Внезапно перед нами появилась голова Леоны. Она переводила взгляд с Римо на меня, но ничего не сказала. Наверное, она давным давно перестала понимать меня и этот мир. Она возилась с ключом в замке, пока наконец двери распахнулись, выпуская нас. Я отпустил Римо и выпрыгнул из клетки, задыхаясь от удара. Я буду в синяках неделями. Если Римо позволит мне прожить так долго, я все равно умру за свое предательство. Римо приземлился рядом со мной и взял пистолет у лежащего на земле человека.
— Я иду впереди, ты меня прикрываешь, — приказал он, как в старые времена.
Я поцеловал Леону в губы. Он смотрел с неподвижным выражением.
— Давай уйдем, — взмолилась она. — Это не наша борьба.
Я виновато улыбнулся.
— Я всегда буду сражаться, пока Римо позволит. — я толкнул ее под клетку, где ее не так то легко было заметить. — Оставайся там. Это слишком опасно.
Она кивнула, как будто понимая, почему я должен это сделать, и прижалась к стенке клетки. Мы с Римо обернулись и сделали то, что у нас получалось лучше всего. Потребовался еще час, чтобы остановить атаку. Последние два нападавших подняли оружие к головам, чтобы покончить с собой прежде, чем мы доберемся до них. Я выстрелил одному из них в руку, прежде чем он успел нажать на курок, и бросился на него.
— Ты пожалеешь о том дне, когда решил войти в наши границы.
Он плюнул мне на босые ноги.
— Отвали.
Римо усмехнулся, закашлялся и сплюнул кровь на землю.
— Так скоро будет выглядеть и твоя слюна, — пробормотал он.
Мы позволили Нино и Савио отвести человека в звуконепроницаемую кладовую. Адамо стоял, прислонившись к одной из кабинок, и выглядел потрясенным. Он держал пистолет в руке и смотрел на одного из нападавших. Это был день его первого убийства?
Чувствуя на себе взгляд Леоны, я последовал за Римо, чтобы выжать из нападавшего все подробности. Я знал, что она была потрясена тем, что я делаю. Но она знала, что я могу сделать, и все еще была здесь.
Нам потребовалось сорок минут, чтобы получить необходимую информацию, мы с Римо оба были в синяках, устали и нуждались в медицинской помощи. Мы не могли тратить время на изощренные методы пыток. К счастью, Нино сделал большую часть работы. Мужчина лежал на земле, тяжело дыша. Римо опустился рядом с ним на колени.
— Так что давай начистоту, — спокойно сказал он. — Отряд отправил тебя на мою территорию. За что?
Мужчина покачал головой.
— Понятия не имею. Я выполняю приказ. Твоя территория больше не наша. Мы хотим кусочек. Это было хорошее время.
Римо кивнул.
— Играете грязно. Мне это нравится.
Он встал и посмотрел на меня. Я всадил нож в горло сосунка.
— Это означает войну. Если команда думает, что они могут играть сильно, мы покажем им, на что мы способны.
Я вытер нож о окровавленные шорты.
— Держу пари, это было бы интересно.
Римо поднял темные брови.
— Было бы?
Я выпрямился, несмотря на боль в ребрах.
— Я должен умереть, помнишь?
Мы с Римо долго смотрели друг на друга. Нино и Савио тоже переглянулись. Интересно, чего они хотят? Меня мертвого? Я не мог сказать, да и не им было решать.
Римо положил руку мне на плечо, его глаза были полны ярости и предупреждения.
— На этот раз я оставлю тебя в живых. Ты доказал свою преданность, всадив чертову пулю в голову моему врагу, когда мог убить меня. Не делай дела за моей спиной снова, Фабиано. На этот раз не будет смертельной схватки, я просто всажу пулю тебе в череп.
— Как ты и должен, — сказал я ему, затем снова прижал ладонь к боку. — Леона должна быть в безопасности. Она должна быть моей. Я хочу, чтобы она была рядом, хочу провести с ней всю свою жизнь.
— Если это то, чего ты хочешь.
Я кивнул.
— Она видела меня в худшем состоянии, и она все еще здесь.
Римо махнул мне рукой. Он не мог понять.
— Она твоя, не беспокойся. Теперь иди к ней и получи приятный длинный минет в награду за свои хлопоты.
Я закатил глаза и потащился вверх по лестнице. Я сомневался, что смогу сегодня встать. Каждая часть моего тела болела, но я был готов попробовать.
Как только я вернулся в бар, Леона спрыгнула со стула, на котором сидела, и бросилась ко мне, обняв за талию. Я задохнулся от резкой боли в ребрах, плече, блядь, во всем теле. Она ослабила хватку, обеспокоено глядя на меня. Ее волосы были повсюду, а на скуле виднелся небольшой порез. Я провел по нему тыльной стороной указательного пальца.
— Ты ранена.
Она подавила смех.
— Ранена? У тебя кровь и синяки. Я думала, ты умрешь в этой клетке, а когда ты исчез вместе с Римо в хранилище, я боялась, что ты больше не выйдешь, — прошептала она.
— Я в порядке, — сказал я ей, и она посмотрела на меня. — Я жив, — поправил я.
Займёт большое количество времени, чтобы с моим тело было все в порядке.
— А как же Римо? Он не убьет тебя?
Разве она не беспокоилась о своей собственной жизни? Возможно, она забыла, но моя борьба решила бы и ее судьбу.
— Мы пришли к взаимопониманию. Он дал мне еще один шанс.
Черт, подумать только, что я увижу этот день.
— Он это серьёзно?
Леона озвучила недоверие, все еще укоренившееся в моем теле. Я подтолкнул ее в сторону входа.
— Пойдем, я хочу домой.
Она замерла.
— Мы не поедем домой. Тебе нужно в больницу. Римо, должно быть, переломал тебе все кости.
— Я сломал ему столько же, — немедленно ответил я.
Леона недоверчиво покачала головой.
— Мне на него наплевать. Но тебе нужна помощь.
Я наклонился, мой рот скривился, несмотря на чертов порез на нижней губе.
— Я знаю, только одно правильное лечение, которое поможет мне.
Она наклонила ее голова прочь.
— Ты же не серьезно.
Я провел рукой по ее боку.
— Я говорю совершенно серьезно. Разве ты не исполнишь желание умирающего?
Она толкнула меня, сердитая и наполовину удивленная. Я вздрогнул, потому что мое тело чертовски болело.
— Прости! — выпалила она, проводя пальцами по моей груди в молчаливом извинении.
— Я чуть не потерял тебя и свою гребаную жизнь, ты думаешь, я не заслуживаю награды?
Она снова покачала головой, но ее решимость таяла. Ее пальцы задержались на моем животе, прикосновение было смесью боли и обещания.
— Я действительно не думаю…
— Я не поеду в больницу, — перебил я ее и уткнулся носом ей в горло. — Я хочу почувствовать тебя. Хочу почувствовать что-то еще, кроме этой гребаной боли.
Она открыла передо мной пассажирскую дверцу Мерседеса. Я поднял брови.
— Ты не умеешь водить.
Я без возражений протянул ей ключи, наслаждаясь ее удивлением.
— Тогда буду.
Я видел, что она боится разбить мою машину. Как будто мне было не наплевать на это.
— Отвези нас на холм, — приказал я, когда она выехала со стоянки.
Она снова нахмурилась, но сделала, как я просил. Когда она припарковалась, я вылез из машины и направился к капоту. Я опустился на землю и позволил глазам охватить мой город. Леона подошла ко мне.
— А теперь? — прошептала она.
Я притянул ее к себе между ног и поцеловал мягко, затем сильнее, но мне пришлось отстраниться, когда мое зрение начало кружиться. Я попытался скрыть головокружение, но глаза Леоны сузились.
— Твое тело в полном беспорядке, Фабиано. Пойдем в больницу. Ты все равно ничего не сможешь сделать прямо сейчас.
Я поднес ее руку к своему члену, который становился твердым под ее прикосновениями. Ее голубые глаза встретились с моими.
— Значит, каждая часть твоего тела болит, кроме него, — сказала она, сжимая мой член через ткань. Я усмехнулся и тут же пожалел об этом.
— Кажется так.
— Конечно, — с сомнением пробормотала она. — Тебе действительно нужно сходить к врачу.
— Позже, — тихо сказал я. — Теперь я хочу вспомнить, почему жизнь лучше, чем гребаная смерть.
Она снова наклонилась вперед, целуя нежно и почти застенчиво, как будто что-то в ее голове отвлекало ее. Когда она отстранилась, ее неуверенность сменилась решимостью.
Она скользнула вниз по моим шортам, задев по пути несколько ран, и опустилась передо мной на колени. Мой член дернулся от дразнящего зрелища. Я не ожидал, что она сделает это после того, что она сказала о том, что сосать член унизительно и все такое, но я не собирался напоминать ей. Она обхватила пальцами основание моего члена, открыла рот и медленно взяла меня дюйм за дюймом.
Твою Мать. У меня было так много женщин, но каждый опыт с Леоной затмевал мое прошлое.
Она поперхнулась, когда мой кончик коснулся ее горла, и быстро отодвинулась, и мне пришлось сопротивляться желанию схватить ее за волосы и удержать на месте, чтобы я мог трахнуть ее сладкий рот. Вместо этого я заставил свое тело расслабиться под ее мягким языком, позволяя ей исследовать и пробовать меня на вкус. Но в конце концов мне нужно было больше, поэтому я взял все под свой контроль. Я начал двигать бедрами, с каждым разом все сильнее и быстрее просовывая член в ее теплый рот.
Леона и я могли быть уже мертвы. Но это не так. Я дернул бедрами вверх, и она позволила мне. Она изо всех сил старалась взять в рот как можно больше меня, и это зрелище, черт возьми, уничтожило меня. Мои яйца напряглись, и я выкрикнул предупреждение, но Леона не отстранилась, и я кончил ей в рот.
Это был самый болезненный оргазм, который я когда-либо испытывал, и все же, наблюдая, как Леона неуверенно облизывает губы, я решил, что это также чертовски лучший.
Она провела рукой по губам, глядя на меня. Я видел уязвимость в ее глазах. Я притянул ее к себе, несмотря на боль, пронзившую мои ребра, нуждаясь в том, чтобы она выкинула из головы, что все, что я делаю, унижает ее и, наконец, понимает, что я чувствую к ней, даже если мне самому трудно это понять.
— Леона, я ничего не сделаю, чтобы унизить тебя. И никто никогда не посмеет унизить тебя. — я смягчил голос. — Ты в порядке?
Я провел большим пальцем по ее мягким губам. Она провела рукой по моим потным, испачканным кровью волосам.