– Ну, кто был прав?
– Может, съем пару-тройку ломтиков, но не больше.
– Уже лучше, чем ничего! Я буду следить за тобой в ближайшие дни, не сомневайся.
Я насытилась, проглотив три листика салата и четыре картошины. Марк никак это не прокомментировал и продолжал есть. Он очистил свою тарелку и доел то, что оставалось в моих. Хотелось бы знать, где у него все это помещается, тем более что за прошедшие десять лет его фигура ничуть не изменилась. Он настоял на том, чтобы самому оплатить счет, и только тут я сообразила, что он не дал мне взять с собой кошелек. С другой стороны, я не планировала уезжать на весь день, тем более такой насыщенный. Пора было возвращаться. По пути к парковке нам попался магазин, торгующий мобильными телефонами, и Марк тоже обратил на него внимание.
– Найду банк и куплю тебе мобильный.
– Нет! Еще не хватало, чтобы ты платил за мой идиотизм. В любом случае у меня с собой ни документов, ни кредитки.
– Тем более!
– Я сказала «нет», Марк. И потом… я тут подумала, может, я попытаюсь продержаться до завтра… не умерла же я за сегодняшнее утро… возьму телефон у Алисы и подключусь к интернету, когда мы вернемся.
– Как хочешь.
Я села в «порше», и удушающая жара на несколько минут отвлекла меня.
– Наверное, машина такая старая, что в ней и кондиционера нет!
– А вот тут ты ошибаешься! Она, конечно, дама пожилая, но в ней установлен один из первых кондиционеров! Абуэло купил ее в девяностом. Помню все в подробностях, как если бы это было вчера.
– Расскажи, – попросила я, надеясь, что его история поможет мне забыть о телефоне.
Нужно признать, что его рассказы о дедушке всегда снимали у меня напряжение.
– Овдовев, дед соблюдал траур в течение года – можно подумать, мы очутились в девятнадцатом веке. Наверное, подали голос его иберийские корни. А позже, когда прошел ровно год, он снова стал самим собой, только еще хуже! Пока бабушка была жива, она его сдерживала, поэтому он себя ограничивал. А тут дед пошел вразнос. Однажды, когда мне было одиннадцать, он заехал к родителям, забрал меня, и мы отправились к дилеру «порше». Этот день тоже стал этапом в моем обучении. Для него такие машины были синонимом хорошо сделанной работы, уважения к красивым материалам, чего-то строгого, чистого, породистого. Короче… Представь себе, как на меня, подростка, подействовали эти тачки. Дед просто одарил меня мечтой. Мы провели там всю вторую половину дня, причем я, похоже, как раскрыл рот у первой модели, так и не закрывал его, пока мы не ушли.
Я рассмеялась:
– Ну а дальше?..
– Он остановил свой выбор на этой, – продолжил он, проводя рукой по панели управления. – Одно из моих самых прекрасных детских воспоминаний – мгновение, когда Абуэло достал чековую книжку. Мой дед, заядлый игрок и любитель понтов, покупал эту «порше-911» в честь ушедшей любви своей жизни, причем за скромные сорок пять тысяч франков.
– Мальчики не знали, что у твоего деда есть этот автомобиль?
– Нет… если бы я им сказал, то совершил бы – так мне казалось – кощунство. Это было чем-то вроде нашего с Абуэло секрета.
Я улыбнулась:
– А теперь ее водишь ты?
– Да… такой автомобиль, как «порше», заслуживает передачи по наследству… И Абуэло отдал его мне. В тот день, когда он протянул мне ключ, я вставил его и впервые повернул… ты не представляешь, что я ощутил…
Он улыбнулся, взгляд его блуждал.
– Поехали? – спросил он, спускаясь с небес на землю.
– Как хочешь.
Машина тронулась, и меня сразу отбросило на спинку сиденья. Он нарочно не включил кондиционер, а открыл окна. «Слушай», – велел он. Мои уши поймали шум мотора: он гудел и порыкивал. По сравнению с тем, что было несколькими часами раньше, все мои чувства обострились. Он осторожно выехал из города, а потом вдавил акселератор в пол и помчался. Благодаря его гибкой и непринужденной манере вождения мощь «пожилой дамы», как он ее назвал, казалась незаметной.
– А как же всякие современные прибамбасы, GPS? – Я все никак не могла угомониться. – Они тебя совсем не привлекают?
– Предпочитаю иногда заблудиться, лишь бы не быть связанным по рукам и ногам.
Полная моя противоположность. Наверное, так жить комфортно.
Когда появился указатель на Боньё, я поняла, что до дома остается ехать не больше получаса. Мне не хотелось возвращаться, отвечать на расспросы, снова сталкиваться лицом к лицу с действительностью и с тем моим образом, который сложился у моей компании. Марк вроде бы не судил меня, он остался ровно таким же, каким был десять лет назад, совсем не изменился, я это все яснее осознавала. С ним я была защищена от своих переживаний, навязчивых мыслей и забот, я была свободной в этой машине, пахнущей бензином и громко рычащей. А ведь этот день собрал воедино все, чтобы надавить на самое больное место: космическую пустоту моей жизни. Я вздохнула и снова уставилась на дорогу, на пролетающие знакомые наизусть и обожаемые с детства картины: они были частью меня, а я их забыла. Что же должно было со мной случиться, чтобы я стала такой? Мое внимание привлек новый указатель.
– Скажи, Марк, ты торопишься домой?
– Я вообще никуда не спешу. А что?
– Сверни на ближайшем перекрестке направо, в направлении Лакоста. Заедем в гости к маркизу де Саду. От замка открывается один из самых красивых пейзажей Прованса, вот увидишь.
Он нажал на газ, и автомобиль помчался. Когда извилистая дорога свернула в лес, мы поехали сквозь сменяющие друг друга полосы тени и света. Таинственное, завораживающее спокойствие Лакоста всегда мне нравилось, даже когда я была девочкой и ничего не знала о маркизе. Позже я поняла, почему родители смущенно хмыкали, когда, топая от нетерпения ногой, я требовала ехать к развалинам замка. Я предложила Марку припарковаться на маленькой стоянке у мэрии.
– Надо будет немного пройтись! – предупредила я, когда мы вышли из машины.
– Сегодня ты у нас гид!
Я пошла вперед, заставляя себя не слишком торопиться. Я, как ни странно, очень быстро привыкла к сандалиям: в них я будто скользила на роликах, они давали мне ощущение твердой почвы под ногами. Пользуясь этим, я решила прогуляться по мощеным улочкам, вдоль которых стояли в ряд старинные строения. Затем нам пришлось подниматься по каменистой дороге, пересекавшей неотреставрированные руины замка. Сохранившиеся каменные стены преграждали путь лучам солнца, которое опускалось все ниже, и они больше не жгли нас, прохлада была приятной. Марк молча следовал за мной, и всякий раз, оборачиваясь, я видела: он идет, засунув руки в карманы, с солнечными очками на носу, изучая все вокруг. Я поднялась наверх первой и подождала его.
– Какое спокойствие! – прошептал он. – А это что за штуковина?
Он не мог оторваться от металлической скульптуры – распростертых рук, обнимающих долину.
– Совершенно потрясающе!
Он подошел ближе, чтобы рассмотреть ее, обогнул, прошагал под гигантскими руками, открытыми миру, и я даже издалека различала его улыбку. Я же не двигалась и созерцала замок и профиль маркиза перед входом. Затем я села на низкую каменную ограду, свесив ноги в пустоту надо рвом, и стала смотреть на раскинувшийся передо мной Люберонский массив и гору Ванту. Мышцы у меня болели из-за нагрузок последних недель. Я дышала полными легкими, воздух пах теплом и травами, а притихшие цикады наконец-то оставили нас в покое. Через несколько минут Марк присоединился ко мне, сел рядом в такой же позе и тоже глубоко вздохнул.
– За чем ты гонишься? – спросил он меня, помолчав.
– А ты? – ответила я тем же вопросом.
– Я тебе позже скажу… Ты, между прочим, сегодня заставила меня много чего рассказать, а сама молчала. Так что я повторяю свой вопрос: за чем ты гонишься, с этой твоей работой и всем прочим?
Я покачала головой. Мне не хотелось, да и не было сил бороться.
– Если честно, сама не знаю… Может, за успехом, может, стараюсь быть лучшей, не разочаровать. С годами я для себя открыла, что не переношу поражений. И всегда хочу большего…
– Да ладно!
Я повернулась к нему и поняла, что он искренне удивлен.
– Раньше ты такой не была… Я помню тебя, ты делала лишь самый минимум для сдачи экзаменов…
– Это правда, и между прочим, даже чтобы заполучить мою нынешнюю работу, я и пальцем не пошевелила… А потом мне захотелось доказать Бертрану, что он не ошибся, взяв меня в агентство. Я начала с сортировки досье, он обучил меня профессии переводчика. Мне пришлось попотеть, но я постаралась и удержалась…
Во второй раз за короткое время всплыли воспоминания о первых месяцах в агентстве. Марк нахмурился и продолжал пристально смотреть на меня. Затем немного отодвинулся и перевел взгляд вдаль.
– Этот тип, твой шеф, наверняка заметил, что ты талантливая, иначе сейчас тебя бы там не было…
– Безусловно. Постепенно у меня становилось все больше и больше работы и ответственности. Я пристрастилась к адреналину, которым меня снабжали профессиональные вызовы, битвы за контракты, победы. Ни один день не походил на другие… В конце концов я получила стол рядом с кабинетом шефа, и для меня крайне важно удержать завоеванные позиции.
Он расхохотался:
– Что может быть хуже лентяя, решившего поработать?! Именно поэтому я никогда и не пытался! Я бы стал слишком ярым тружеником!
Мы немного посмеялись, после чего он снова стал серьезным:
– Однако, Яэль, есть кое-что, чего я не понимаю.
– Слушаю тебя.
Он заглянул мне в лицо.
– Знаю, что повторяюсь, но все же скажу: раньше ты такой не была. Я имею в виду, что ты всегда находилась в центре внимания, все время болтала, все время смеялась, ко всему относилась легко… А сегодня ты прячешься в углу и делаешь все, чтобы о тебе забыли… Такое впечатление, будто ты всего боишься.
Неужели в его представлении я именно такая? Я отвела глаза. Девушка, о которой он рассказывал, стала мне чужой. Как если бы я скрывала от себя ту, какой была в другой жизни.