Дорога вплотную подобралась к лесу. Я приник к стеклу и попытался сосчитать пробегающие мимо деревья. Лес был густой, сосны, кипарисы, тополя, ивы и другие деревья росли в нем вперемешку. Толстые стволы сменялись тонкими, слабые деревца опирались на крепкие, гибкие ветки сплетались друг с другом. В глубине лес тонул в сплошной тени. Значит, очень долго никто из людей не заходил сюда, не трогал лес и не тревожил его, так что он стал привольно плести сеть своей жизни. Можно почувствовать, как по этой сети лес обменивается с тобой информацией. От Кельна до Франкфурта, а потом до Берлина наша машина все время мчалась меж степей и лесов. Когда же мы въехали в Берлин, бог мой, мы словно с головой окунулись в лес, самый настоящий огромный лес. Мимо то пробегали дома, то снова вставали стены деревьев. Меж их стволов я усердно выискивал людей, машины и постройки, но все напрасно. Лес был слишком глубокий и большой, как за городом, разве что стволы деревьев были чуть тоньше. Сопровождающий сказал, что раньше в нем даже можно было охотиться. Мне сразу вспомнилась марка автомобилей «Городской охотник». Похоже, что это не просто броское и красивое название. Город в лесу или лес в городе, как такое можно себе представить? Позже я купил карту Берлина и увидел на ней, что в центре города вокруг Колонны Победы разлита зелень, словно вода вокруг способного усмирить море золотого посоха Сунь Укуна.
Дома, построенные среди этих зеленых лугов и лесов, непременно должны быть красивыми. Иное было бы несправедливо по отношению к таким чудесным видам. В Германии рассматривать дома – одно удовольствие. Дома европейцев – не те же ровные прямоугольные коробки, что у нас. Они построены в едином стиле, но у каждого есть свои особенные черты. Некоторые крыши увенчивает шпиль, взмывающий в высь и острый, как шило. Поднимешь на него глаза, проследишь взглядом, а он будто указывает прямо на небо. Другие крыши – больше, без изысков и украшений, они похожи на кукольные головы и накрывают собой почти весь дом. Нужно постараться, чтобы отыскать спрятанные под ними окна и двери. Многие по форме напоминают крепкие шлемы средневековых воинов.
Есть еще покрытые соломой крыши, сделанные под старину. Под голубым небом они посылают клич к глубокой древности. Говорят, что возведение таких крыш обходится дороже прочих. По большей части крыши выложены красной черепицей, словно красные полотна реют на ветру над зелеными верхушками деревьев. Кажется, для немцев строительство крыш – это забава: обязательно нужно сделать что-нибудь эдакое. Чем больше дом, тем усерднее возводят его крышу. Яркий пример – знаменитый Кёльнский собор. Нагромождение разных по высоте башенок придает его крыше сходство с горным хребтом. Строительство собора велось с 1248 по 1880 год. Даже сейчас в нем не прекращаются работы, направленные на поддержание собора в надлежащем состоянии. Во время нашего посещения на «горных пиках» крыш висели строительные леса. Что до частных домов, то у каждого из них должен быть свой неповторимый вид. В обычае немцев – купить участок земли, позвать несколько друзей и своими руками построить дом. Это позволяет им в полной мере ощутить вкус жизни.
Кёльнский собор
Богатым лесам и красивым домам здесь противопоставляется малочисленное население. За всю дорогу за городом мы не увидели ни одного человека, да и в самих городах людей было очень мало. Несколько раз я специально пересчитывал прохожих в зоне видимости. Каждый раз их число не превышало десятка – и это на улицах, сопоставимых с Чанъаньцзе и Дун Сидань[246]. Однажды мы остановили машину возле центральной площади. Нам нужно было бросить несколько монет в автомат на обочине, чтобы оплатить парковку. Не найдя мелочи в карманах, мы решили разменять купюру у прохожих. Ждать пришлось очень долго. Наконец на углу улицы появились три пожилые женщины, совершающие променад. В другой раз мы выезжали с высокой парковки. На выезде нам преградил путь автоматический шлагбаум; чтобы он поднялся и пропустил нас, нужно было «угостить» его монетками. Я зажал педаль тормоза. Сидевший рядом товарищ, который владел немецким, поспешно выскочил из машины и отправился на поиски людей, чтобы разменять деньги. Обычно машины никогда не стоят долго на выезде с парковки, но в этот раз прошло уже целых десять минут. Как бы мы ни торопились, вокруг не было и тени людей. Казалось, мы стоим у подножия горы где-то вдали от цивилизации. Шлагбаум молча протягивал перед нами свою длинную руку.
Обняв руль, я всматривался в окно. В памяти промелькнули строки Чжу Цзыцина из его «Записок о путешествии по Европе»: поезд дополз до половины горы, где путь ему преградила корова; ничего другого не оставалось, как остановиться и ждать, пока она не уйдет с рельсов, неспешно переставляя копыта. Вот так комфортно живется европейцам. На пастбищах ни коров, ни овец, а только зеленая трава; в городах нет людей, а только пустынные улицы. Такое большое пространство для жизни дарит чувство простора в душе и легкости в теле. Чем меньше людей, тем лучше к ним отношение. В Гамбурге на расстоянии шестидесяти-семидесяти метров от нас дорогу переходил один прохожий. Мы, сидя в громадине из металла, вежливо притормозили, уступая пешеходу дорогу. На некоторых перекрестках на электрических столбах нарисована ладонь. Чтобы перейти дорогу, нужно нажать на изображение ладони, тогда на светофоре загорится красный свет, который остановит поток машин. После того как человек перейдет дорогу, красный свет гаснет сам по себе. Несмотря на большое количество автотранспорта, пешеходы чувствуют себя на дорогах вполне вольготно. Люди пользуются заботой социума, словно дарами природы. Впрочем, в отношении охраны природы люди тоже строго соблюдают общественный порядок и демонстрируют сознательную дисциплину. Дисциплина – общественная добродетель. В Китае я слышал, что если немец переходит дорогу, то даже глубокой ночью при полном отсутствии машин и других людей он все равно будет ждать нужного сигнала светофора. В этот раз я увидел немецкую дисциплину собственными глазами. Здесь соблюдаются принципы вежливого вождения. Те, кто поворачивает, пропускают тех, кто едет в прямом направлении. Машины на второстепенной дороге пропускают машины на главной дороге, соблюдаются другие правила. Пропустить того, кто спешит, здесь – обычное дело. В Пекине машины часто теснят велосипедистов, а те уворачиваются от них и подрезают. Общая непринужденная атмосфера делает людей уступчивее. Это не направлено на конкретного человека, а является выражением довольства и уважения к окружающей среде в целом.
Одним словом, как в сельской местности, так и в городах Германии царит спокойная, непринужденная, разряженная атмосфера. Чем нас привлекают луга или морское побережье? Атмосферой простора и свободы. Огромными бескрайними пространствами, на которых ничто не заграждает обзора. Как ни вслушивайся, никакие звуки искусственного происхождения не потревожат твой слух: здесь только звуки природы. Именно в такие моменты осознаешь существование человечества и его главенствующую роль. Люди обращаются к природе, чтобы дать волю долго сдерживаемым в тисках города зрению и слуху и выдохнуть всей грудью. Поэтому когда город способен двадцать четыре часа в сутки дарить тебе зелень и спокойствие, – это ли не счастье!
12 апреля 1997 года
Беречь природу, чтобы жить
Австралийцы ведут пасторальную жизнь. Ее условия даровала им сама природа. Площадь Австралии – 7,68 миллиона квадратных километров, что ненамного меньше площади Китая. Однако ее население составляет всего лишь девятнадцать миллионов человек – малую часть китайского населения. Какое огромное пространство для жизни! Как будто один человек спит на кровати площадью в десять квадратных метров. Можно лечь и вдоль, и поперек, можно как угодно крутиться и кувыркаться – это простор для души.
Австралия не просто государство, а целый материк, дрейфующий в океанских водах Южного полушария. На других омываемых тем же океаном материках, таких как Азия, Африка и Северная Америка, в жуткой тесноте прижаты друг к другу множество стран. В такой толкотне неизбежно кто-то кому-то отдавит ногу, толкнет локтем в бок или даже заедет кулаком в нос, поэтому сотни и тысячи лет они живут в постоянных спорах и рознях. Ни дня не проходит без конфликтов. Австралия же в полном одиночестве раскинулась в южной части Тихого океана и сама распоряжается всей территорией, если не принимать в расчет несколько близлежащих островных государств. Синие воды отделяют материк от всего мира. Циновка зеленых полей тянется до горизонта. За двести лет существования в качестве государства Австралия не подвергалась вторжениям – только японцы сбросили несколько бомб во время Второй мировой войны. Скучно Австралии, даже поругаться не с кем. Ей можно «выкидывать коленца» и кричать во весь голос и при этом не бояться кого-то задеть или потревожить.
Вода со всех сторон окружает Австралию, которая имеет множество гаваней и известных портовых городов, таких как Сидней, Мельбурн и Брисбен. Из них поток просачивается вглубь материка, словно пальцы океана обхватывают землю. Наполненные живой синевой извилистые линии прорезают зеленые поля и леса, обступают белые дома с красными крышами. В государственных учреждениях и в туристических местах Австралии часто можно увидеть крупномасштабные фотографии страны. Эти тщательно отпечатанные фото выражают гордость австралийцев и их трепетное отношение к своей стране.
В синих водах океана плывет драгоценный камень в форме сердца. Благодаря многочисленным лесам и полям он в основном окрашен в зеленый, только пустыни в северной части материка добавляют ему оранжево-желтого. Кстати, в Австралии добывают уникальные драгоценные камни – опалы. Для транскрибирования их названия на китайский язык используется сочетание иероглифов «ао бао», в переводе означающее «австралийское сокровище».
По приезде в Австралию мы заявили о своем желании посетить обычную ферму, чтобы воочию увидеть, из каких клеток построена эта пасторальная жизнь. В один из дней мы покинули промышленный Мельбурн и отправились в поселок Эвертон. До него нам предстояло проделать путь длиной в двести пятьдесят километров. В спокойном и чистом поселке, похожем на парк, проживает всего четыре тысячи человек. Не зря тут говорят, что как бы ни был мал городок, в нем обязательно найдутся церковь, кофейня и китайский ресторан. Эвертон полностью оправдал это утверждение, что говорит о его культурном многообразии. Все три заведения построены из красного кирпича и стоят на лужайках в тени деревьев.