– Это от вина.
– Нет, тебе просто нужно выспаться.
– Сейчас я тебе еще кое-что расскажу о себе, чтобы дополнить восхитительный портрет героини: у меня хроническая бессонница! – сообщила я с горьким смехом.
– Почему-то мне кажется, что ты уснешь как миленькая, поэтому шагом марш в постель, Яэль, от которой бежит сон!
А вдруг он прав…
– Я послушаюсь, если объяснишь, зачем ты наврал насчет мобильника?
– Чтобы избежать разборок с компанией.
Я слабо улыбнулась ему:
– Окажи мне последнюю услугу – предупреди их, что я пошла спать.
– Всенепременно.
Ставни оставались закрытыми весь день, и в спальне было довольно прохладно. Я чистила зубы и чувствовала, как слабость накатывает на мое тело и мозг. Веки захлопывались сами собой, пришлось даже отказаться от душа. Я разделась, натянула тонкую пижаму, погасила свет, присела на кровать, и голова мгновенно упала на подушку. Я подтянула простыню, ее прикосновение к телу было удивительно нежным. Кто-то поскребся в дверь.
– Яэль? Спишь? Можно зайти за моими туалетными принадлежностями?
– Конечно.
– Свет из коридора падал и в ванную, и я смутно видела, как Марк собирает свои вещи.
– Спокойной ночи, – тихо сказал он.
– Марк?
Он подошел к кровати. Я собралась с силами и посмотрела на него:
– Спасибо за сегодняшний день. Спасибо…
– Спи.
Он вышел. Я услышала, как он отвечает на удивленные расспросы и объясняет, почему я ушла, как успокаивает Алису, волновавшуюся за меня, и не разрешает зайти ко мне. Постепенно голоса стихли, и я провалилась в сон, с которым больше не могла бороться.
Мои глаза не хотели открываться, и я, как ребенок, терла их кулаками, зевая. Потянулась, напрягая онемевшие мышцы. С трудом села в постели, и простыня, не сдвинувшаяся ни на миллиметр со вчерашнего вечера, соскользнула на пол. Я заморгала – сквозь жалюзи пробивалось солнце, которое поднялось уже довольно высоко. Не слышно было ни шороха, в доме царила полная тишина. Встав, я не сразу обрела устойчивость, меня пошатывало, я похрустела позвонками, выпрямилась. Я медленно поковыляла в ванную, чтобы рассмотреть себя в зеркале. Я опухла со сна, на щеке отпечатался след подушки. Я плеснула в лицо холодной воды, но она мало помогла, и тяжелое оцепенение не отпускало. Я вернулась в спальню и села на кровать, нужно было быстро что-то предпринять, не то я снова усну. Я поискала телефон на ночном столике. И тут я все вспомнила… Я сжала кулаки, заставляя себя сохранять спокойствие. Нет, только не сразу, не сейчас… Не дать нервам опять завязаться узлом… Так хотелось удержать хоть ненадолго ощущение безмятежности. Я встала, порылась в комоде, сразу наткнулась на купальник, который девочки выбрали для меня, и решила, что он подойдет. После чего схватила полотенце, распахнула ставни и выбежала к бассейну. Он не был накрыт брезентом, и это меня обрадовало, потому что мне срочно нужно было поплавать. Сбросив пляжное полотенце, я набрала в легкие воздуху и головой вниз нырнула в бассейн. Прохладная вода обожгла кожу, особенно на животе, который отвык от наготы, даже груди стало холодно, поскольку в последние годы я всегда была наглухо замурована в купальник профессиональной пловчихи. Я преодолела дорожку в одну сторону под водой, вынырнула на поверхность и поплыла кролем, но медленнее, чем обычно. Несколько раз проплыла туда и обратно, потом остановилась и отбросила за спину волосы. Избавленные от шапочки, они лежали на затылке, а по плечам с них скатывались капли. Я взялась за бортик и откинула голову назад, погрузив волосы в воду, ее плеск щекотал мои уши. Я уперла ноги в стенку бассейна, но не оттолкнулась назад и не поплыла кролем на спине, как обычно это делаю, а просто легла на спину. Я оставалась абсолютно неподвижной, чуть раздвинув руки в стороны, прикрыв глаза, и солнце согревало мою кожу, а я улыбалась. Я не знала, что сделаю в ближайшую секунду – засмеюсь или заплачу от затопившего меня чувства полноты жизни. Я вертикально выпрямилась в воде, опустилась на дно и наблюдала, как пузырьки воздуха поднимаются на поверхность, к свету. В конце концов я последовала за ними и вышла из бассейна. Взяла полотенце, вытерлась, завернулась в него и пошла на террасу, отжимая мокрые волосы. Только в этот момент я заметила Марка, который сидел с книгой в руках и прятал глаза за солнечными очками.
– Доброе утро, – бросила я.
– Добрый день. Неплохо поспала для человека, мучимого бессонницей… – тихо ответил он.
Я остановилась у него за спиной, а он сунул мне под нос часы: на них было 11.20. Иными словами, мой сон длился ровно двенадцать часов.
– Спасибо, – сказала я ему, совершенно ошеломленная тем, как долго мне удалось проспать, и вернулась в спальню.
Я быстро приняла душ, надела легкое платье, расчесала волосы и решила не стягивать их в узел, чтобы порадовать Алису. Затем пошла на кухню, там оставался кофе, и я налила чашку себе, еще одну Марку, взяла обе и вернулась на террасу. Он вроде оторвался от книги, уставился куда-то вдаль и заводил часы.
– Куда все подевались?
– Они на рынке.
– Ты не захотел пойти с ними?
– Я там был рано утром, когда еще прохладно: так приятнее, и можно поболтать с торговцами, спокойно выпить кофе и почитать газету.
– Ну да, днем на рынке толкучка. – Я допила кофе и поднялась. – Пойду попробую найти их. Хочешь со мной?
– Нет, останусь и займусь барбекю.
– Давай.
Я пришла на рыночную площадь, и мне стало ясно, что не так-то просто будет отыскать маленькую группку людей, даже весьма ярких, активных и шумных! Однако вскоре необходимость найти их как можно быстрее стала острой, поскольку мне начало казаться, будто я перемещаюсь в плотном кольце мобильных телефонов, постоянно напоминающих мне, что своего я лишена и со мной невозможно связаться. Голос сестры, что-то живо обсуждающей с детьми, вернул меня на землю, я повернула голову направо, затем налево. Адриан и Седрик увлеченно дегустировали вино, Жанна вместе с Эммой рылись на прилавке с одеждой, а бедная моя Алиса, нагруженная детьми, пыталась как-то исхитриться купить дыни и персики. Я протиснулась между зеваками и сумела до них добраться. Мариус и Леа заметили меня. Глаза Мариуса вспыхнули, а робкая Леа опустила свои. Я приложила палец к губам и подмигнула им, призывая молчать.
– Помощь не требуется? – спросила я сестру, положив голову ей на плечо.
Она подпрыгнула:
– Это ты? Ты меня напугала! А…
Она всмотрелась в меня, провела рукой по моим волосам и широко улыбнулась.
– Действуй, а я займусь твоими чудовищами!
– Ты ангел! Спасибо! Мы припарковались возле замка. Встретимся там.
Я схватила племянников за руки и стала пробираться с ними сквозь толпу, крепко держа их. Проходя мимо Седрика, я не удержалась от ехидного замечания:
– Иди помоги жене и готовь денежку для бебиситтера!
– Чего?
Я показала ему язык, он расхохотался. Нам хватило нескольких минут, чтобы добраться до детской площадки. Мариус тут же рванул к горке и быстро, как таракан, взбежал на нее. Леа не шевелилась, ее рука вцепилась в мою. Одна скамейка была свободной, и я потянула племянницу к ней.
– Не хочешь поиграть?
– No, – ответила она, покачав головой. – Stay with you[6].
В три года ее английский был весьма приблизительным, однако она впервые заговорила со мной на языке своей бабушки, и я неожиданно ощутила прилив любви к ней. Алиса старалась через день общаться с детьми по-английски, хотела, чтобы они тоже, как и мы, выросли двуязычными. Леа внимательно рассматривала мои ступни с наманикюренными ногтями.
– Хочешь такие же?
– Да!
– Спросим разрешения у мамы, и я тебе сделаю.
Она вскарабкалась ко мне на колени, наградила слюнявым поцелуем и затихла, прижавшись ко мне, не шевелясь и не произнося ни слова.
В «Птит Флёр» мы увидели Марка в плавках, с мокрыми волосами, который возился с барбекю, держа в руках банку пива. Еда была готова, и стол накрыт на всех. Алиса расцеловала его.
– Спасибо, вот кто умеет заботиться о женщинах, не то что некоторые! – Она уничтожила мужа взглядом, его поведение на рынке прощено пока не было.
Адриан толкнул Седрика локтем, посмеиваясь над ним.
– А ты бы не умничал! – одернула его Жанна.
– А я-то что… я ничего не сделал.
– Вот именно! Лысина еще ладно, но сравни свое пузо с Марковым. Красавец! – прошипела она.
Все загоготали.
– После столь глубокомысленной дискуссии пора к столу! – объявил Марк, явно смущенный комплиментом.
За едой Леа словно прилипла ко мне, и мы с Алисой часто переглядывались. Мне удалось приручить племянницу, она меня больше не боялась. Это меня радовало. Поддавшись порыву, я предложила уложить ее на послеобеденный сон и, никуда не торопясь, читала ей сказку, ту самую, что нам с Алисой читала мама. Я вернулась с кофе на террасу и уже готова была попросить телефон у сестры и попробовать с кем-нибудь связаться, когда Адриан опередил меня:
– Яэль, уже больше суток прошло! Ты в порядке? Не дрожишь и не потеешь? Ну-ка, что у меня в руке!
Он встал и сунул мне под нос свой мобильник. Я увидела, как исказилось лицо сестры, на Жаннином проступило раздражение, а Седрик заерзал на стуле.
– Оставь ее в покое, – грозно пробурчал Марк.
– Уже и пошутить нельзя! Так вот, я утверждаю, что еще день она не выдержит.
– Спорим? – ухмыльнулась я.
– Слабо?
– Я готова.
Я изо всех сил храбрилась, но чувствовала себя неуютно.
– Если ты продержишься без телефона до конца отпуска, я покупаю тебе новый. А если проиграешь, пригласишь нас всех на ужин в медицинскую лабораторию, которая служит тебе квартирой.
– Ух ты… сильно! – прокомментировал Седрик.
– Принимается! – воскликнула я, не дав себе труда подумать.
– Она возвращается к нам, друзья!
Я разлила всем кофе, чтобы успокоиться. Не пора ли составлять меню ужина, который я им приготовлю? Ну и вляпалась же я! Однако в душе нарастало нечто вроде легкого возбуждения, нечто, пришедшее из давних времен.