Карты кучками лежали на столе. Они тотчас бросили играть, когда новенький открыл дверь и, истекая кровью, рухнул на пол. Им всем доводилось видеть, как несколько ударов ножа способны располосовать внутренние органы, и они понимали, что парень вот-вот перестанет дышать. Йохум стоял чуть поодаль, в коридоре. Бритая голова взмокла от пота, всего несколько минут назад он поздоровался со Стеффанссоном, сказал, что живет в соседней камере, что следил за его судьбой по выпускам новостей и чтобы он дал ему знать, если понадобится помощь. А теперь этот человек лежал на полу, мертвый. Мимо охранников, пытавшихся остановить кровотечение, Йохум быстро прошел к столу с картами. Наклонился к Малосрочнику, прошипел ему в физиономию:
— На кой черт ты это сделал?
Малосрочник причмокнул губами:
— Не твое собачье дело.
Йохум повысил голос:
— Сволочь… ты хоть знаешь, мать твою, кого завалил?
Малосрочник — он теперь улыбался — с довольным видом прошептал в нависшее над ним лицо:
— Еще как знаю. Еще как знаю. Насильника. Мерзкого, вонючего насильника. Теперь он больше не будет трахать малышей.
Дверь отделения распахнулась. Пятнадцать человек. В касках с забралом, со щитами.
Отряд быстрого реагирования полукругом выстроился перед заключенными.
— Вам известно, каков порядок!
Йохум оттолкнул Малосрочника. Посмотрел на гребаного вертухая, который лупил дубинкой по столу и орал:
— Без базара! Вы знаете порядок! По камерам, живо, один за другим!
Стоявшие дальше всех в коридоре уходили первыми, по очереди. Двое охранников шли позади и запирали двери, после того как зэки входили в камеры. Потом к открытым дверям молча двинулись те двое, что стояли на кухне, в отделении вообще стояла мертвая тишина. Затем отдававший команды охранник указал на диван, на картежников:
— Ты.
Сконе встал, уставившись на ненавистных вертухаев, сделал непристойный жест и вышел из-за стола.
— И ты.
Охранник указал на Малосрочника. Тот не встал.
— В камеру.
— Еще чего!
— Живо!
Малосрочник встал. Но вместо того чтобы пройти в коридор, а потом в камеру, наклонился, схватился руками за стол и перевернул его на охранников в черной форме. Карты разлетелись по комнате, приземлились у ног спецотряда. А Малосрочник вскочил на диван и ловко сиганул к большому аквариуму у стены.
— Гребаные фашисты-вертухаи! Что, уже и в мулле поиграть спокойно нельзя, а? Ну ладно, сволочи, сейчас вы у меня попляшете!
Продолжая орать, он уперся руками в стеклянные стенки аквариума и навалился на него. Четыреста литров воды хлынули на охрану, когда прямоугольный сосуд полетел на пол. Прежде чем первые в касках успели добраться до Малосрочника, он ринулся к бильярдному столу, схватил со стены кий и, как сумасшедший, начал размахивать деревянной палкой, ударил первого подбежавшего к нему, крепко угостив его по шее. Потом помчался к караулке, распахнул дверь, запер ее за собой и вдребезги разнес кием все, что попадалось на пути: телевизор, коммуникационное оборудование, холодильник, лампы, цветочные горшки, зеркала. Пятеро охранников пытались тем временем выбить дверь и через несколько минут вломились в караулку, с поднятыми щитами, чтобы защититься от длинного оружия Малосрочника. Окружили его со всех сторон, отрезав пути побега.
Командир отряда быстрого реагирования остался в коридоре, у разбитого аквариума.
— Держите его там! — скомандовал он. — Отправим его вниз, в карцер!
В коридоре по-прежнему ждали четверо заключенных, которых не успели вывести и запереть в камеры. Они наблюдали за безумной выходкой Малосрочника, за его бегством, за погоней. Йохум раздраженно смотрел на него через пуленепробиваемое стекло караулки, на вертухаев, стоявших вокруг. Потом повернулся к Драгану, коротко шепнул что-то на ухо. Драган кивнул, он все понял. Неожиданно он подбежал к одному из вертухаев, стоявших возле караулки, и со всей силы пнул его между ног. Вертухай упал, остальные обернулись. Секунда замешательства. Йохум только того и ждал. Треснул в висок вертухая, стоявшего ближе всех, быстро шагнул к караулке. Прорвался сквозь стену охранников вокруг Малосрочника, стал рядом с ним.
Малосрочник улыбнулся, закричал:
— Черт подери, Йохум! Черт подери, чавон! Ну, теперь этим свиньям несдобровать!
Малосрочник повернулся к вертухаям, размахивая бильярдным кием, он снова почувствовал себя сильным, ведь рядом еще один заключенный. Он даже не успел заметить движение руки Йохума, только ощутил кулак — сначала на лице, потом в солнечном сплетении. И со стоном согнулся пополам.
— В чем вопрос!
Йохум набросился на согнутое тело, крепко зажал под мышкой его голову и с разбегу впечатал ее в стену. Малосрочник отрубился, когда к ним подоспели охранники.
•
Эверт Гренс захлопнул дверцу машины. Обернулся к коллеге и покачал головой.
— Это никогда не кончится. Все лето испоганили. Никак не успокоятся.
Свен Сундквист смотрел в землю. На камень, который ему хотелось пнуть.
— Я сказал Юнасу, что все закончилось. Что отца посадили. Что его подержат там некоторое время, а потом снова выпустят. Юнас сказал, это клево. Именно так и сказал. Клево, что этого папашу наказали, это справедливо, как справедливо и то, что он снова выйдет на свободу, ведь сперва убили его дочь. Не знаю, что говорить теперь. Он наверняка уже все знает. Слишком много новостей по телевизору показывают.
Они подошли к стене. К небольшой двери рядом с главными воротами. Эверт нажал на звонок.
— Да?
— Гренс. И Сундквист. Городская полиция.
— Я вас узнал. Проходите.
Они прошли через внутреннюю парковку тюрьмы к главному караульному помещению. Там снова сидел Берг, он помахал им: мол, проходите.
В просторном вестибюле они остановились. Отсюда уже недалеко, они зарезервировали одну из комнат свиданий, расположенных совсем рядом. Дверь была открыта, они вошли. Помещеньице не ахти. Эверт только головой покачал, кивнув на пластиковую пленку поверх кровати, на рулон бумажных полотенец на столе, даже подумать противно, что придется сидеть в комнате, где заключенные раз в месяц на час встречались с женами и трахали их, отгоняя самые мучительные свои страхи. Они перенесли стол на середину комнаты, по одну сторону поставили два стула, вернулись в вестибюль, принесли еще один стул, который поставили по другую сторону. Кассетный магнитофон на столе, по бокам два микрофона.
Он пришел под конвоем двух охранников. Эверт поздоровался с ним, потом обратился к конвоирам:
— Можете подождать за дверью.
Один из них, насмешивший его своими уродливыми очками в синей оправе, громко запротестовал:
— Мы останемся здесь!
— Нет. Вы подождете за дверью. Если понадобитесь, мы позовем. Допрос не предназначен для посторонних ушей.
Эверт Гренс (ЭГ): Так, включаю запись.
Йохум Ланг (ЙЛ): Ну-ну.
ЭГ: Полное имя.
ЙЛ: Йохум Ханс Ланг.
ЭГ: Та-ак. Ты знаешь, зачем мы здесь?
ЙЛ: Нет.
Эверт быстро взглянул на Свена. Он устал. И ему понадобится помощь. Этот мерзавец говорить явно не хочет. Знает, но говорить не хочет.
ЭГ: Ты должен ответить на вопросы. Должен сказать, почему Фредрик Стеффанссон упал, открыв дверь душевой, и сразу после этого превратился из человека в труп.
С минуту в комнате царила тишина. Эверт смотрел на Йохума, а тот смотрел в зарешеченное окно на улицу.
ЭГ: Видом наслаждаешься?
ЙЛ: Ага.
ЭГ: Черт побери, Йохум! Мы знаем, что Фредрика Стеффанссона зарезал Малосрочник!
ЙЛ: Замечательно.
ЭГ: Мы знаем!
ЙЛ: Я и говорю, замечательно. Зачем же меня-то спрашиваете?
ЭГ: А затем, что ты по какой-то гребаной причине вырубил Малосрочника. Я хочу знать почему.
Эверт ждал ответа. И рассматривал Йохума. На свободе этот малый был явно опасен. Здоровенный, широкоплечий, с бритой головой и прямым, твердым взглядом, на его счету не одно убийство.
ЙЛ: Он мне деньги задолжал.
ЭГ: Да брось ты!
ЙЛ: Довольно много.
ЭГ: Кончай придуриваться! Драган отвлек спецотряд, а ты шарахнул Малосрочника по голове. Вы оба рассвирепели из-за того, что он пырнул Стеффанссона ножом.
Эверт Гренс встал. Лицо побагровело. Он наклонился через стол к Йохуму, понизил голос.
ЭГ: А ну-ка, напряги мозги, черт побери! В порядке исключения мы сейчас на одной стороне. Только скажи, что это сделал Малосрочник, обещаю, никто не узнает, что ты сказал. Пойми, если никто из вашего отделения не расскажет, что произошло, убийца Фредрика Стеффанссона останется безнаказан.
ЙЛ: Я ничего не видел.
ЭГ: Помоги мне!
ЙЛ: Ничегошеньки не видел.
ЭГ: Ну!
ЙЛ: Выключи магнитофон.
Эверт обернулся к Свену. Развел руками. Свен пожал плечами, потом кивнул. Эверт довольно долго искал кнопку, но в конце концов выключил кассетник.
— Доволен?
Йохум наклонился к магнитофону, убедился, что он вправду выключен. Потом поднял голову, на лице отразилось напряжение.
— Черт побери, Гренс! Ты же знаешь здешние правила игры. Какое бы преступление ни произошло внутри этих стен, тот, кто заложит, считай, покойник. Скажем так. А теперь слушай меня внимательно. Да, Гренс, мы знаем, кто завалил Стеффанссона. И того, кто это сделал, вынесут отсюда навсегда. Ногами вперед. Вот и все. А сейчас я хочу обратно в камеру.
Он встал, пошел к двери. Эверт Гренс не стал его останавливать.
•
Четверть девятого. Допрос Йохума даже получаса не занял. Эверт вздохнул. Впрочем, другого он и не ожидал. Ему хоть раз удавалось заставить кого-нибудь в тюрьме говорить? Правила чести у них, видите ли. Прикончить человека — это у них запросто. Но рассказать об этом никак нельзя. Тоже мне честь, мать их!
Он хлопнул рукой по столу, Свен вздрогнул.
— Как думаешь, Свен? Что нам теперь делать?
— Похоже, выбор у нас невелик.
— Да. Пожалуй.