– Тебя ждут, и подозреваю, что у тебя есть планы на вечер.
– Если бы я знала, что вы…
– Держи телефон под рукой.
Не говоря ни слова и отвернувшись от нас с Марком, он открыл дверь офиса. Я выдохнула заполнивший легкие воздух и тряхнула головой.
– Привет! – Я подошла к Марку.
– Все в порядке?
– Надеюсь.
– Можем ехать?
Дверцы захлопнулись, мотор заурчал, и мы повернулись друг к другу. Встреча с Бертраном испортила мне настроение.
– Не возражаешь? – спросила я Марка, потянувшись к радио.
– Давай, если хочешь!
Я нажала на кнопку, но мне было плевать на раздавшиеся звуки. Я хотела достать из сумки телефон, но удержалась, впрочем, это было не так уж трудно, поскольку мой водитель то и дело поглядывал на меня и выразительно жал на мое бедро всякий раз, как переключал скорость.
– С кем это ты только что разговаривала? – спросил он чуть позже.
– С начальником.
– Да ну? Со знаменитым Бертраном?
– Да, – ответила я, его вопрос позабавил и одновременно разозлил меня. – Они все сойдут с ума от зависти, когда узнают, что ты – единственный, кто видел «самого Бертрана». Пусть и издали!
– Тогда придется объяснять, почему я был возле твоей работы…
Я уперлась затылком в стекло и посмотрела на него.
– Не поспоришь… ну да ладно, мы взрослые люди и можем делать что хотим. Разве не так? И пусть они воображают себе что угодно.
– Ну ясно, мы не будем слать им уведомления о том, чем мы занимаемся!
Зажегся красный свет, и тут музыка, на которую я до этого не обращала внимания, сменилась. Я узнала Генсбура, что было предсказуемо, а потом… Иногда случаются удивительные совпадения, поскольку Джейн Биркин как раз отвечала партнеру, объясняя заодно и нам, как следует танцевать La décadanse[9].
– Tourne-toi.
– Non.
– Contre moi.
– Non, pas comme ça.
– Et danse
la décadanse.
Oui, c’est bien.
Bouge tes reins.
Lentement
Devant les miens.
– Reste là,
Derrière moi.
Balance
la décadanse…[10]
Марк, улыбаясь, смотрел прямо перед собой. Ну а я не выдержала и расхохоталась. Боже, как хорошо!
– Ты это подстроил?
– Нет-нет! – со смехом защищался он. – Клянусь, я здесь ни при чем! Ты сама включила музыку!
Я воспользовалась тем, что машина остановилась, и потянулась к нему. Обхватила ладонями его лицо и поцеловала. В первый миг он удивился, но тут же бросил руль и обхватил меня за талию. Лавина гудков вернула нас на землю и вызвала второй приступ хохота.
– Dieux! Pardonnez nos offenses…[11] – пропел Марк, обращаясь к нервным водителям.
– Спасибо! – сказала я, когда мы снова поехали.
– За что?
– За то, что помог мне сбросить напряжение, забыть о работе и немного пожить другой жизнью.
– Всегда пожалуйста, – подмигнул он.
Мы немного помучились с поиском места для парковки, нашли и спокойно направились ко мне. Марк нес многочисленные пакеты с продуктами.
– Не будешь возражать, если я оккупирую твою кухню?
– Наконец-то она послужит для чего-то полезного.
Когда я открыла дверь с улицы, мой телефон завибрировал.
– Только не это, – простонала я.
– Что случилось? – спросил Марк.
Я сунула ему под нос мобильник.
– Ок! Понял…
Он придержал дверь и пропустил меня во внутренний двор.
– Да, Бертран, – ответила я.
Я начала подниматься по лестнице, прижимая телефон плечом и пытаясь одновременно нашарить ключи на дне сумки, Марк следовал за мной.
– Планы поменялись. Как я и подозревал, тебе придется отказаться от всего, что ты запланировала на завтра, – объявил он, обойдясь без вступления.
Я резко остановилась, Марк налетел на меня и едва успел подхватить, иначе я бы шлепнулась. Мой мозг заработал в двух совершенно разных режимах: с одной стороны, я ощущала руку Марка на своей талии и не хотела ни о чем думать, с другой – изо всех старалась понять и оценить то, что услышала от Бертрана.
– Почему? Но это невозможно!
Марк отпустил меня, и мы в конце концов добрались до моей двери. Он прислонился к стенке и бросил на меня вопросительный взгляд, я пожала плечами и вставила ключ в замочную скважину.
– Заменишь меня завтра утром на переговорах.
– Я не могу. У меня собрание команды. Мы должны проанализировать, как идет привлечение новых клиентов. Я не могу так поступить с коллегами.
– Тоже мне проблема! Перенеси свое собрание, поговорите в конце дня.
– Всю вторую половину дня у меня видеоконференция на другом конце Парижа.
– Слушай, Яэль! Что ты уперлась? Это не так уж сложно, вызови их к восьми в агентство, никуда они не денутся. Это тоже часть работы босса! Пора уже знать, чего ты хочешь.
– Хорошо, хорошо, – сдалась я, заходя в квартиру.
Марк закрыл дверь и остался стоять за моей спиной, совсем-совсем рядом.
– Что-то еще, Бертран?
– Приходи завтра пораньше, и все обсудим.
– Буду в восемь, обещаю.
– В семь тридцать.
Он отсоединился. Медленно-медленно я опустила руку с телефоном, изгоняя Бертрана из своих мыслей.
– Извини, – пробормотала я.
Я почувствовала его руку на своей, на той, что с телефоном.
– Можно?
Не дожидаясь ответа, он взял мобильник и положил его на столик в прихожей.
– Не бойся, я не собираюсь выбрасывать его в окно. Просто хочу, чтобы мы были только вдвоем и твой шеф не явился к нам на ужин.
Его губы коснулись моего затылка, я инстинктивно придвинулась к нему, желание стало почти нестерпимым.
– Это ты о ком? – прошелестела я.
Чуть позже мы лежали в постели лицом друг к другу, и простыня прикрывала нас до пояса, а Марк рассеянно гладил мою руку.
– Наверное, уже пора устроить экскурсию по твоей квартире. Не могу сказать, что мне не нравится твоя спальня или твоя кровать… но мне будет любопытно увидеть и все остальное.
– Я не виновата, что ты не можешь сдержаться, – парировала я.
Марк взобрался на меня, прижал к матрасу и закрыл мне рот поцелуем.
– Лежи, сам разберусь.
Он быстро надел джинсы и отправился знакомиться с моей квартирой. Я потянулась, перевалилась на живот, засунула руки под подушку и слушала, как он насвистывает в гостиной, рядом, совсем рядом. Обычно я не выношу вторжения в свой дом, а сейчас мне нравилось, что он здесь, смотрит на мои вещи, трогает их, обживается у меня. Никогда и никто не пользовался таким правом, и я находила естественным, что он стал первым, кому я это позволила. Послушай, Яэль, ты просто больная. Нельзя так широко распахивать дверь, нельзя попадать в такую эмоциональную зависимость от него, ведь это сделает меня уязвимой. Я надела трусы и длинную футболку и пришла на кухню к Марку. На пороге я застыла и не сумела сдержать смех. Моя сверкающая, чистейшая, безупречная кухня, где царил безукоризненный порядок, превратилась в поле битвы. Все поверхности были заставлены – можно подумать, он опустошил кухонные шкафы. Когда я появилась на пороге, он как раз плюхнул в мойку полную ложку сливок, и брызги разлетелись во все стороны, осев на фасаде из нержавеющей стали ближайшего шкафчика. Ну и неряха! Но как на него сердиться, когда он напевает – как обычно, фальшиво – песню Генсбура, присматривая за готовящейся на плите едой.
Écoute ma voix, écoute ma prière.
Écoute mon cœur qui bat, laisse-toi faire.
Je t’en prie, ne sois pas farouche
Quand me vient l’eau à la bouche.
Je te veux confiante, je te sens captive.
Je te veux docile, je te sens craintive[12].
Он явно намерен добить меня. Я прошла вперед и остановилась рядом с ним. Мне показалось, что его что-то забавляет, но я не знала, что именно. В любом случае то, что должно было стать нашим ужином, пахло восхитительно. В меню была паста с натертыми на терке овощами, которые он обжаривал на сковородке.
– Ну как? – спросил он, дав мне попробовать соус.
Я зажмурилась от удовольствия, вкус ни в чем не уступал аромату, который распространяло кушанье.
– Божественно!
– Стесняюсь спросить, ты когда-нибудь пользовалась всем этим? – поинтересовался он, указывая на мой набор кухонной посуды.
– Ни разу! Ты первый!
– Напомни, пожалуйста, сколько ты здесь живешь?
– Четыре года. А почему ты спрашиваешь?
– Фантастика!
– Как это понимать?
Он коснулся моих губ поцелуем.
– И впрямь неплохой соус получился… Ты такая смешная, – добавил он.
Когда все было готово, я уселась на диван, скрестив ноги, и поставила тарелку на колени. Марк проворчал, что мой диван – это и не диван вовсе, и устроился на полу перед кофейным столиком. Мы ужинали, болтали о том о сем и целовались. Я и не заметила, как съела всю огромную порцию пасты, которую Марк положил мне. Никогда еще в моей квартире не было такого бардака, но мне странным образом было наплевать. Не угодила ли я вдруг в некое параллельное измерение?
– Знаешь, никогда ни в одной квартире я не видел такой чистоты и порядка. – Марк прижался щекой к моим ногам. – Все, абсолютно все расставлено по линеечке!
– Смеешься? Я как раз сижу и думаю, что завтра мою помощницу ждет двойная работа!
– С тобой свихнешься! – воскликнул он. – Когда это ты успела помешаться на чистоте? У тебя же тут стерильно, как в клинике. Все белое, обеззараженное, у тебя почти нет мебели и никаких личных мелочей или украшений. Сразу и не поймешь, живет ли здесь кто-то. Нет, серьезно, это могла бы быть демонстрационная квартира, чтоб водить потенциальных покупателей, честное слово! Теперь я понимаю, почему они называют ее лабораторией.