«Жэньминь Жибао», 21 января 2015 года
Софора в железном котле
Этому дереву уже больше ста лет, и оно растет в железном котле. Подобное кажется невозможным, однако все на самом деле так.
В конце ноября прошлого года в городском округе Шан-цю провинции Хэнань я собирал рассказы людей о древних деревьях. Я посмотрел на несколько кипарисов эпохи Хань и на софоры эпохи Сун, но все это было не то. За обедом кто-то из местных хлопнул себя ладонью по лбу:
– Как же мы забыли про софору в железном котле!
Мы отложили в сторону палочки и под моросящим дождем засобирались в Байюньсы – монастырь Белых облаков в семидесяти километрах отсюда, чтобы посмотреть на удивительный тандем котла и дерева.
Монастырь Белых облаков построили в годы правления танского императора Тай-цзуна. Некогда он был столь же знаменит, сколь и древние монастыри и храмы Центральной равнины – Шаолинь, Байма и Сянго. Ныне благовония в Байюньсы дымятся не так обильно. К нашему приезду в монастырь дождь стал сильнее, вдобавок налетел холодный ветер. Несколько монахов-смотрителей, согревая руки в рукавах, стояли у входа. Еще один молодой монах промывал рис на кухне. На заднем дворе и по обеим сторонам от монастыря в беспорядке валялись кирпичи, черепица и доски. Справа от ворот росла самая большая драгоценность монастыря – то самое дерево, ради которого мы сюда приехали. За небольшой каменной оградой в земле лежал железный котел диаметром больше двух метров. Из него вверх тянулась древняя софора высотой с трехэтажное здание и стволом в два обхвата. Намокшие под дождем стенки котла толщиной с три пальца глянцево поблескивали, как надетое на дерево драгоценное ожерелье. Котел был наполовину закопан в землю. Основной корень дерева давно пробил его дно и ушел глубоко вниз. На боковых корнях образовались множественные кривые наросты. Котел до краев наполнился корнями, лопнул и позволил им распластаться по земле, подобно бесформенным сталактитам или потокам недавно застывшей магмы. Я смотрел на заполненный клубнями корней котел, и мне казалось, что в нем на слабом огне варится время. Несмотря на позднюю осень, софора была вся усеяна густой листвой. Огромное дерево укрывало половину монастыря, накренившись на запад, точно Пизанская башня. Массивное и величественное, оно много повидало на своем веку.
Монастырь – это религиозное учреждение, место общения верующих с богом. Пищу для многочисленных монахов и паломников готовят в огромных железных котлах. Этот двухметровый котел еще не самый большой – я видел такие, в которые ставят лестницу, чтобы вымыть их. Большие котлы – неизменная примета процветающего монастыря. Расцвет монастыря Белых облаков пришелся на период Канси – тогда в монастыре постоянно проживали больше тысячи монахов. Согласно историческим записям, в 1687 году монах-настоятель распорядился отлить два котла, чтобы варить кашу для бедных. В день в них варили один дань и два доу риса[232]. Через девятнадцать лет один котел треснул от постоянного использования, и несколько молодых монахов отнесли его в угол монастырского двора.
Шло время, монастырь пришел в упадок, никто уже и не вспоминал о том котле. Пыль и песок заполнили его дно, сорные травы вскарабкались вверх по стенкам и скрыли его под собой. Как-то над ним пролетала сорока с зернышком софоры в клюве. С высоты она увидела поросший нежной зеленью островок земли, спустилась к нему, чтобы отдохнуть, и уронила зернышко прямо внутрь. Старый котел вот уже несколько десятков лет как покинул кухню. Он испытал на себе жару и мороз, холодные ветра и злые дожди. Отчаяние давно переполняло его, он потерял надежду и уже готовился испустить дух. Вдруг словно легкая пушинка прикоснулась к его застывшему телу; тоненький едва слышный голосок донесся до его ушей. Это зернышко софоры, упав в почву и напитавшись влагой, дало росток и пустило корни. Старый котел охватила дрожь. Он разом очнулся от многолетнего сна и радостно принял в свои объятия маленькую жизнь. Белоснежные тонкие корни пробивались сквозь толщу почвы и впитывали собирающиеся вдоль кромок котла дождевые капли, словно утирая его слезы. Нежнозеленый росток старательно тянулся вверх. Он уже вырос примерно в чи высотой и с любопытством разглядывал из котла монастырь, небо и облака. Так железный котел стал свидетелем круга жизненных перевоплощений, описанного в буддийских канонах. У каждого живого существа есть карма, перед законами духовности все равны. Дзен присутствует в каждом действии и в каждом поступке; сущность Будды можно найти в каждом цветке и в каждом листке. Котлу показалось, что сам Будда поручил ему заботиться об этой упавшей с неба жизни, поэтому он еще крепче обнял маленький росток.
День за днем софора росла. Когда она стала выше монастырского забора, ее взору открылся внешний мир. Тогда софора обнаружила, что все другие софоры в мире растут в земле. Одна она росла внутри железного котла, который бережно поддерживал и прикрывал ее со всех сторон. Это тронуло софору до слез. Как необразованная, не обученная грамоте и больная мать, борясь с нищетой и немощью, закаленная трудностями и лишениями, растит своего ребенка, так и котел не поддался жизненным обстоятельствам. Софора должна вдвойне ценить это. Ей необходимо вырасти достойным деревом.
Несомненно, софора в железном котле – шедевр природы. Даже сотне умных голов не придумать подобного творения. У всего сущего есть своя судьба. Софора – самое обычное дерево. Сотни лет несметное количество софор растут в горах и на равнинах, во дворах домов и на задворках, но только одна выросла в железном котле. Котел – самая простая кухонная утварь. В них в каждом доме греют воду и варят рис, но только в одном таком выросло большое дерево. Возможно, котел и дерево были связаны друг с другом в прошлой жизни. Воссоединившись и проведя вместе годы и месяцы, сколько бед и войн они повидали, сколько пережили гроз, сколько раз им причиняли боль люди и животные, сколько разрушений монастыря они видели, через какие испытания прошли рука об руку, прежде чем дожили до сегодняшнего дня? Естественный отбор – это нерушимый закон природы. В бесконечном течении времени среди множества случайностей и возможностей происходят чудеса, рождаются таланты. Человечество становится умнее, но нам не перехитрить природу. Несмотря на то что мы построили столько консерваторий, их выпускники зачастую уступают какой-нибудь пастушке или обычному разнорабочему. Мы открыли множество гуманитарных институтов, а великими писателями нередко становятся те, кто никогда не бывал в их стенах. К подготовке императора подходили чрезвычайно тщательно: отбирали наложниц, искали кормилиц, наследнику престола назначали мудрого наставника, – но зачастую в результате восстаний, переворотов и даже убийств власть захватывал простой выходец из захолустья. Если какой-то богач посулит огромные деньги за то, чтобы кто-нибудь создал для него копию софоры в железном котле, боюсь, даже самый искусный мастер не осмелится тягаться с природой.
Софора в железном котле
Софора в железном котле – это творение природы. Ее жизненный путь прошел в древнем монастыре, она прониклась людской мудростью и духом буддизма. На отвесных скалах и берегах больших рек часто можно видеть деревья, корни которых обхватывают камни. Корни этой софоры обнимают железный котел, символ мирской жизни. Это воплощение цели веры, воссоединение буддийского и мирского, великое слияние природы и человека. Всем своим видом узловатые корни в котле выражают свою непоколебимую решительность. Дерево вгрызается в железо, проламывает его, раздвигает образовавшиеся трещины, обхватывает корнями, становится с ним единым целым. Котел подается корпусом вперед, изо всех сил толкает большое дерево. Он не думает о том, что сам разрушен и глубоко вдавлен в землю. Теперь уже не различить, котел ли обнимает софору или наоборот. Такова сила чувств, буддийский обет. Без веры не добиться успеха, не получить результата, предначертанного судьбой. Софора и котел, подобно храмовым утреннему колоколу и вечернему барабану, во всем помогают друг другу. Сколько тоскливых дней провели они вместе на закате древнего монастыря! Только горам не остановить ветра, а деревьям не удержать в ветвях облака. Ничто не может остановить зарождение жизни. Она будет инстинктивно защищать свое право на существование и спасаться во что бы то ни стало.
Мы покидали монастырь уже в сумерках. Я оглянулся на софору в железном котле. Влажный от осеннего дождя наклоненный ствол был темного металлического цвета – это придавало ему схожести со стрелой, направленной в небо. Поблескивающий внизу край котла походил на лук с натянутой тетивой. В какой-то миг мне почудилось, что лицом к стене стоит Дамо[233]и я вижу другую версию «Мыслителя» Родена.
Многие любят искусство бонсай[234] за то, что на крохотном пространстве можно создать миниатюрный живой мир. Где еще вы увидите такой бонсай, как эта софора в железном котле? Его создала сама природа, сотворила из духовного и мирского. Он несет в себе память о предках и славит современников.
«Жэньминь Жибао», 20 мая 2015 года
Пейзажи других стран
Снег в Пхеньяне
Наша экскурсия по Нампхо 26 октября проходила под шелест дождя. К пяти часам вечера мы вернулись в Пхеньян, где уже кружили крупные хлопья снега. Вечером мы выехали к горе Мехянсан. Свет фар выхватывал из бездонной тьмы придорожные сосны, которые напоминали выстроившихся в ряд неуклюжих медведей. Снежинки бились о стекла автомобиля. Водитель сказал, что мы застали первый в этом году снег в Северной Корее.
Мехянсан – знаменитое своими красотами место в Северной Корее. Наша гостиница отличалась ярко выраженным национальным колоритом. Войдя внутрь, мы оказались в жарком помещении. На входе, согласно обычаям, мы сняли обувь. Полы были застелены искусно сотканными тонкими циновками с красивыми узорами. В помещении стоял хороший диван, но всем хотелось сидеть на полу – он был горячим от проложенного под ним отопления. В помещении, оформленном в классическом стиле, стояла современная бытовая техника: большой радиоприемник, цветной телевизор и холодильник. Мы первым делом занялись телевизором и попытались поймать трансляцию из Пекина, но тщетно: телевизор показывал только один канал.