Патологические парафилии [21] стали концептуальной основой фантазий Глатмана. Они начались еще в детстве и усиливали сексуальные злоупотребления, которые он сначала совершал, затем перешел к изнасилованиям, а в конечном итоге – к убийствам. Его главная фантазия заключалась в том, чтобы обладать женщинами и контролировать их, используя для своих сексуальных желаний. Ему было необходимо их связывать и затыкать им рот, чтобы почувствовать над ними свою власть. Это был не только единственный способ возбудиться, но и избавиться от страха перед отвержением. Насилие было единственным путем к достижению того, чего другие мужчины добивались с помощью свиданий и романтических ужинов.
Глатман использует свои фантазии для регулирования сексуального возбуждения либо во время мастурбации, либо для совершения преступления. В определенные моменты эти фантазии также помогают ему усилить сексуальное удовлетворение.
Фантазии придают ему ощущение контроля над женщинами. Воображая их связанными, как на его фотографиях, он чувствует себя всемогущим.
Они помогают ему манипулировать своей реальностью, заменяя то, что он действительно переживает и кто он есть, разбросанными образами, которые он идеализирует.
Через свои когнитивные искажения в отношении женщин он легитимизирует насильственное содержание своих фантазий, чтобы в конечном итоге их осуществить. Речь идет об изменении восприятия и личных убеждений, которые в его глазах оправдывали собственное поведение. Для Глатмана поведение женщины, готовой позировать полуобнаженной или обнаженной, является приглашением к сексу с тем, кто находится по другую сторону камеры.
Фантазии Глатмана являются мотиваторами до, во время и после преступлений. Они уменьшают его поведенческое торможение, потому что в его фантазии может происходить все, что он пожелает. Они стимулируют его величие, поскольку в них все идеально. Это способ компенсировать свои сексуальные недостатки и неспособность найти подход к женщине.
Коллекционер трофеев
Кроме некоторых интимных вещей и кошелька Рут Меркадо, в доме Глатмана в ящике для инструментов были найдены 22 фотографии. Психологическое значение коллекционирования улик для некоторых серийных убийц чрезвычайно велико.
Очевидно, что, сохраняя вещи и предметы своих преступлений, они подвергают опасности свою свободу и даже жизнь. Так что же заставляет их сохранять вещи или предметы, которые их компрометируют?
Сохранение трофеев, будь то от жертвы или с места преступления, помогает им заново переживать свои насильственные действия и ощущение власти, связанное с убийством. Эти трофеи ассоциируются с применением силы и символизируют господство и унижение, напоминая о конкретном действии преступления. Коллекционирование и хранение таких объектов представляет собой интенсивный психологический опыт, фундаментальный для понимания мотивации их преступных действий, который может быть даже эротическим и аддиктивным (Warren, Dietz y Hazelwood, 2013). Глатман получал удовольствие, снова и снова рассматривая фотографии своих жертв, осознавая, что все еще контролирует их даже после убийства. В его сознании они связывали его потребность в контроле через связывание и кляпы с сексуальным удовлетворением.
Фотографирование жертв, сначала живых, а затем post mortem и создание своей личной коллекции связано с парафилиями и возбуждением или сексуальным удовлетворением через определенные образы. Для них важно и необходимо сохранять детали своих преступлений, особенно в случае ритуальных сексуальных хищников.
Некоторые из них еще до первого убийства покупают и коллекционируют материалы, как если бы это был «каталог» возможных будущих жертв, что называется «актами приближения к преступлению, или отыгрыванием». Глатман покупал детективные и порнографические журналы, выбирая тип жертв, который уже был определен в его фантазиях и который подпитывался чтением этих журналов.
• Когда убийца забирает какую-либо вещь у жертвы или с места преступления, эти предметы выполняют функцию связи, позволяя ему продолжать психологически быть связанным с жертвами. Они позволяют ему заново переживать свои ощущения и то, как он заставлял чувствовать своих жертв. В случае Глатмана его коллекция фотографий делала его преступления бесконечными, так как он мог переживать их заново столько раз, сколько хотел. С точки зрения виктимологии, эти изнасилованные и убитые женщины находились в «постоянном состоянии виктимизации» (Warren, Dietz y Hazelwood, 2013).
Несмотря на риск, связанный с хранением «личной коллекции», существует импульс, заставляющий держать ее поблизости, чтобы можно было посмотреть и прикоснуться к ней в любой момент, получая от этого психологическое удовлетворение. Таким образом, убийца способен мысленно наслаждаться моментом захвата, тем, как он владел жертвой и реализовывал свои фантазии, но прежде всего это напоминает ему о власти, которую он имел над ней.
Убийцы-«коллекционеры» проявляют желание продлить мучения своих жертв, тем самым усиливая свою власть над ними. Фотографии позволяют сохранить живым этот опыт и привязанность к жертвам (Ramsland и McGrain, 2010, стр. 63).
Основные составляющие преступления: веревки, фотоаппарат и фотографии
С детства Глатман ассоциировал веревки с сексуальным возбуждением и удовлетворением. Они стали продолжением его собственных рук. Позже он использовал их для подчинения женщин и контроля над ними. Связывание женщин стало для него способом непосредственного контакта с ними; а веревка, которую он использовал при убийстве Джуди, Ширли и Рут, стала одним из его основных фетишей. Веревки привлекали его тем, что́ они символизировали и что́ заставляли его чувствовать. Он знал, что ни одна женщина его не полюбит, что он никогда не построит отношений и не создаст семью с любящей его женщиной. С юности он представлял себе, как связывает женщин, чтобы владеть ими, и со временем только образ веревки мог его возбудить. Во время дачи показаний он признал, что мог достичь эрекции, только связав своих жертв.
Фотоаппарат был инструментом, который позволял ему стать другим человеком – тем, кто мог получить согласие женщин. С фотоаппаратом в руках все обращали на него внимание. Он был центром внимания и уважения, что позволяло воплощать фантазии в реальность. Фотоаппарат был его щитом (Ньютон, 1998, стр. 100). Он скрывался за ним. Это был его единственный способ доступа к тем женщинам, которые его увлекали с детства.
Во время дачи показаний Глатман признался, что душил своих жертв, чтобы избежать установления личности и ареста. Но фотографии рассказывали совсем другую историю. Каждая из них была жестоким отражением его самых потаенных желаний и iter criminis (пер. с лат. – преступный замысел). Как и во многих других случаях, эти изображения показывают связь между патологическими парафилиями и фетишистским поведением сексуального насильника-убийцы. Именно эти фотографии раскрывают истинную природу Глатмана. Сначала он заставлял позировать своих жертв, а затем фотографировал их трупы, что указывает на детализированную методологию его преступлений и их психическую извращенность. То, что человек мог раскрыть свои самые глубокие тайны и слабости, а также столь поразительное отсутствие сочувствия – с таким еще не сталкивался ни один следователь.
В случае с Джуди ее невинный взгляд на фотографиях передает то волнение, которое она испытывала, впервые получив возможность позировать для детективного журнала. Для нее это была прекрасная возможность исполнить свою мечту – стать моделью.
Затем он заставил трех своих жертв позировать сидя, лежа и со связанными за спиной руками и веревкой вокруг ног и лодыжек. То, что он фотографировал их в таком виде, приказывая им смотреть на него, должно было уже быть психологической пыткой. На второй серии фотографий садист стоит перед испуганными жертвами, которые начинают понимать, что их ждет. Он наблюдает за ними, наслаждаясь их страхом и тем контролем, который он имеет над ними впервые в жизни.
Последние позы – post mortem. Глатман укладывал свои жертвы в позы, словно был профессиональным фотографом. Снимки свидетельствуют об эйфории и чувстве удовлетворения от полного и окончательного обладания: наконец-то он получил абсолютный контроль над всеми этими женщинами, которые всегда унижали и отвергали его.
Для Глатмана фотографии были не просто трофеями – они были частью его личности (Keppel и Birnes, 1997), демонстрируя его потребность в контроле над теми женщинами, которые были ему недоступны. Они были неотъемлемой частью его преступного поведения, напоминая ему о том, что он действительно может заполучить и овладеть любой женщиной, которую захочет.
Суд и создание Программы по задержанию опасных преступников (VICAP) [22]
Сержанту Пирсу Бруксу, уже имевшему десятилетний опыт работы в полиции Лос-Анджелеса, было поручено раскрыть два убийства, которые, как оказалось, были связаны между собой. Анализ modus operandi и ритуального поведения навел его на мысль, что их совершил один убийца. Брукс был одним из первых следователей, показавших, что поймать человека, совершившего несколько убийств, можно, изучив его поведение на местах преступлений. Для этого он искал закономерности, которые совпадали в обоих случаях, несмотря на то, что в 1958 году не существовало баз данных или архивов, позволяющих сопоставить значимые элементы двух дел. Именно его следственная работа привела к осуждению Глатмана.
После ареста Харви Глатман согласился пройти детектор лжи. Он отрицал, что является убийцей Джуди, Ширли и Рут, но прибор показал, что он лжет; тем не менее признание Глатмана было необходимо, поскольку улик, связывающих его с убийствами, не было. Длинное признание, полученное Бруксом, – один из самых первых документов, из которых мы имеем представление о сознании серийного убийцы. Глатман признался в трех преступлениях, рассказал о причинах их совершения, о разговорах, которые он вел со своими жертвами после сексуального насилия, и рассказал о фотографиях. Затем он сопроводил детективов в пустыню Анза и показал места, где убил своих жертв и оставил трупы.