– Нет, нет, что вы. Но…
– А, вы гадаете, откуда мне известно о его существовании? Все очень просто. Габриэль увидел, как вы уезжаете после переговоров с этим мужчиной, и пришел домой невероятно довольный и радостный, вы даже не представляете себе насколько! Как ребенок, который нашел подарок под елкой! Кстати, «порше» ему очень понравился!
Знал бы он, что в тот самый момент мы с Марком отчаянно ругались… И все-таки я бы отдала что угодно за то, чтобы снова очутиться в том же месте в то же время. Тогда я, как ни крути, была с ним. Горло перехватило, я опустила голову, набежали слезы. Мне пока еще приходилось сражаться с эффектом бумеранга, роль которого играли воспоминания: они настигали меня, когда я их меньше всего ждала. К своему удивлению, я почувствовала, как к подбородку прикоснулся палец Ирис, она тихонько подняла мое лицо:
– Расскажите.
– Все слишком сложно!
Она рассмеялась:
– Не сложнее, чем было у меня, это уж точно.
Ее хорошее настроение было заразительным, и я расслабилась.
– Почему вы так думаете? – решилась спросить я.
Она взяла меня за руку и подвела к софе.
– Яэль, сейчас мы с Габриэлем вместе, но для этого пришлось преодолеть множество препятствий. Мое замужество, любовница моего первого мужа, многочисленные любовницы Габриэля и особенно патологическая, разрушительная любовь Марты[18], нашей с ним общей наставницы…
На мгновение Ирис словно бы покинула меня и очутилась где-то далеко.
– Но мы со всем справились, – бесстрастно заключила она. – Если он умрет, я тоже умру. И наоборот.
Я раскрыла рот от неожиданности. Ирис снова засмеялась:
– Я вам изложила свою жизнь в общих чертах и вовсе не для того, чтобы произвести на вас впечатление, а чтобы вы поняли: безнадежных ситуаций не бывает. А теперь я слушаю вас.
Добрых полчаса я, не щадя себя, изливала душу. Я выложила все, призналась во всем. И мне стало легче, когда я выговорилась. Я немного успокоилась, примирилась с собой. Если вдуматься, я никогда не разрешала себе обсуждать это с кем бы то ни было. Даже с Алисой. Я нуждаюсь в друзьях.
– Яэль… вы сильная, вы справитесь, я уверена.
Она внимательно присмотрелась ко мне, все так же широко улыбаясь, и неожиданно для меня встала:
– Сейчас вернусь, никуда не уходите.
Она действительно вернулась в мгновение ока. Почти сразу я вновь услышала стук ее каблуков.
– Встаньте перед зеркалом, – распорядилась она.
Я подчинилась. Она зашла мне за спину. Я вгляделась в свое отражение.
– Вашему повседневному наряду недостает какой-нибудь соблазнительной фантазийной детали. С ней вы будете безупречны.
Как ей удастся преобразить мой черный брючный костюм, под который я надела бледно-голубую рубашку мужского покроя?
– Извините. – Она снова встала передо мной.
Она так быстро и ловко расстегнула три пуговицы на моей рубашке, что я не успела среагировать. Мне почудилось, будто моя грудь полностью обнажена. Потом она обвила вокруг моей шеи очень узкий черный галстук и завязала его так, чтобы узел прикрывал слишком глубоко открытую горловину. Затем снова зашла мне за спину, распустила мои волосы и повторила недавний жест – осторожно приподняла мой подбородок, продолжая широко улыбаться.
– Посмотритесь в зеркало, Яэль. Прекратите бичевать себя из-за того, что у вас произошло с вашим Марком. Не принижайте себя. Если быть покорной, ничего не добьешься. Мужчины этого не любят, поверьте моему опыту.
Где-то далеко хлопнула дверь.
– Ирис, любимая! Ты закончила?
– Мы здесь, – ответила она Габриэлю.
Она отошла от меня. А я мысленно подвела итог: я сделала все, что могла. Сдалась Марку – все объяснила ему. С тех пор прошло несколько месяцев. Я извинилась. Предложила выход из положения. Была готова поверить в нас, сражаться за нас. Но если он не хочет принять меня такой, какая я есть, я прекращаю изводить себя попусту. Мои глаза наполнились слезами. Но к горлу подступил смех. Впервые за много недель я почувствовала себя легко. И тут я расхохоталась. Наконец-то я себе это позволила. Я смеялась. Я смеялась и не могла остановиться.
– Ух ты, в этой комнате всегда что-то происходит.
Я совершенно не поняла, что имел в виду Габриэль, но мне было наплевать. Со смехом и со слезами на глазах я обернулась к ним. Ирис опустила голову на плечо Габриэля, обменялась с ним пылким взглядом и послала мне свою удивительную улыбку.
– Приглашаю вас на ужин, – сказала я.
Габриэль, еще больше, чем обычно, напоминавший в этот момент лихого разбойника, предложил мне свободную руку.
Наступил апрель, а это значило, что Алисина беременность вышла на финишную прямую. Она чаще уставала. Я проводила с ней все свободное время, много занималась детьми, изображала из себя тетушку-праздник, отчаянно балуя их, и мне это нравилось. Вместе с Мариусом я коллекционировала синяки – он решил, что я должна научить его кататься на роликах! Теперь я могла с уверенностью утверждать, что ролики – не велосипед, потому что большую часть времени я проводила вверх тормашками на земле… По сравнению с этой повинностью мир кукол и принцесс, в который я попадала с Леа, мог бы стать для меня отдохновением, если бы моя племянница не превратилась в ужасную болтушку, она трещала без умолку, перескакивая с одного языка на другой с такой легкостью, что иногда даже я умолкала, не зная, что ей ответить. К большому облегчению сестры, моя помощь удерживала на расстоянии нашу маму, которая иначе уже давно примчалась бы и взяла все в свои руки! Мое постоянное присутствие и поддержка пока еще останавливали ее. Но мы с сестрой чуяли, что мама уже на низком старте. К полному отчаянию Седрика. «Тещу я обожаю, вы же знаете, девочки, но в течение месяца выносить ее присутствие в доме я не в состоянии».
Телефон прозвонил один раз, второй, третий. Я с трудом разлепила веки и ощупью нашла трубку на ночном столике.
– Алло…
– Девочка! – завопил Седрик так громко, что мне пришлось отодвинуть телефон подальше от уха. – Ее зовут Эли.
– Поздравляю! Как Алиса?
– Ты ее знаешь, через три часа будет как огурчик.
Я едва сдержала слезы радости. Меня охватило возбуждение.
– А как новорожденная?
– Отлично, все хорошо. Она совсем-совсем кроха. Едва дотянула до двух семисот.
Я засмеялась:
– А где Мариус и Леа? Хочешь, я ими займусь?
– Нет, но спасибо за предложение. Мы отвезли их на эту ночь к моим родителям, и я их скоро заберу.
– Когда мне можно приехать?
– Когда захочешь. Она тебя ждет, нет, они тебя ждут.
– Приеду ближе к вечеру и, если захочешь, посижу с детьми, чтобы освободить тебя.
– Так и поступим. Ой, совсем забыл… ваши родители приезжают завтра утром! – весело добавил он. – Еще немного, и твоя мать арендовала бы частный самолет на сегодняшнюю ночь! Н-да, многообещающе, ничего не скажешь!
На этих словах он закончил разговор. Я села в кровати и подтянула колени к подбородку. Алиса стала мамой в третий раз, начинающийся день был особенным. Наша семья увеличилась, и мое сердце наполнялось нежностью, когда я думала об этом младенце. Да, конечно, у сестры добавится хлопот, но я знала: это событие еще больше сблизит нас. Я не пропущу первые годы Эли, как это было с Мариусом и Леа. Однако радость не мешала моему сердцу сжиматься помимо воли, потому что сегодня мое одиночество стало еще более явным.
Придя в офис, я первым делом заказала доставку цветов в роддом, хотя Анжелика настойчиво предлагала взять это на себя. Рождение Эли взволновало ее до глубины души. «Обожаю младенцев!» – повторяла она. Ее восторг забавлял меня и отвлекал от работы, хотя, честно говоря, я и без нее думала совсем не о клиентах. В два часа дня я все бросила, поняв, что мне не удастся заняться срочными делами. Ну и ладно, буду недоступна до завтрашнего дня.
– Я ухожу, Анжелика, я должна увидеть ее.
– Бегите, бегите, мы тут сами разберемся! Вы нам завтра принесете фото?
– Еще бы!
– Я сегодня в офисе и, если что, прикрою тебя, – раздался за спиной голос Бенжамена, моей теперешней правой руки.
– Я знаю, что могу на тебя рассчитывать!
Я была спокойна, и меня переполняла радость.
Открывшаяся передо мной сцена была абсолютно волшебной, она пригвоздила меня к полу, в горле образовался комок: Седрик лежал рядом с Алисой, обхватив ее рукой, а их взгляды были прикованы к колыбели, рядом с которой, словно два стражника, вытянулись Мариус и Леа. Я прижала ладонь к губам, пытаясь совладать с чувствами: господи, как же это красиво – семья! Сестра догадалась о моем присутствии, повернула голову и заметила меня. Ее усталая, но сияющая улыбка была едва ли не самым прекрасным, что мне когда-либо доводилось видеть. Туфли, подумалось мне, в этой комнате неуместны, и я, не желая рассеять чары, сбросила их и пошла босиком. Тут на меня обратил внимание Седрик, улыбнулся мне и встал с постели:
– Мариус, Леа, поздоровайтесь с Яэль.
– Яя!
– Тс-с-с! – остановила я детей и присела на корточки, чтобы обнять Леа.
После того как мы обменялись поцелуями, Мариус потянул меня за руку:
– Иди сюда, посмотри на мою младшую сестру!
– Нет, это моя сестра, – возмутилась Леа.
Ее реплика насмешила нас. Но мой смех прервался, как только я склонилась над колыбелью.
– Она такая красивая, – хором воскликнули старшие брат и сестра.
– Да, она красивая и… блондинка. – Я хитро взглянула на сестру. – Опять прокол! – ехидно заметила я. – Придется рожать четвертого!
– Это судьба, у меня никогда не будет детей с твоими волосами!
– Давайте, девочки, продолжайте ваш ученый диспут на тему цвета волос, – прервал нас Седрик. – Мы с детьми пойдем прогуляемся, но скоро вернемся.
– А потом я отвезу их к вам домой, так что сможете побыть вдвоем, – предложила я.
– Спасибо. – Он обнял меня. – Как хорошо, что ты с нами.