осстановили одну сторожевую башню. В день завершения работ они провели грандиозный обряд в честь всех воинов, которые за многие годы пали на Великой стене.
Закончив брать интервью, я поужинал в монастыре. Простые блюда из крупно порезанных тыквы, картофеля и батата были настоящим лакомством. Волонтеры сказали, что сами вырастили овощи. Они удобряют их овечьим навозом – только так овощи вызревают столь вкусными, каких не сыскать в других местах. После ужина я засобирался в обратный путь. Старый Лю вышел проводить меня до ворот. Случайный путник сейчас уйдет своей дорогой, волонтеры уже разошлись по домам. В монастыре вдруг стало тихо. Тихонько свистел припозднившийся ветер, скользя по гладким черепицам храмовых крыш. Птицы вернулись на ночлег, покружили в небе над монастырем и скрылись в гуще леса по другую сторону Великой стены. Солнце напоследок очертило золотом ее контуры. Ушли люди, улетели птицы, смолкли звуки. Я спросил старого Лю:
– Столько лет ты один охраняешь Великую стену и этот монастырь. Тебе не одиноко?
Он повернул голову к тамариксу и проговорил:
– Я не один, со мной тамарикс-генерал, он придает мне
силы.
В этот момент лучи закатного солнца упали на листья дерева, и те приобрели насыщенный цвет старой бронзы. На его фоне сиреневые цветы стали казаться ярче.
– Я в Пекине попрошу специалистов определить возраст дерева, – пообещал я.
– Не нужно, я и так знаю, – с улыбкой возразил Лю.
– Откуда? – удивился я.
– Прошлой осенью, в августе, луна как-то раз светила особенно ярко. Я сводил счета в комнате. Вдруг на улице залаяла собака. Я открыл ворота и увидел возле тамарикса генерала в красном шлеме и зеленых латах. Он заговорил со мной: «Ты же всегда хотел узнать, сколько лет дереву? Так я тебе скажу. Его посадили в четырнадцатом году правления Южного вана династии Чжоу. Сегодня дереву уже 2326 лет». После этих слов генерал исчез.
Остолбенев от изумления, я только и мог переводить взгляд со старого Лю на тамарикс и обратно.
По возвращении в Пекин я первым делом обратился к хронологии китайской истории. Я обнаружил, что не было никакого Южного вана эпохи Чжоу, но рассказать об этом старому Лю так и не решился.
«Жэньминь Жибао», 11 октября 2014 года
Древние деревья рассказывают о Сян Юе
В октябре прошлого года я продолжил путешествовать по берегам озера Хунцзэху в поисках материалов о древних деревьях. За завтраком в ресторане небольшой гостиницы я случайно услышал разговор о двух таких, растущих на родине генерала Сян Юя (232–202 гг. до н. э.). Это было примерно на расстоянии сотни ли отсюда. Во второй половине дня я отправился туда. Сейчас эта местность относится к городскому округу Суцянь провинции Цзянсу. Сначала я полагал, что на родине генерала обнаружится старая хижина или небольшое крестьянское подворье. Вместо этого я увидел там недавно построенный туристический городок. Из всех связанных с Сян Юем древностей в нем только и были эти два дерева – фирмиана простая (цин-тун) и софора японская (гохуай).
Генерал Сян Юй известен по «Историческим запискам» Сыма Цяня – образ этого героя в истории китайской цивилизации возник благодаря разделу «Основные записи [о деяниях дома] Сян Юя». Из сердец моих соотечественников никогда не сотрется память о чуском правителе, хоть люди и уходят, а старинные вещи утрачиваются. Сегодня прикоснуться к его «теплу» и понять его чувства можно, только явившись на поклон к этим двум деревьям. Возле фирмианы установлена табличка: «Фирмиана Сяна». Существует сказание о том, что после рождения Сян Юя его родные закопали под этим деревом послед. Дерево сильно разрослось, его крепкие ветви и пышная листва вытянулись далеко ввысь. Сян Юй родился в 232 году до нашей эры, то есть более двух тысяч лет назад. Фирмианы не живут так долго, однако эта – особенная. Когда ее возраст достигал критической отметки, из корней на свет каждый раз появлялось новое молодое деревце. Это непрерывно продолжается из поколения в поколение.
Фирмианы (тун) – это целое множество растений. Из них наиболее распространенными являются фирмиана простая (цинтун), павловния (паотун) и платан восточный (фаго утун). Фирмиану простую также называют китайским зонтичным деревом. Она – настоящая красавица среди фирмиан. У нее прямой как стрела и совершенно круглый ствол. Дерево остается зеленым круглый год. После дождя кора настолько яркая, что кажется, будто из нее вот-вот начнет сочиться вода. Она так блестит, что в ней можно разглядеть свое отражение. Большие листья похожи на веера. Перемежаясь и накладываясь друг на друга, они создают густую тень, которая спасает от жарких лучей солнца. В китайских легендах говорится, что птица феникс погибла возле фирмианы. Под ней мог родиться только будущий правитель. Сян Юй был именно таким. Эта фирмиана – представительница девятого поколения прославленного дерева. Ее мощный ствол тянется вверх, непреклонный стан облачен в изумрудные доспехи, крона задевает белые облака на синем небе.
Чуть поодаль к востоку от фирмианы растет гигантская японская софора. Говорят, Сян Юй лично посадил ее. Софоры (хуай) бывают такие: софора японская (гохуай), белая акация (янхуай), аморфа кустарниковая (цзысуйхуай), софора плакучая (лунчжаохуай) и сафлор (хунхуахуай). Японскую софору в народе называют китайской. Могучий величественный ствол ее возвышается, словно гора. Ей уже очень много лет. Раньше в этой местности пролегало русло Хуанхэ. Река несколько раз промывала бреши, проползала через них, как желтый дракон, и затопляла округу. Вода смывала все на своем пути, но это дерево выжило. Его ствол более чем на шесть метров погружался в ил, сверху оставалась только крона, которую мы сейчас видим. Уже одна она высотой с дом, ствол же человеку и вовсе не обхватить. За долгую жизнь не избежать бед и невзгод. Путь героев больше других наполнен трудностями. Вырвавшуюся из когтей ила софору ударом молнии рассекло на две части: одна половина отклонилась на север, а другая – на юг. В рассеченном стволе дерева под обугленной корой застыл крик боли. Отклонившаяся к северу часть ствола слегка приподнята, круглое дупло гневно смотрит с нее на мир. На дереве вздулись жилы, как у правителя, обладающего недюжинной силой. У части, отклонившейся к югу, подгнил низ. Древесина со временем превратилась в труху, и остался полукруглый кусок темной коры – как будто правитель только что снял с себя доспехи. Пышная зеленая листва увенчивает обе части и отбрасывает на землю густую тень. За две тысячи лет посаженная руками генерала софора выстояла под натиском Хуанхэ и выдержала удар Лэй-гуна[218]. Дерево впитало в себя силы земли, неба и великой реки. Могучее, как сам Сян Юй, оно не утонуло в воде, не погибло в иле и не пало от удара молнии.
Сян Юй – герой, потерпевший поражение. У китайских историков есть хорошая традиция – материалистическое понимание истории, в этом контексте герои не рассматриваются с позиции победителя или проигравшего. Противник Сян Юя – Лю Бан. Их борьба – первая в истории Китая крупная игра, ставкой в которой была власть. О каждом из них Сыма Цянь составил бэньцзи, основные записи о деяниях. Среди всех героев «Исторических записок» Сян Юй известен как единственный не добившийся успеха правитель, о котором написаны бэньцзи. Это говорит об особом отношении великого историографа к нему. Сян Юй – драматический персонаж. Слабость характера обусловила его поражение. Он учился грамоте, но не выучился и бросил. Военное искусство он тоже изучил лишь в общих чертах. Отличаясь жестоким нравом, он закапывал живьем сотни тысяч пленных, но проявил нерешительность и позволил Лю Бану уйти с Хунмэньского празднества, что было огромной ошибкой[219]. В своем геройстве Сян Юй часто боролся с врагами в одиночку и упивался боевыми подвигами. Все вместе это привело к его поражению. В самый последний момент он зажег в себе искру человечности и проявил себя с другой стороны. Когда его окружили в Гай-ся, он не выказывал страха, сражался с врагами яростно, словно тигр. Поняв, что ему не вырваться, Сян Юй окликнул знакомого офицера из вражеских рядов: «Подойди и забери мою голову. Получишь за нее награду», – с этими словами он поднял меч и покончил с собой. Он не цеплялся за жизнь и, познав позор, сохранил достоинство. Сян Юй предпочел умереть, чем испытывать стыд перед своими соотечественниками, которые жили к востоку от реки Янцзы. Видя, как в битвах между ним и Лю Баном гибнет множество простых людей, он задался вопросом: «За что им это?» – и вызвал Лю Бана сразиться один на один. Хитрый Лю Бан, конечно, не согласился. Этот случай говорит об искренности и простодушии Сян Юя. Его войска сначала были частью антициньских сил в восстании крестьян в конце эпохи Цинь. Постепенно они стали главной силой, а Сян Юй – гегемоном. После уничтожения династии Цинь он направо и налево назначал князей и одним махом раздал почти два десятка титулов. При этом Сян Юй объявил себя не императором, а всего лишь «правителем Западной Чу». Он хотел власти, но не мог навести порядок, так как не обладал умением править страной.
Родина Сян Юя – Субэйская равнина[220]. За две тысячи лет бесчисленные войны стерли с лица земли большинство памятников культуры, но место, где родился Сян Юй, не забыто людьми. В 1700 году, во время правления императора Канси, глава уезда установил здесь мемориальную плиту с надписью «Родина Сян-вана». Это, пожалуй, первый официальный памятник Сян Юю. Сюда не зарастает народная тропа. Теперь здесь появился этот туристический городок, где разместили различные развлекательные сооружения, связанные с Сян Юем. Среди них есть деревянные дощечки, которые поворачиваются на кронштейне. На их лицевой стороне изображены Сян Юй, Юй Цзи и другие. С обратной стороны написаны крылатые фразы о жизни Сян Юя, например: «разбить котлы и потопить лодки»