Стихи о молодости
Утром я проснулся
и стал одеваться.
Вдруг чей-то голос мне шепнул:
припомни молодость твою!
– Не буду! – решил я
и пошел в ванную мыться.
Но тот же голос мне шепнул:
припомни молодость свою!
– Не хочу! – ответил я
и отправился в кухню завтракать.
Но голос снова произнес:
припомни молодость свою!
И добавил:
припомни, припомни,
не упрямься!
– Да с какой стати
мне ее припоминать? —
рассердился я. —
Вот еще новости!
И тут мне голос говорит:
забыл ты молодость свою,
ай-яй-яй!
– Нет, не забыл! —
крикнул я разозлясь. —
Ничего подобного!
И в ту же минуту
без особого труда
припомнил я уже далекую
светловолосую, зеленоглазую,
веснушчатую молодость свою:
она лежит в траве
и смотрит в синее небо,
а я хожу вокруг
и собираю желтые купавки.
Цветы собирать
моя молодость,
признаться, ленилась.
Но как она была хороша
в венке из купавок!
Я и вселенная
Что же касается вселенной,
то она
вполне пристойна,
только слишком влюблена
в свою проклятую тупую бесконечность
и невнимательна поэтому ко мне.
Бывало, скажешь ей:
«Созвездие Тельца
куда-то ускакало,
третью ночь
его не видно на небе!»
Она же
глядит задумчиво
и отвечает невпопад.
А в остальном
вселенной я вполне доволен.
Сижу я посреди вселенной
на лавочке
и размышляю о том о сем.
Чудная эта вселенная —
ни конца, ни краю ей не видно.
Смешная эта планета —
все вертится и вертится без устали.
Странная эта затея – жизнь:
живешь, живешь, и все жить хочется.
Удобная, однако, у меня лавочка —
широкая и со спинкой.
По ночам я не сплю,
потому что вселенная
спит у меня на руках.
Она привыкла так спать —
я ее избаловал.
Вот уже двадцать лет
из-за нее я не высыпаюсь —
дремлю в автобусах,
зеваю на работе,
засыпаю на концертах.
Даже неудобно.
А ей и горя мало.
Каждую ночь
она сладко спит,
уткнувшись носом в мое плечо.
Интересно,
что же ей снится?
На платформе
Стоял на платформе,
глядел на проезжающие поезда.
Ехать
никуда не хотелось.
Хотелось стоять на платформе
и глядеть
на проносящиеся мимо поезда.
Они проносились
один за другим
и в ту,
и в другую сторону.
Один за другим,
один за другим
они проносились,
один за другим
и в ту, и в другую
они проносились,
и в ту, и в другую
сторону.
О, как мелькали окна их вагонов!
С платформы уходить
не хотелось.
Совсем не хотелось.
«Пришла…»
Пришла,
повертелась,
показала свои волосы,
шею,
лодыжки,
посверкала серьгами,
рассмеялась
и ушла.
Опомнившись,
бросился вслед,
да где уж там!
Далеко впереди
мелькают ее лодыжки,
далеко-далеко впереди
сверкают ее серьги,
далеко-далеко-далеко впереди
слышится ее смех.
Чего она смеется?
Пришла,
покрасовалась,
ушла
и все смеется.
Пожар
В моей душе
горит пожар,
уж двадцать лет
горит пожар —
тушить его некому.
Сплошной огонь
в моей душе!
Глядите, глядите —
какой огонь,
как полыхает!
О, как светло
в моей душе,
о, как тепло
в моей душе
от пожара!
«Казалось…»
Казалось,
все было ясно:
сначала нашел себя,
потом и ее.
Но обнаружилось,
что это ошибка:
ее я нашел чуть раньше,
чем себя.
Впрочем, и в этом
я не очень уверен:
возможно, и себя и ее
я нашел одновременно.
А она говорит,
что сначала нашла меня,
а после и сама отыскалась,
и уж потом
кто-то нашел нас обоих.
Словом,
поиски увенчались успехом.
Но временами мне кажется,
что ни я,
ни она
еще не найдены
ни мною,
ни ею,
никем.
Любовная переписка
Она написала:
ну вот,
я знала, что ты обо мне
и думать не станешь!
А он ей и ответил:
дуреха!
О ком же мне еще думать?
Она написала:
целуйся,
целуйся, с кем хочешь,
целуйся!
А он ей ответил:
спасибо,
спасибо, что разрешаешь.
Но мне почему-то охота
с тобою одной целоваться.
Она написала:
целую,
целую тебя,
целую!
А ты ведь меня не целуешь,
признайся – ведь не целуешь?
А он ей ответил:
неправда!
Целую тебя непрестанно!
Я даже слегка утомился,
тебя без конца целуя.
Чуть-чуть отдохну
и снова
примусь тебя целовать.
Она написала:
как странно,
что я с тобой не коварна!
И он ей на это ответил:
и правда ведь —
очень странно!
Она написала:
соскучилась!
Немедленно возвращайся!
И он ничего не ответил,
а просто взял
и вернулся.
Мое счастье
Стою на углу
и жду свое счастье.
Рядом со мною
стоит мальчик со скрипкой в футляре.
Чего он ждет?
Надо мной
на барочном карнизе
стоят голые гипсовые младенцы.
Ждать им решительно нечего.
Мальчик худенький
и остроносый.
Младенцы пухлые
и важные.
А я прсто смешон —
сколько же можно торчать на углу?
Но вот оно прибегает,
мое непутевое счастье, —
плохо причесанное,
с ненапудренным носом
и с ненакрашенными ресницами.
Так спешило,
что не успело прихорошиться.
Младенцы
дружно хлопают в ладоши,
а мальчик
вынимает из футляра свою скрипку
и с чувством
играет «Хабанеру» Сарасате.
Стою и едва не плачу
от музыки
и от счастья.
Стихи о звездах
1. Звездный урожай
Тряхнул я ствол мироздания
и звезды посыпались к моим ногам —
розовые
желтые
голубые
спелые,
сочные,
пахучие,
но все с острыми,
колючими лучами.
Пока рассовывал их по карманам
все руки исколол.
Завтра ночью
небо будет беззвездным —
можете убедиться.
А послезавтра
созреют новые звезды —
можете проверить.
Потрясите ствол мироздания,
и все звезды – ваши.
Только запаситесь рукавицами,
мой вам совет.
2. Упавшая звезда
Звезда упала
прямехонько у моих ног.
Я подал ей руку.
Она поднялась,
отряхнулась
и потерла коленки локтями.
– Вы, кажется, ушиблись? —
спросил я.
– Нет, ничего, —
сказала она, —
не беспокойтесь, пожалуйста!
– А отчего вы упали? —
спросил я.
Звезда покраснела
и потупилась.
Она была голубовата,
в меру лучиста
и на вид довольно скромна
Странно, право,
что она упала
3. Большая Медведица
По ночам
над моим балконом
нависает ковш Большой Медведицы.
Возьмусь за ручку,
зачерпну немного звезд,
высыплю их на стол
и рассмотрю как следует.
Вот желтая,
вот зеленая,
вот голубая,
вот розовая,
а вот и фиолетовая —
такая красотка!
Соберу их в ладонь
и зашвырну обратно,
в ночное небо, —
пусть горят,
как горели.
А ковш Большой Медведицы
повешу на место.
4. Близорукая звезда
Мне нравится
одна звезда.
Я подолгу гляжу на нее
и иногда
машу ей рукой.
Но она не замечает меня —
она близорука.
Непрочная душа
Бывают минуты,
когда душа разрывается на клочки.
Их собираешь,
кое-как склеиваешь
и ходишь с такой душой —
ведь новую-то
нигде не достанешь!
Но снова нахлынут роковые минуты,
и снова душа разлетится в клочья.
И снова,
сопя от усердия,
склеиваешь свою непрочную душу.
Так и живешь.
Многобашенный
Глядят
и не замечают.
А могли бы и заметить,
что я не так уж и прост,
могли бы разглядеть
мои высокие башни,
могли бы и увидеть,
что башни многоярусные,
могли бы и обнаружить,
что на каждой башне – часы,
могли бы и поинтересоваться,
почему все они спешат.
Глядят,
и ничего не понимают.
А могли бы и понять,
что я многобашенный.
Ведь это не шутка —
иметь столько башен.
Ведь это красиво,
что башни многоярусные.
Ведь это удобно,
что на каждой башне – часы.
Ведь это хорошо,
что все они спешат.
Ведь было бы хуже,
если бы они отставали.
Глядят,
поражаются,
возмущаются,
ужасаются.
А могли бы и полюбоваться
флюгерами на моих башнях,
могли бы и послушать,
как скрипят они
на ветру.
Озаренный
Внезапно
меня озарило.
Ничего не поделаешь —
хожу озаренный.
Хожу и смеюсь,
смешно как-то.
Все смотрят на меня
и тоже смеются.
– Вот это озарило! —
говорят. —
Ничего себе озарило!
Будто не видели никогда
озаренных.
За шторой
Из-за шторы
выглядывает маленький мальчик,
толстощекий веснушчатый мальчик, —
ему года два с половиной.
Кажется это я.
– Тю-тю! – говорю я себе.
– Тю-тю-тю! – говорю я себе.
– У, какой карапуз! – говорю я себе.
ущипнув себя за толстую щеку.
И мальчик прячется.
Приподымаю штору —
за ней стоит юноша,
очень знакомый юноша
с бледным серьезным лицом, —
ему едва исполнилось восемнадцать.
– Как ты молод! – говорю я себе.
– Черт подери, как ты молод! – говорю я себе.
– Ты просто не представляешь,
до чего ты еще молод! – говорю я себе
и опускаю штору.
Из-за шторы
выходит незнакомый старик
с морщинистым лицом.
– Погляди на себя, – шепчет он мне, —
вот тебе уже восемьдесят!
– Вы меня с кем-то путаете, – говорю я ему.
– Я вижу вас впервые! – говорю я ему.
– Я не желяю вас видеть! – кричу я ему
и прячусь за штору.
Дурочка жизнь
О, дурочка жизнь!
Как она старается
мне понравиться!
Она катает меня
на реактивных самолетах,
она водит меня
на концерты органной музыки,
она поит меня
цейлонским чаем
и на каждом шагу
подсовывает мне красивых женщин —
пусть, мол, полюбуется!
О, дурочка жизнь!
Она думает,
что я совсем не люблю ее
и живу
из вежливости.