Глава 9
Целый день Извек не трогал повода. Согласный с такой расстановкой, Ворон топал по какой-то, одному ему известной, дороге. Брел допоздна, пока хозяин не очнулся от дум и не остановился на ночь. Стащив с жеребца упряжь, тяжело улегся и уставился на холодные равнодушные звезды. Проснулся перед рассветом, хлебнул воды и двинулся в путь, не дожидаясь появления солнца. Все утро плелись волглой лощиной. Так себе лощина: не разбери поймешь. Пахло болотом, под ногами Ворона иногда почавкивало, но через десяток-другой шагов копыта снова стукали по сухой земле. К полудню выехали на ровное, остановились возле исковерканной сосны. Казалось, будто дерево вдруг решило завязаться в узел, но не успело и замерло, при появлении путника. Жуя оставшиеся сухари, Извек двинулся вокруг перекрученного ствола, прикидывал, что же его так скрючило. Если бы не стройные деревца по соседству, подумал бы, что причиной тому частый и сильный ветер, даже ураган. Пару раз подходил совсем близко, рассматривал кору, вдруг да обнаружит следы веревок и распорок. Как-то слыхал, будто есть народы, которые только и занимаются тем, что берут росток дерева и мучают его потом долгие годы, загибая в замысловатые зигзаги. - Не по-божески! - проворчал Извек. - Куда ж Род зрел, когда тебя так выворачивало?! Ворон поднял голову от аппетитной кочки, с опаской глянул на хозяина. Сотник заметил взгляд, кашлянул и недовольно пробурчал: - Не бойсь, не спятил! Чудно уж больно! Доев последний сухарь, подошел к жеребцу, подождал, пока тот дожует очередную щепотку травы, и ловко накинул уздечку. Конь шумно вздохнул, но терпеливо замер, давая застегнуть ремешок. Уже отъехав на сотню шагов, Извек последний раз обернулся на изуродованную сосну. Издалека почудились черты морщинистого лица с беспорядочными клочками шелудивых волос. Ворон прибавил шагу. Еле заметная тропа забежала на макушку холма и растворилась в засыхающих на корню островках чахлой травы. Сотник привстал в стременах, высматривая тропинку, но Ворон топотал не останавливаясь, будто забрел на знакомую улочку. Спустившись с холма, повернул в сторону леса. Зеленая масса деревьев огромным языком всползала на пологий склон и резко обрывалась, будто не найдя силы взбираться дальше. - Ты что, за шишками собрался? - участливо поинтересовался Сотник. - Или за грибами? Конь и ухом не повел, деловито ступал вперед, все ускоряя шаг. Скоро Извеку пришлось наклоняться, чтобы не снести лбом встречные сучья. За плечи то и дело цеплялись ветки потоньше, но скоро деревья расступились, и показалась вполне сносная дорожка, струящаяся меж вековых елей. Ворон раздул ноздри и, жадно втягивая лесной дух, пустился рысцой. Сотник, настороженный оживлением коня, озирался по сторонам, ловил каждый звук и всматривался в причудливые лесные тени. Дорожка спустилась в ложбинку и выскочила на светлую полянку. На ней, как гриб-дождевик, торчала коренастая избушка, насаженная на огромный пень. Кое-где из пня пробивались молодые побеги с нежно-зелеными листочками. - Это сколько же дубу было лет? - с уважением присвистнул Извек. Приглядевшись к черным бревнам, понял, что и сама изба сложена из ветвей этого исполина. Потому и стоит прочно, намертво вросшая в родную древесину. Ворон направился к избушке. Не задерживаясь у крыльца, зашел с задней стороны. Увидав небольшой навес, под которым сохли крупные связки травы, приблизился, сцапал губами пучок и принялся с наслаждением жевать. Сотник не выдержал подобного нахальства и дернул повод, заставив коня попятиться. - Ну, братец, ты уж совсем хвост за мясо не считаешь! А ежели сейчас хозяин выскочит!? Он же не поглядит, что это ты у нас такой глупый коромыслом обоих приласкает. Извек спрыгнул на землю, подтащил упирающегося Ворона к избе и накинул повод на росток потолще. - Постой пока, а я осмотрюсь, где тут и кто, - проговорил он, направляясь к деревянному крылечку. Шагнул на первую ступеньку и замер. У двери, уперев руки в бока, дожидалась бабка. На голове белый платок, сарафан чистый, даже не мятый, будто бы переоделась для встречи гостей. Оглядев дружинника с ног до головы, скользнула взглядом по русой бородке, жесткой линии губ, прямому носу с малой горбинкой. Задержала взор на грустных серых глазах, под жгуче черными бровями. - Поздорову ли живешь, молодец? Да нешто это жизнь, подумал Сотник, а вслух сказал: - Поздорову, бабуля, поздорову! И надо бы здоровей, да некуда! Вот, тебя решили проведать. Шли мимо, дай, думаем, заедем к бабушке в лесок, дорогу спросим, может пособит чем... А если честно, то это коняга мой так решил. - Пособлю, пособлю! - перебила старуха. - Зайди передохни, коль заехал, посидим, посудачим, угощения моего отведаешь. А аргамака своего отвяжи, пусть побродит. Да узду сними. Тебя б заставить жрякать с железкой поперек хари. Извек скорчил недоуменную гримасу, пожал плечами, направился к Ворону. По дороге вздохнул. - Ну, гляди, бабка. Отвязанный да без узды он у тебя все веники схрупает. Хотя это твое дело, я тебя за язык не тянул. Конь, таращась на лакомые стебли, в нетерпении переступал ногами. Освободившись от уздечки, радостно ржанул. Сотник цыкнул. - Не бузи, мы вроде как в гостях! Сзади скрипнули ступеньки. Из-за угла показалась старушка с изрядным ковшом и рушником через плечо. Предложила умыться, подождала, пока гость вытрется, пригласила в дом. Извек оглянулся на довольного конягу, погрозил пальцем и последовал за хозяйкой. Внутри все было на удивление обычным. Те же лавки и утварь, что в обычных домах. Конечно, если не считать выползающих из стен жилистых побегов. Они то выныривали из плотной древесины, то вновь ныряли в стену несколькими бревнами выше. Небогатая обстановка оказалась из того же дерева, что и сам дом. Все срослось со всем, и жилище представляло собой одно целое, за исключением глиняной посуды и каменного очага. На столе уже дымились две плошки, распространяя запах травяного завара. Извек определил только мяту и смородину, дальше запутался в гуще ароматов. Не успел опуститься на лавку, как старуха поставила на льняную скатерку блюдо с пирогами. - Не побрезгуй, отведай, чем сами кормимся, небось, не хуже прочего будет. Извек невольно вспомнил ромейскую присказку: "чем бог послал". Когда слышал эту дурь, всегда хотелось самому послать и говорившего, и их бога. Человек создан Родом для того, чтобы самому всего добиваться, не дожидаясь подачек ни от богов, ни от кого другого. Сотник взял плошку, отхлебнул, принялся за пироги. Бабка, прищурившись, с удовольствием поглядывала на гостя. Какой женщине не приятно, когда ее стряпня нравится, а судя по лицу Извека, пироги пришлись по вкусу. - Давно ничего вкусней не пробовал, - похвалил Сотник. - Спасибо тебе, хозяйка. - Да не хозяйка я, - отмахнулась бабка. - Хозяйка тут Наина, сестра моя младшая. Только уехала она. На старости лет дождалась наконец достойного героя. Пока молодая была, все кичилась красотой, мудростью, да колдовским умением... дура. А теперь, когда все окрестные тропинки песком засыпала, все-таки смилостивилась, подпустила к