Уголок его левого глаза подергивается, и я жду, что Эйден потащит меня назад. Но я ошиблась. Он встает и вылетает из «Встречи».
Смотрю на его прямую спину с кипящим в венах беспокойством. Я была близка к тому, чтобы растаять в его руках, но надо же ему было все так испортить, вернувшись к своему уродскому поведению.
Иду за ним к «Феррари». Мы не произносим ни слова после того, как я объясняю маршрут к новому дому отца.
Остаток пути мы проводим в тишине. Такой, что чувствуется в воздухе, – горькой и едкой.
Эйден держит руку на руле, а другой сжимает подлокотник между нами, но не прикасается ко мне.
Да пошел он. Не он один сейчас в бешенстве.
Через пару секунд я задумываюсь, не нарушить ли молчание. Не находя слов, сохраняю тишину, пока машина не останавливается перед моим домом.
– Спасибо. – Я хватаюсь за дверную ручку.
Он смотрит вверх, в упор не замечая меня.
Все, хватит.
Опускаю руку на колено и поворачиваюсь к нему.
– На что ты так зол?
Нет ответа.
– Это бойкот?
– Иди в дом, пока я не похитил тебя и не оттрахал до потери сознания.
Пульс учащается при мысли об этом, меня бросает то в жар, то в холод. Хотелось бы сказать, что от ужаса, но это от чертового возбуждения.
Внутри что-то сломалось.
Грязные слова Эйдена погубили меня.
Я не двигаюсь с места, и он наклоняет голову. На губах играет садистская ухмылка.
– Или тебе этого хотелось бы, сладкая?
Кто-то стучит в окно. Я выхожу из ступора.
Эйден выпрямляется, отпуская руль.
Я оживляюсь, как только вижу, кто стоит за окном.
Папа.
О чем я только думала, когда притащила сюда Эйдена? Ой, точно. Не то чтобы я тогда о чем-то думала.
Опускаю окно.
– Привет, пап.
– Здравствуй, принцесса, – улыбается он. – Иди в дом.
Я тянусь к двери.
Папа смотрит через стекло и улыбка исчезает.
– Ты тоже, Эйден.
Проклятье.
Глава двадцатаяЭйден
Итан Стил – крупный мужчина.
Там, где Джонатан худой, он широкий. Конечно, он не такой большой, каким я его помню по детству, но это потому что я подрос, а не потому что он уменьшился.
Во всяком случае, он по-прежнему крепок, высок и столь же высокомерен, как и в прошлом, – словно и не лежал в коме.
Он сидит за столом из красного дерева, изучая меня ястребиным взглядом.
Его кабинет оформлен в мягкой цветовой гамме и обставлен черно-коричневыми диванчиками и книжными полками. На кофейном столике между мной и Эльзой даже лежат шахматы из стекла.
Если он не точная копия Джонатана, то даже не знаю, кто тогда.
Эльза крепко сжала ноги и рассматривает колени, туфли и пиджак. Все, что угодно, лишь бы не меня или отца. От нее волнами исходит беспокойство и колет иголками мою кожу.
Без эмоций встречаю пристальный взгляд Итана. Он пытается запугать меня молчанием, чтобы, когда он заговорит, я пал к его ногам.
Джонатан когда-то тоже так делал, пока до него не дошло, что эта тактика со мной не работает.
Манипуляция действует на нейротипичных людей, но не на меня.
– И какие у тебя намерения в отношении моей дочери?
Бьет прямо в яблочко. Уважаю его за это. Мне нравятся прямолинейные оппоненты.
– Намерения? – повторяю я, чтобы позлить его.
– Ты прекрасно знаешь, о чем я. – Он кладет локти на стол и наклоняется вперед, словно император, планирующий атаку. – Должно быть, Джонатан приказал тебе разрушить ее жизнь.
– Откуда… – Эльза прочищает горло. – Откуда ты знаешь, папа?
– Я все о тебе знаю, принцесса. – Он улыбается ей, но его лицо становится строже, когда он переводит взгляд на меня.
Итан и Джонатан – две стороны одной медали, но есть одно отличие. Итан смотрит на Эльзу, словно она для него – весь мир. Он делает все, чтобы защитить ее и ее наследство.
Джонатан этого не делает.
Его мир потерял краски и стал жестоким после смерти Алисии. Все, что ему интересно, – это месть и власть. Он и глазом не моргнет, если Леви или я где-то падем на пути к достижению этих целей.
Если хоть один из Кингов продолжит его дело, то для него все в порядке.
– Мои намерения в отношении вашей дочери очень просты, – говорю я самым спокойным и решительным голосом, на который только способен. – Она моя.
– Эйден! – шикает она.
Я пожимаю плечами. Я не буду лгать Итану. Точно не об этом. Пусть знает, что я буду за нее бороться. И я готов бороться с ним, Джонатаном и со всем этим гребаным миром.
Черт. Да я и с Эльзой готов бороться, если она не прекратит упрямиться. Сначала это было мило, то теперь просто бесит.
Я ждал, что Итан встанет и вышвырнет меня из дома. Если честно, то я бы не удивился, натрави он на меня своих собак.
Однако он просто наблюдает за мной.
Презрение в его взгляде могло бы рассердить, если бы меня с детства не научили разруливать такие ситуации.
Стрессовые встречи с целью запугивания ничего не сделают людям с фамилией Кинг. Мы научены справляться с ними раньше, чем начинаем кататься на велосипеде.
Эльза ерзает на сиденье, разглаживая и так идеальный пиджак.
Кончик ее носа подергивается от волнения – это так мило, что словами не описать. Я умираю от желания прикоснуться к этому носику, поцеловать и облизать его.
– Что об этом думает Джонатан? – Вопрос Итана возвращает меня от фантазий о носе его дочери в реальность.
– Неважно, что там думает Джонатан. – Я не пропускаю этот удар.
– Он вообще в курсе?
– Он в курсе всего.
На лице Итана играет легкая улыбка, которая тут же исчезает.
– Ты похож на него больше, чем тебе кажется, и хотя бы по этой причине я не доверяю тебе мою дочь.
Я хотел сказать Итану, что его мнение не играет никакой роли, но он перебивает меня:
– И потом наши семьи сейчас враждуют, и каждый уже занял свою сторону.
– Меня меньше всего беспокоит семейная вражда. Я уже выбрал сторону, и это сторона Эльзы.
Меня пронзает взгляд ее ярко-голубых глаз, ее щеки ярко покраснели. Пухлый ротик широко открыт. Эти мягкие-мягкие губы. Сижу на краешке сиденья и раздумываю, не подойти ли к ней и жадно поцеловать, съесть эти губы, обжечь своим языком.
Мой член встал так сильно, что я чувствую, как он пульсирует.
Итан прочищает горло, прерывая мои пошлые фантазии.
– Джонатан сделает все, чтобы остановить тебя.
Я отодвигаюсь в сторону, чтобы немного ослабить давление в штанах. Не то чтобы это помогает. Видите ли, мой член – гадкий предатель. Он не слушается, когда Эльза рядом. Не говоря уже о том, что он давно не знал ее тепла, и теперь настало время блистать и быть важным хером – в буквальном смысле слова.
К счастью, стол Итана не дает ему увидеть мое состояние. Иначе он выставил бы меня отсюда еще вчера.
Однако Эльза видит меня во всех эротических подробностях. И ее голубые глаза становятся еще шире.
«Это ты виновата, – говорю ей взглядом. – Трахни я тебя раньше, всего этого не случилось бы».
Кого я обманываю?
Мой член не просто предатель, он еще и охереть как обожает ее внимание. Когда Эльза попадает в поле зрения, он указывает на нее, как бы говоря: «Заметь меня. Пососи. Позволь мне тебя трахнуть».
Ага, его словарный запас довольно скудный.
Так на чем мы остановились? Точно. Итан и Джонатан. История стара как мир, да еще и скучна.
– Я возьму Джонатана на себя. – Я делаю паузу. – Может, если бы вы не похитили меня десять лет назад, ничего из этого бы не случилось.
– Эйден… – Эльза хочет отругать меня, но передумывает и качает головой.
Итан переплетает пальцы.
– Может, если бы Джонатан не сжег десятки людей, то и всего этого бы не случилось.
Я думал, что он почувствует себя виноватым, но он не такой, как Эльза. Упорный мужик, который может похоронить прошлое, потому что будущее для него важнее.
Звонит его телефон, Итан проверяет, кто это. Встает и показывает на мобильный.
– Нужно ответить.
Как только дверь за ним закрывается, Эльза вскакивает и начинает расхаживать по кабинету.
– Я должна была подумать об этом. Зря я разрешила тебе подбросить меня. Что, если он разозлился на меня? Что, если не простит?
Я склоняю голову, рассматривая ее раскрасневшиеся щеки и то, как юбка от школьной формы задирается на ее белоснежных бедрах при каждом движении.
Все мои попытки успокоить член терпят неудачу.
Мой стояк крепкий как камень от мысли, что я сорву юбку с Эльзы и буду погружаться в ее тело неделями.
Нет. Не неделями.
Месяцами.
Думаю, не нагнуть ли ее над рабочим столом и первобытно трахнуть сзади.
Игра стоит свеч, даже если войдет ее отец и убьет меня. В конце концов, разве не говорят, что нужно найти в жизни то, что любишь, и дать этому себя убить?
– Эйден!
– Да, сладкая?
Ее щеки становятся пунцовыми, когда она шепчет:
– У тебя встал!
Уверен, она видит страсть в моих глазах. Чувствую ли я себя виноватым? Меня это беспокоит? Нет и нет.
Я ухмыляюсь.
– И это проблема, потому что?..
– Тебе не следует думать о таком в подобной ситуации.
– О чем же?
– Ты понял. – Она предупреждающе машет рукой.
– Типа о том, чтобы трахнуть тебя?
Она зажимает мне рот рукой и осматривается, словно шпион.
– Мы, вообще-то, в кабинете папы.
Я целую ее ладонь.
Она резко вырывает ее и краснеет, хотя куда уж больше.
Люблю пробираться ей под кожу. Быть единственным, кто может пробить ее ледяные покровы и проникнуть в ее замок. Пусть закрывает дверь, возводит форты – у меня всегда получится ее завоевать.
– Ты неисправим, – отчитывает она меня, борясь с подступившим румянцем.
– А ты первая начала.
Она садится в кресло и вертит в руках фигуру коня. Сделано всего три хода, и преимущество на стороне черных.
В голове возникает идея, как ее успокоить.
Будь моя воля, я бы потрахался с ней, но сомневаюсь, что это лучший способ занять ее мысли в такой ситуации.