Тодд – прекрасный пример того, как это происходит. Сцепив руки и глядя в пол, он произнес: «Когда я дома, все наоборот. Бекки говорит, что во мне слишком много эмоций».
Бекки кивнула: «Я могла бы понять, если бы он расстраивался из-за чего-то серьезного. А Тодд выходит из себя из-за мелочей».
Он медленно покачал головой. «Не понимаю, что делать. Мне что, нужно просто быть таким же, как на работе? – он посмотрел на меня. – Неужели со мной и правда так ужасно жить?» Он снова уставился на свои ботинки. Я бы сказала, что он напуган. Его беспокоило не только отношение к своей жене и семье. Тодд очень боялся, что у него имеется какой-то фатальный недостаток характера, который невозможно устранить. Мужчина боялся, что собственные сильные эмоции сделали его плохим человеком. А еще он не знал, как с ними справиться. Он не видел вариантов и чувствовал себя разбитым и лишенным надежды. Вскоре он узнал, что его сильные эмоции – симптом СДВГ.
Когда те из нас, кто страдает СДВГ, слушают других, испытывая при этом яркие эмоции, мы неправильно интерпретируем сказанное. Мы прислушиваемся к тому, что, по нашему мнению, является метасообщениями, основным значением того, что говорят люди. В каком-то смысле мы создаем в своем сознании истории, где события интерпретируются определенным образом, и укрепляем искаженную систему убеждений. Когда Бекки попросила Тодда вынести мусор, он сразу же занял оборонительную позицию: «Она думает, что я здесь ничего не делаю! А я делаю!» Во время сеанса Бекки пожала плечами и сказала: «Вообще-то я просто попросила его вынести мусор».
Гнев и фрустрация – не единственные негативные эмоции, которые мы испытываем. Жизнь с сильными эмоциями в сочетании с разочарованиями, неудачами и негативными откликами, которые мы обычно получаем при СДВГ, иногда вызывают глубокую печаль. Для меня это словно тяжелый рюкзак, который я повсюду ношу с собой. Эллен, девушка возрастом чуть за двадцать, описывает свою грусть как чувство подавленности из-за того, что ее жизнь настолько тяжела, что ей хочется плакать. «У меня нет никакой депрессии, – объясняет она. – Просто иногда мне становится невыносимо грустно».
Такие люди, как Эллен, страдают от дистимии, легкого, но длительного унылого настроения. Эллен так описывает недостаток энергии и нехватку самооценки, которые сопровождают дистимию: «Я чувствую себя вялой и бесполезной».
СДВГ и связанные с ним сильные эмоции часто подрывают нашу уверенность в себе. Печаль превращается в стыд. Стыд – это линза, через которую мы воспринимаем слова других людей и провоцируем резкие внутренние диалоги. Эллен обнаружила, что сочетание медикаментозного лечения и коучинга помогло ей сориентироваться в том, как настроить оптику, чтобы разобраться со своей мыслительной жизнью.
Человек с СДВГ может казаться бесчувственным или неосведомленным об эмоциях других людей. Обладая способностью к глубокому сопереживанию, они тем не менее не осознают, какое непосредственное эмоциональное воздействие оказывают на окружающих. Я получала сообщения от клиентов-подростков, в которых говорилось что-то вроде: «Тебе нужно поговорить с моей мамой. Она начала кричать на меня безо всякой причины». Подобные сообщения часто являются признаком того, что подросток понятия не имеет, какой угрюмой мать была какое-то время. А когда родительница в конце концов взрывается, сбитый с толку старшеклассник недоумевает: «В чем дело-то?» Удивление этих подростков неподдельно, их неосведомленность реальна. Собственное поведение кажется им полностью рациональным. Спросите мать, и вы услышите от нее (и от других знакомых, близко общающихся с людьми с СДВГ) распространенный ответ: «Я обессилела от эмоций».
Не все люди с СДВГ носят эти шоры. У многих детей случаются вспышки гнева. Позже они осознаю́т, насколько были не правы, и с полными слез глазами приносят искренние извинения. «Я не знаю, почему так сказал», – объяснил один мальчик своей матери, когда они разбирались с его нервным срывом. С другой стороны, взрослые несколько более упрямы. Некоторые боятся, что, признавая свои ошибки, они подтверждают, что недостойны любви. Некоторые считают, что если они извинятся, то любимый человек обратит это против них.
Как справляться с сильными эмоциями
Медикаментозное лечение – один из способов корректировки эмоциональной дисрегуляции, который дает людям с СДВГ ту же долю секунды, которая есть в распоряжении нейротипичных людей, чтобы почувствовать возникающую эмоцию и решить, выражать ее или нет. Нефармацевтический подход заключается в том, чтобы клиенты научились предсказывать эмоциональные реакции и управлять ими, чтобы снизить частоту нежелательных вспышек гнева.
Тодду диагностировали СДВГ, и он начал принимать лекарства. Его жена сразу заметила разницу в эмоциональной модуляции. Однако таблетки не развивают навыки. В течение жизни у Тодда появилась нездоровая привычка сдерживать себя, которую необходимо было изменить. Для этого ему потребовалось изменить некоторые паттерны поведения и усвоить новые, чтобы управлять своими эмоциональными реакциями.
Первый шаг в управлении сильными эмоциями – научиться видеть их интенсивность. Представьте, что вы распределяете насыщенность эмоций по шкале от 1 до 10, где 1 соответствует слабому чувству или его отсутствию, почти апатии, а 10 – интенсивному и сильному чувству. Люди без СДВГ будут проводить бо́льшую часть дня в центре спектра – на делениях 4, 5 или 6, – хотя у них есть доступ ко всему континууму.
В свою очередь люди с СДВГ оказываются на том или ином конце этого эмоционального спектра. Как правило, они держатся на очень низком уровне эмоций в 1 или 2 балла, затем испытывают внезапный всплеск до 9 или 10 баллов, когда оказываются охвачены одной сильной эмоцией. А поскольку люди с СДВГ путают большое и малое, неудивительно, что их бросает к тому или иному концу шкалы. Даже сами люди с СДВГ не всегда понимают, почему происходят эти огромные эмоциональные колебания. Многие просто полагают, что это нормально.
Например, летним полднем я могу запрыгнуть в свою закрытую машину, почувствовать сильную жару и духоту и тут же подняться до 9 баллов по спектру эмоций. Я мгновенно начинаю иррационально раздражаться: мне дискомфортно, на подбородке собираются капельки пота, и я схожу с ума от жары и злюсь безо всякой конкретики. В моей семье, где много людей с СДВГ, мы называем это явление чрезмерной реакции на сильную жару «сумасшествием из-за жары» – или его менее интенсивным, но все еще ворчливым родственником – «капризами из-за жары». К счастью, я поработала над тем, чтобы осознавать свои внезапные колебания и сильные эмоциональные реакции на обыденный – и предсказуемый – момент. Я открываю все окна, включаю кондиционер на полную мощность и делаю глубокий вдох. «Девятка тут не нужна», – повторяю я как мантру, успокаивая себя. В подобных случаях я училась распознавать свое напряжение и снижать его.
Когда я использую пример с душной машиной при беседе с клиентами, они пожимают плечами и говорят: «Ну, было жарко». Они могут понять, почему я испытывала такое раздражение. Когда я привожу этот пример при беседе с нейротипичными взрослыми, они наклоняют голову, словно лабрадор-ретривер, как бы говоря: «А что вы ожидали почувствовать в машине в жаркий летний день?»
Недавно в конце сеанса у Тодда произошел прорыв. Он наклонился вперед и сказал: «Вы имеете в виду, что я чувствую острее?» Честно говоря, я думала, что он уже знал это. Но в тот день все прояснилось. Для последующего объяснения он использовал руку. «Итак, если вот это нормальный уровень эмоций, а мои чувства где-то здесь, – он поднял руку намного выше уровня нормы и затем откинулся на спинку стула, – тогда насколько я могу доверять своим эмоциям?»
Примирение
Если вы впервые видите свои сильные эмоции и понимаете, что они могут быть проблемой, проявите мягкость по отношению к себе. Старайтесь не осуждать свои недостатки. Вместо этого поработайте над тем, чтобы отметить интенсивность эмоций и, если сможете, обозначьте ее цифрой. Наблюдайте за эмоциями, сохраняя медленное, ровное дыхание, которое подает вашему телу сигнал расслабиться. И непременно посмейтесь над ситуацией, если можете: «Я злюсь из-за температуры в моей машине! Забавно. Именно эту причину я выбрала, чтобы злиться».
Оценивая дневник, который я вела в течение семестра, профессор английского языка написал в комментариях: «Да хранит Бог тех, кто слишком много чувствует».
Я была в замешательстве. Тогда я понятия не имела о том, что у меня сильные эмоции, не говоря уже о СДВГ. «Что он увидел в моем дневнике такого, что могло бы предполагать сильные эмоции?» – громко поинтересовалась я у подруги.
Она улыбнулась: «Ты очень темпераментна в выражении чувств».
Мы можем испытывать сильные эмоции – как хорошие, так и менее приятные. Похоже, мы ощущаем счастье, благодарность и удовлетворенность сильнее, чем наши нейротипичные друзья и близкие. Мы страстные и волевые люди. Некоторые из моих клиентов учатся любить интенсивность своих чувств и упорядочивать свои эмоции в составе группы, подобно самолетам, маневрирующим вместе – дисциплинированно, синхронно, заранее определенным образом. В сущности, нет ничего плохого в том, что люди испытывают сильные эмоции и резкие колебания. Другое дело, когда они разрушают отношения, прибегая к деструктивным навыкам решения проблем, или вредят себе. Некоторые клиенты не любят свои яркие эмоции, им удобнее освобождаться от них с помощью дыхательных и успокаивающих техник.
Работая над негативными аспектами сильных эмоций, мы исцеляем уязвленные составляющие нашей самооценки и уверенности в себе. Повышая свое самосознание и обретая стрессоустойчивость, мы сводим к минимуму наши старые, дисфункциональные способы взаимодействия с жизнью. Конечно, это непросто, но оно того стоит.
Глава 4Следуй за белым кроликом!
В «Приключениях Алисы в Стране чудес» Льюис Кэрролл пишет о девочке по имени Алиса. Ее внимание привлекает белый кролик, она лезет за ним под изгородь и попадает в большую нору. Кэрролл пишет, что кроличья