подождем. Судя по всему, Махарадзе появятся у нас со дня на день…
Сделаем так: все авиарейсы из Батуми или Тбилиси будем встречать. Установим за Махарадзе наблюдение. Телефонные разговоры слушать, все контакты с Волковым — фиксировать.
На том пока и разошлись.
Махарадзе прилетели в Придонск на следующий день, в семь утра, и уже через час, приехав на такси, сидели в квартире Волковых, пили свежезаваренный чай, говорили о том о сем. Волковастаршего гости уже не застали, он ушел на работу, чему братья не особенно и огорчились — им нужен был, конечно, Койот.
Насытившись, Махарадзе приступили к главному разговору.
Говорил Джаба:
— Паша, должок за «КамАЗ» мы тебе можем простить. Да у тебя и денег нет, так?
— Так.
— Ну вот, дорогой. Деньги мы тебе дадим, мы теперь люди самостоятельные.
— Поздравляю.
— Спасибо. Ты тоже обижен не будешь. Мы помнили о тебе, Паша, знали, что у нас в России есть надежный человек.
— Что я должен делать?
— Нужно убрать одного человека. В Москве.
Голова его стоит… — Джаба сделал эффектную паузу, — десять тысяч долларов.
У Койота перехватило дыхание.
— Сколько? — переспросил он.
— Десять тысяч «зеленых», — повторил старший Махарадзе. — Перемножить на курс «деревянных» сможешь? — Джаба усмехнулся. — Считай, новая «Волга» у тебя в кармане.
Койот судорожно сглотнул слюну.
— Кто… такой?
— Паша, не задавай лишних вопросов. Зовут его Амиран. Больше тебе знать ничего не надо.
Тебе его в Москве покажут. Скажут, где и когда ждать. Дадут оружие, «Тульский Токарева»-, с глушителем. Работу надо сделать наверняка, с контрольным выстрелом. Пистолет бросишь. Возле места… работы… тебя будет ждать машина. Из Москвы уедешь в тот же день. Не сюда, в Сочи.
Отдохнешь, успокоишься. Две-три недели. Командировочные тебе оплатят. Кроме тех десяти тысяч.
— Это твой враг, Джаба? — спросил Койот.
— Паша, тебя это не касается, я же сказал, не задавай лишних вопросов. Амирана лично я не знаю. Но знаю, что он в Москве мешает другим людям. Больше ничего не спрашивай. Принимай решение. Ты же мужчина!.. Деньги получишь на месте. Можешь потребовать аванс.
— А если я откажусь, Джаба?
— Ты не откажешься, Паша. Такие веши дважды не предлагают. Уберут тебя. Ты уже в системе. Усек?
Койот помолчал. По скулам его склоненной головы ходили желваки.
— Не надо меня пугать, Джаба. Я же говорил тебе еще в прошлом году: отработаю.
— Ну вот, это решение мужчины. Молодец, дорогой! Завтра мы должны быть в Москве. А пока погуляем.
Гога уже выставлял из сумок хорошее грузинское вино и дорогие закуски.
Глава 33В НЕЖНЫХ ОБЪЯТИЯХ ФСБ
Гогу Махарадзе «топтуны» упустили.
По совету Койота он поднялся на чердак, прошел по нему, спустился в другом подъезде и, не замеченный «наружкой», вышел из дома. Потом поймал машину и через три четверти часа был в аэропорту. Еще через час он был уже в воздухе, на пути в Москву.
Вечером Гога позвонил в Придонск, попросил Джабу.
Разговор шел на грузинском.
— Я на месте, Джаба.
— Как долетел?
— Хорошо. Меня встретили.
— Там все готово?
— Конечно. Как наш солист себя чувствует?
— Нормально. Спокоен. Сидим с его отцом, чаи гоняем… ха-ха-ха…
— А я забыл спросить… там… Валентины чтото не видно было?
— Ее нет. Сказали, что она уехала в деревню, мать заболела.
— У вас там все спокойно, Джаба?
— Да, не волнуйся, брат. Переночуем и прилетим. Скажи Арсену, пусть треть гонорара солисту сразу отдаст, чтобы он не дергался, спокойно работал. А дальше — как решили. Сам знаешь.
— Конечно, скажу. Ну, до завтра, Джаба! Обнимаю тебя.
— И я тоже.
Уже по-русски Джаба сказал Волковым:
— Привет вам от Гоги. Долетел хорошо. Пожелал спокойной ночи.
Грузинский текст надо было срочно перевести. О чем говорили по телефону из квартиры Волковых? Кто говорил? О чем договаривались эти люди?
В русском управлении ФСБ грузинского языка никто, разумеется, не знал. Но грузины в городе жили. Немного, но тем не менее.
Омельченко с Брянцевым сели на телефоны.
Через час на столе Мельникова лежал список, в котором мелькали имена: Гиви, Резо, Отари, Вахтанг, Иосиф… И соответствующие фамилии.
Однако оперативную тайну всем не доверишь.
К тому же, шел уже десятый час вечера. Не каждый из обрусевших, проживающих в Придонске грузин согласится в законный час отдыха давать какие-либо консультации ФСБ.
Но медлить было нельзя.
Мельников позвонил домой Кириллову, доложил о проблемах. Полковник (он жил недалеко от управления) тотчас бросил домашние дела, пришел.
Полистал свою записную книжку. Вспомнил, что на одной из кафедр университета работает преподавателем некий Гурам Суренович Меранашвили, наполовину грузин, наполовину армянин. В Придонске он с незапамятных времен, вполне возможно, что давно уже забыл язык своих предков.
Гурам Суренович дал согласие послушать пленку, при условии, что за ним приедут — жил он на окраине Придонска.
Через полчаса Меранашвили сидел в кабинете Кириллова и слушал запись.
— Мне кажется, это какие-то урки договариваются, Анатолий Михайлович, сказал он. — И о серьезных делах.
— У нас такое же предположение, Гурам Суренович, — согласился Кириллов. — Потому и пригласили вас помочь.
— Ну что ж, давайте ручку и бумагу. Я запишу диалог.
Через пятнадцать минут работа была сделана.
На столе Кириллова лежал точный перевод разговора братьев Махарадзс.
Стало ясно, что завтра утром Павел Волков должен лететь в Москву вместе с Джабой Махарадзе. Убивать какого-то Амирана…
Мельников позвонил Крайко.
— Эмма Александровна, добрый вечер. Извините за поздний звонок.
— Ладно тебе извиняться, Саша, ты же не будешь беспокоить меня по пустякам.
— Да, дело срочное… Наш подопечный завтра утром собирается улетать в Москву. Судя по перехваченному нами телефонному разговору, на новое серьезное дело…
— Можем упустить?
— Можем.
— Оружие вы не нашли?
— Нет. Никаких упоминаний о нем мы не прослушали.
— Понятно. Та-ак… Сколько там у нас натикало?.. Ого! Половина одиннадцатого! Наше прокурорское начальство отдыхает. Разрешения на задержание Заиграев не даст даже в этой ситуации, упрется. Значит, решение принимать мне. — Крайко умолкла. В трубке отчетливо было слышно ее сосредоточенное дыхание. В следующее мгновение она сказала:
— Берите обоих. Под мою ответственность.
Лучше, конечно, в аэропорту, с билетами на руках.
Им сложнее будет объясняться — куда и зачем собирались лететь. А брать сейчас, на квартире… нет, не стоит.
— Вы правы, Эмма Александровна, лучше в аэропорту, — согласился Мельников. — Лишние улики. Основание для вопросов…
— Саша, не будем терять время. Действуйте!
Во сколько самолет?
— В семь утра.
— Через час, в восемь, жду от тебя звонка. Полагаю, уже из изолятора Жду!
И Крайко положила трубку.
Ночь для следящих за преступниками прошла спокойно.
Окна в квартире Волковых светились до полуночи. В открытые форточки доносились нестройные хмельные голоса, смех, звяканье посуды. Волковы и Махарадзе гуляли.
А под окнами квартиры, меняясь по выработанной схеме, прогуливались молодые люди с рациями в карманах курток, время от времени докладывая по связи:
— Первый, у меня все спокойно.
— Наверху потушили свет. Из подъезда никто не выходил.
— Говорит Шестой. Все тихо. Спят.
Да, Койот спал.
Спал его отец, Виталий Волков.
Спал и гость из солнечного Батуми, Джаба Махарадзе, посредник заказного убийства в Москве.
Ночь в автомобиле даже для молодых и здоровых людей — занятие не из приятных. Ноги не вытянешь, полностью не расслабишься, спать нельзя. Преступники хитры и изобретательны: исчез же из квартиры, которая находилась под наблюдением, Гога Махарадзе!.. Позвонил уже из Москвы…
Койот и Джаба, судя по всему, исчезать не собирались. Они спокойно, ничего не подозревая, дрыхли на втором этаже старого городского дома Слежки и наблюдения за собой не заметили. Да и сложно было ее заметить.
Не спали «топтуны».
Не спали офицеры отдела Мельникова.
Был соответствующим образом проинструктирован дежурный по управлению ФСБ.
Была наготове группа захвата Все эти люди как бы оберегали сон Павла Волкова и Джабы Махарадзе.
Начало мая в Придонске — чудная пора. Вовсю уже зеленеют скверы и городские парки, нежное тепло разливается по улицам, они — чисто вымытые и подметенные — благоухают свежестью, стекла домов охотно ловят самые первые солнечные лучи, еще не жаркие, розовые со сна, робкие.
В половине пятого улицы города еще пусты: пробежит какой-нибудь «жигуленок» по серому асфальту, и снова тишина. Потом зашуршит губастыми шинами пустой и гулкий троллейбус, с воем промчится «Икарус»-«гармошка», и испуганное эхо забьется меж стен домов, будоража досматривающих последние сны людей, вынуждая их просыпаться…
Койот поднялся первым. Глянул на молчавший пока будильник, подошел к окну, раскрыл его. В комнату потек чистый воздух, тело охватила приятная утренняя прохлада Хорошо-о!