Изображение 57. Характеристика темных черт личности.
Изображение 58. Результаты теста темной триады (TRIOPE) при использовании личностных черт и моделей поведения Жака Альгаррона.
Дениз Лаббе была идеальной жертвой: впечатлительная, несмышленая женщина, которую Жак Альгаррон легко приспособил для своих прихотей. Она была его подопытным кроликом. Он испытывал с ней сильное удовольствие не только от причиняемой физической боли, но и от психологического насилия и эмоциональной боли, когда склонял ее к убийству дочери, а затем бросил ее.
Влияние Жака на Дениз: судебный процесс
Судебный процесс был одним из самых медийных во Франции. Дениз была признана виновной в убийстве маленькой Катрин, а Жак – морально ответственным за это преступление, поскольку подтолкнул ее к убийству пылкими любовными письмами и отношениями сексуального и эмоционального доминирования, из которых она не смогла вырваться. Это был необычный процесс, поскольку вина Дениз, признавшейся в преступлении, не подвергалась сомнению. Предстояло определить разную степень ответственности Дениз и Жака за преступление, поэтому между адвокатами развернулась ожесточенная борьба.
Процесс начался 30 мая 1956 года в уголовном суде Луар и Шер в Блуа и продолжался четыре дня. Преступление Лаббе свело в одном зале суда два самых блестящих юридических ума Франции: Мориса Гарсона, защищавшего Дениз, и Рене Флорио, представлявшего Альгаррона. Как отмечалось ранее, никто не сомневался в том, что Дениз убила свою дочь, но кто из них двоих был более виновен: исполнитель или подстрекатель?
Флорио, известный тем, что несколькими годами ранее вел дело доктора Марселя Петио [54], страстно отстаивал невиновность своего клиента. Жак никого не убивал, а обвинить его в любви к философии и чтению нельзя. По его словам, Альгаррон не сделал ни одного жеста и не произнес ни одного слова, свидетельствующего о том, что он желал смерти маленькой Катрин. На самом деле все, что он когда-либо говорил или писал Дениз, было просто теориями, концепциями и идеями, которые она, неспособная понять их, фатально неправильно истолковала. В заключение он еще раз настоял на невиновности Альгаррона и подчеркнул, что имела место попытка криминализировать вдохновение, возникшее у его клиента в результате длительного чтения.
Противоположность личностей подсудимых была очевидна с самого начала слушаний. Дениз произнесла нерешительную речь робким и неуверенным голосом, а ее руки нервно дергали белый платок. На каждое замечание Жака, произнесенное со скамьи подсудимых, она разражалась слезами. Альгаррон же, напротив, был самоуверен, циничен и нагл, а на каждый заданный ему вопрос давал четкие и аргументированные ответы.
Первой была допрошена Дениз, которая рассказала суду о философии своего любовника: «Я хотела, чтобы наш союз развивался от страдания к страданию, пока мы не образуем идеальную пару». Жак ответил прямо: «Да, я выражал подобные чувства, но это были лишь абстрактные понятия. Я никогда не притворялся, что воспринимаю их всерьез», – и с насмешкой добавил, что единственное преступление, которое он совершил, – это непонимание того, насколько неотесанной и безрассудной была его любовница. На вопрос, почему он ничего не предпринял, чтобы предотвратить преступление после первых трех попыток, он лишь ответил, что не поверил Дениз, когда услышал об этом, и что ему и в голову не пришло, что мать пыталась совершить такой чудовищный поступок. Чтобы подкрепить свою позицию, он заявил, что Дениз несколько раз намекала ему, что хочет избавиться от дочери, чтобы проводить с ним все свое время.
Услышав это ложное обвинение, Дениз громко закричала: «Это ложь!», что повергло присяжных в шок из-за ярости, с которой она с этого момента начала нападать на своего любовника, парируя его заявления.
Изображение 59. Дениз Лаббе прибывает на суд под надзором полиции. (Источник: Попперфото из книги Sacrificios humanos», 1991, стр. 2694)
Друзья Альгаррона утверждали, что после преступления Жак хвастался тем, что эта женщина была способна сделать «ради его любви». Он даже не называл ее по имени, а, напротив, объективировал до полного стирания ее личности. Дениз была всего лишь инструментом для проверки его философии и теорий, также их применения на практике.
Пять любовниц Альгаррона дали показания о том, что он был очаровательным, культурным и нежным мужчиной, а также превосходным любовником. Это были утонченные культурные женщины, с которыми он встречался в модных барах и ресторанах Парижа, в которых Дениз никогда не бывала. Одна из них, Тереза Г., даже рассказывала: «Однажды он сказал мне, что два любящих человека должны заставлять друг друга страдать. Я ответила: “Извините, но я нормальная”. Больше он никогда не упоминал эту тему» (Wilson и Pitman, 1965, стр. 335). Мать одной из его незаконнорожденных дочерей также заявила, что Жак был очень нежным человеком и что за то время, что они были вместе, он сделал ее очень счастливой.
Благоприятное впечатление, которое произвели на присяжных показания этих женщин, было опровергнуто заявлениями мадам Лоран. Она заявила, что Дениз всегда была хорошей матерью и что она душой и телом посвятила себя своему ребенку, но все изменилось, когда она встретила Альгаррона (Sacrificios humanos, 1991, стр. 2691, 2698):
«Я могу поклясться, что она любила свою дочь. Вся одежда Катрин была вышита матерью вручную. Такое я редко видела. Она была настоящей матерью до того дня, когда этот человек свел ее с ума […] Сначала я ненавидела Дениз за то, что она сделала; но теперь я понимаю и прощаю ее».
Гарсон, адвокат Дениз, использовал все свои слова, подчеркивая простоту и скромность своей клиентки, ее высокий профессионализм и то, каких усилий ей стоило ходить на вечерние занятия после целого дня работы. Он также подчеркнул все трудности, через которые Дениз пришлось пройти, чтобы ее дочь ни в чем не нуждалась. Именно в этот момент он зачитал присяжным одно из длинных и оскорбительных писем, которые ей направил Альгаррон.
Изображение 60. Жак Альгаррон входит в суд в сопровождении своего адвоката. (Источник: Topham из книги Sacrificios Humanos, 1991, стр. 2695)
В ходе судебного процесса также были заслушаны заключения различных психиатров. Все они сошлись во мнении, что Дениз и Жак были абсолютно вменяемы и несли ответственности за смерть маленькой Катрин.
Письма, которыми обменивались Жак и Дениз, сыграли важную роль как в судебном процессе, так и в их отношениях, особенно письма Альгаррона. Хотя большую их часть он уничтожил, некоторые были найдены, проанализированы и зачитаны на публике. Присяжные, в качестве которых выступали семь фермеров, едва поняли их содержание: не было лучшего способа показать им то смятение, которое Дениз, занимавшая близкое к ним положение, испытала от слов своего любовника.
29 августа 1954 года Альгаррон спросил Дениз, готова ли она убить свою дочь, чтобы доказать свою любовь к нему. Пока она принимала решение, он продолжал посылать ей длинные страстные письма, полные сексуальной символики (Wilson и Pitman, 1965, стр. 334):
«[…] Я думаю о тебе, и в этот момент часть моего окна, простая геометрическая линия, превращается в могучее дерево, трепещущее под бурным небом, которое поднимается из своих корней, вросших в взволнованную землю самой жизни, словно восходя из бездны вершин. Ветер колышет его листья вдоль подобно тому, как синеют твои веки, когда мои пальцы пробегают по нежной бороздке твоей женственной спины от влажных бедер до прозрачной шеи. Зеленый становится голубоватым, а черный – сапфировым, когда прямой ствол дерева вздрагивает от молнии безумия, сверкающей в глазах твоего любовника. Я жду от тебя большего, чем невозможное, и ты это знаешь. Если бы твоя кровь была такой же сильной, как моя, я бы возвысил тебя над собой, сделав тебя женщиной, достойной той пары, которую я стремлюсь создать…»
После судебного заседания присяжным потребовалось всего три часа, чтобы вынести единогласный вердикт. В соответствии с уголовным законом, действовавшим в 1956 году, Дениз была признана виновной в преднамеренном детоубийстве (статья 302) при наличии смягчающих обстоятельств, которые спасли ее от смерти на гильотине [55].
Приговор: пожизненное заключение. Жак, в свою очередь, был признан виновным в подстрекательстве (статья 313) и приговорен к 20 годам каторжных работ.
Дело Лаббе – Альгаррона вызвало бурные дискуссии среди французской интеллигенции того времени, поскольку многие писатели интересовались исходом процесса. Франсуа Мориак сказал: «Если бы этот приговор создал прецедент, не было бы причин сохранять спокойствие и не обвинять писателя, который мог вдохновить этого человека» (Sacrificios humanos, 1991, стр. 2699).
Приговор Жаку Альгаррону подвергся широкой критике, поскольку он криминализировал вдохновение, рожденное авторами, которых он читал, но наиболее важным фактом является то, что мужчина был осужден за извращение и манипулирование женщиной, что стало чрезвычайно современным приговором для послевоенной Франции.
Выводы
Нет большего проявления власти, чем убедить кого-то другого убить за тебя. А может, и есть: убедить кого-то, что лишение жизни невинного создания – это проявление любви. Для Жака все разговоры о страсти, жертвах и страданиях ради достижения идеальных отношений были не более чем интеллектуальным развлечением и проявлением власти над Дениз. Он использовал любовь Дениз и ее идолопоклонство перед ним для собственного обожествления. Следующий шаг был для него логичным: как идолу, ему нужна была жертва.