ли на середину просеки и, ощетинившись трезубцами, сбились в длинную плотную кучу. Расстояние стремительно сокращалось. Ворон, роняя пену, выдвинулся на два корпуса вперед. - По обочине! - гаркнул Извек и выпустил из рук тяжелое орудие. Конь почувствовал облегчение и послушно отвернул вбок, миновав зазубренные острия. Сотник бросил руку на меч и, оскалившись, оглянулся. С противоположной стороны дороги Шайтан повторил тот же маневр. К топоту копыт добавился громкий хруст костей и крики нечисти. Микишка тоже оглянулся и смотрел, как бревна сеяли в толпе смерть. Первый кусок смял передовые ряды, как траву, и остановился в переломанных и раздавленных телах. Задние ряды успели отпрянуть и бросились было бежать, но второй обрубок домял ближайших, отскочил от земли и запрыгал по дороге, догоняя уцелевших, ломая конечности и ребра, расплющивая черепа. Оставшаяся позади просека была усеяна бесформенными тушками нападавших. Только трое или четверо шевелились, пытаясь уползти в кусты. - Прорвались! - взвыл Микишка и, лихо крутнув над головой шестопер, едва не снес Шайтану рог. Победно вскинув руки, оглушительно свистнул и, обогнав Сотника, счастливо обернулся. К его изумлению, Извек глянул сквозь него и с перекошенным лицом дико заорал: - Стоять, сучье вымя! Шайтана занесло боком. Широкие тройные копыта заскользили по земле но, вспахав четыре глубокие борозды, быстро остановились. Ворон, замедливший бег раньше, встал рядом как вкопанный. - Ты чего орешь?! - обиделся Микишка. - Я Шайтану из-за тебя чуть шею не свернул... Он проследил за взглядом Сотника и обомлел. Дорогу перегораживали три упавших дерева, за которыми дожидалась еще толпа мерзких созданий. Они преспокойненько двинулись в обход стволов, чтобы атаковать людей с двух сторон. На месте оставались лишь молниеметатели. Три неповоротливых туши, в поблескивающих плащах сошлись плечами и подняли руки. Полы накидок колыхались от несуществующего ветра, глаза устремились в одну точку. Наконец, напыжившись окончательно, полыхнули ослепительно-синим огнем. Воздух разорвало оглушительным треском, будто Велес щелкнул исполинским кнутом. Уши залепило назойливым звоном, сквозь который еле пробился странный шорох, оказавшийся треском падающего дерева. Ствол, отрезая путь к отступлению, свалился в десятке шагов позади и перегородил дорогу зеленой ветвистой стеной. По бокам, толпа чертей продолжала неспешно обтекать бревенчатый завал. - Приехали! - процедил сквозь зубы Извек. - Пора и поразмяться, а то засиделись верхом. - Я бы, вообще-то еще посидел, - отозвался Микишка, спрыгивая с седла. Сотник тоже спешился, быстро прибрал повод и сунул концы уздечки под седло. Хлопнул коня по шее и достал меч. - Ну, друзья, извиняйте коли что не так. Первые черти уже приближались по обеим сторонам завала и сокращали пространство западни. Извек крутнул меч и шагнул от коня. - Спина к спине! - крикнул он на последок. - Но вплотную не подлазь! Будешь отступать, кричи, чтоб не зашиб по недогляду... И не забывай, у нас еще полгуся осталось, не отдавать же врагу. - Не отдадим! - бодро согласился Алтын и потер ладонь о рубаху. Черти бросились в атаку. Трезубцы первых, безо всякой хитрости, метнулись в грудь. Скакнув в сторону, дружинник отбил те, что поближе, и обратным махом меча смел крайних рогачей. Тут же налетел всем весом на тройку других, сшиб наземь, прихватив у одного древко. Мощным пинком отцепил черта от трезубца и, стоптав его, наотмашь рубанул подбегающих. Достав еще двух острием, шагнул назад и перехватил поудобней захваченный трезубец. Дело пошло веселей: тех, до кого не дотягивался клинок, колол зазубренными вилами, не подпуская тварей близко. Сзади слышал частый перестук, треск и отрывистые рыки ополченца. Неожиданно к ним прибавились новые звуки, будто кто-то бил молотом в землю. Мощные удары перемежались диким визгом. - Рогатые, - определил Сотник. - Алтын так визжать не будет. Метнув взгляд назад, хрипло хохотнул: чуть позади, на покрасневшей от крови траве, дружно резвились коники. Ворон вертелся волчком. Передними копытами ловко сбивал оружие и тут же, ударом задних, почти отламывал нападавшим головы. Шайтан же не суетился. Держался левее и чуть позади Микишки. Молниеносным ударом рогов вспарывал тех, кто пытался зайти сзади хозяина и швырял их в гущу атакующих. В сердце Сотника хлынула радостная сила. С такими лошадками и победить способно. Теперь, когда спина закрыта, можно драться с чувством, с толком, с расстановкой. Тем более, что ноги уже спотыкаются в убитых, а у самого ни царапины. Чудно! Микишка с самого начала боя почувствовал, что он не один. Когда первые рогачи навострили на него свои вилы, сбоку метнулся Шайтан и сшиб нескольких на землю. Те, кто избежал копыт, полегли под быстрыми ударами шестопера. Основная масса трезубцев досталась Извеку, перед Алтыном грудились только мечники, но их было слишком много. Спасало то, что Микишка с такими уже встречался. Теперь, используя старые навыки, он ловко уворачивался от неказистых выпадов, дергался вперед и ломал то, что было с краю: руки, головы или ключицы. Шестопер мелькал словно прутик. Полпуда железа ударялось в плоть и, круша все на своем пути, без остановки двигалось дальше. Микишка ощущал, что начинает уставать. Сберегая дыхание, смял морду очередному черту, уцепил за загривок и стал прикрываться, как щитом. Раненный трепыхнулся несколько раз, но его тут же искромсали. Когда от дохлого демона отвалились и голова, и конечности, Алтын швырнул искрошенный обрубок в ближайшего мечника. Рогатого сбило с ног. Не давая подняться, Микишка с силой вмял каблук в горло упавшего. Тут же чуть не получил клинком в брюхо, изогнулся в невообразимой свиле и едва успел тюкнуть отчаянного свинорылого по рогам. Оглушенный черт повалился на чешуйчатые колени, на месте одного из рогов толчками вылетала темная кровь. Разглядев впереди горстку оставшихся, Алтын поубавил бесшабашный дух. Если до этого он пытался утащить за собой, к Ящеру, побольше нечисти, то теперь стоило постараться победить с наименьшими потерями. Сломив рога очередному уроду, сграбастал его двумя руками и швырнул в наступающих. Сам отступил и пару раз глубоко вздохнул. Запоздало углядел летящее сбоку лезвие. Понял, что не успевает подставить под удар железо рукояти, но откуда ни возьмись, мелькнула белая голова и острый рог Шайтана пробил ребра нападавшего. Тяжелый тесак вылетел из когтистых пальцев и, на излете, саданул ополченцу по макушке. Микишка грязно выругался и отступил под градом ударов. Мешаясь друг другу его теснили сразу четверо рогоносцев. Близкий свист рассекаемого воздуха напомнил, что сзади летает меч дружинника. Чтобы не влезть спиной под молодецкий удар, Алтын перестал пятиться. Сообразил, что под ногами куча оружия, ловко подхватил чей-то меч и начал колошматить обеими руками, быстро и мощно, на убой. Увидав перед собой поблескивающие смертоносные круги, черти оторопели и отпрянули. Крайний, вдруг взлетел, подброшенный костяными пиками, хрястнулся головой вниз, и затих со свернутой шеей. Остальные шарахнулись от забрызганного кровью зверя, но, в замешательстве, попали под всесокрушающие удары Алтына. Покончив с ними, ополченец оглянулся. Сзади, с обломком трезубца и потемневшим от крови мечом, озирался Извек. Грудь дружинника тяжело вздымалась. Встретившись взглядом с ополченцем, он одобрительно кивнул и утерся рукавом. Ворон, раздувая ноздри, гарцевал рядом, грозно посматривая на копошащихся кое-где недобитков. Микишка шагнул к ним, но Шайтан вдруг резко дернулся и издал пронзительный крик. Алтын проследил за его взглядом и, в прогале между стволами, заметил троих молниеметателей. Готовя огненную стрелу, демоны в плащах вновь поднимали чешуйчатые длани. Рука ополченца метнула подобранный тесак, а тело уже падало на землю. Тяжелая рукоятка попала среднему в глаз, в тот самый момент, когда ломаная молния срывалась с его пальцев. Грохнуло как в грозу, волосы у обоих встали дыбом. Извек тут же запустил трезубец во второго, но промазал и перехватил меч обеими руками. Микишка, потряхивая палицей, уже лез через завал. Демоны прижались друг к другу, дергали руками, но из пальцев вырывались искры не длинней меча. - А-а сукины внуки! - прохрипел ополченец и занес шестопер. Тяжелая крыльчатка опустилась переднему на голову, но, за миг до этого, огрызок молнии зацепил цельнокованую рукоять. Алтына стукнуло изнутри, страшно и незнакомо. Удар прошел по сердцу и костям. В глазах вспыхнуло и потемнело, но шестопер, посланный мощной рукой, все же сделал свое дело. Один из рогов, с изрядным осколком темени, провалился глубоко в череп. Блестящий плащ мгновенно потемнел, и метатель огня завалился на бок. Следом упал бездыханный Микишка. Двое оставшихся растопырили костлявые пальцы и медленно двинулись на Извека. Сотник зарычал, нагнетая ярость берсерка, но вовремя прикинул длину молний и замер, бегая глазами по сторонам. Наконец взгляд уцепил огромный сук, отломавшийся от сваленного дерева. Отступая от огневиков, уложил клинок на сгиб локтя и, зажав предплечьем, протянул забрызганное кровью лезвие сквозь ткань рукава. Торопливо вернув меч в ножны, подхватил двухсаженный сук и яростно улыбнулся наступающим рогатым тварям. - Ну, братцы, за безрукого!...
Глава 17
Бутян скомандовал привал задолго до заката. С гордостью отметив, что войско движется быстро и прибудет на место раньше намеченного, решил подождать обоз и дальше ехать не торопясь. К тому же всегда считал, что воин не должен уставать без надобности, оттого и в бою с него толку больше. Когда же спонадобится выложиться до последнего, то этого последнего будет с запасом. В лагере уже дымили костры, лошади бродили без седел, а люди неспешно занимались привычными делами. От костра атамана, тем временем, слышался стук деревянной чашки. Бутян наконец-то разошелся в игре. Рука брала верно, кости ложились удачно. Дрозд только лупал глазами и косорылился, всякий раз выбрасывая меньше батьки. Выкинув в очередной раз три пятерки, замер, еле удержав радостный вскрик. В глазах загорелась надежда отыграть горсть серебра, когда сбоку прогрохотали тяжелые сапоги вестового. Бутян окинул взглядом кости, сложил числа, хмыкнул. Сгреб кубики в горсть, запустил в чашку, тряхнул. Рука пошла вверх, но вестовой, с трудом переводя дух, выпалил под руку: - Извиняй, Атаман, разъезд Адиза кого-то пымал... в лесу. - Так узнай кого, - поморщился Бутян. - Потом ори. - Знамо дело кого... людишек... трех. Шоркались, как овцы по лужам, на самой тропе. По одежде и мордам - из лихих. Адизовы молодцы заскучали, вот и пымали. Привесть, или того