— Я же сказала, что не могу победить тебя, — кипятилась она.
Она не смогла, и я пнул ее по ногам. Она со стоном упала на спину.
— Я победил, — прорычал я, наклоняясь к ней.
Она сверкнула глазами, и это заставило меня улыбнуться еще шире. Я сделал шаг назад и прислонился к клетке, указывая на свой пах.
— Будь моим гостем.
Джемма встала на колени и придвинулась ближе, будто перед ней был трибунал, а не мой член. В ее глазах было столько неуверенности, когда они скользнули к моему чертову паху, моя похоть ушла прямо в окно. Я ничего так не хотел, как кончить ей в рот, но не тогда, когда она не была готова к этому. Я никогда не был с девушками, которые не были бы на сто процентов увлечены этим.
С рычанием я поднял ее на ноги и завладел ее ртом для поцелуя, прежде чем снова прижать к клетке.
— Держись за эту чертову клетку, Джем.
Она сцепила пальцы в отверстиях сетки, нахмурившись. Я засунул пальцы за пояс ее боксерских шорт. Ее глаза расширились, и она метнулась к двери зала.
— Поверь мне, никто из моих братьев не войдет внутрь, зная, что я здесь с тобой.
Я стянул с нее шорты и трусики.
— Ты победил.
В ее голосе звучало замешательство, когда она была передо мной, наполовину обнаженная. Мой рот, как всегда, наполнился слюной при виде ее киски.
Я опустился перед ней на колени.
— Знаю, и как победитель, я могу решить, какой приз мне больше нравится, и я хочу твою киску, — я крепко сжал ее ягодицы, заставив ахнуть от удивления. — Держись крепче. Вскоре твои ноги будут слабы.
— Даже у тебя нет причин быть таким самодовольным, — сказала она.
Я посмотрел вверх, обнаружив, что она смотрит на меня, ее пальцы держались за сетку, зубы впивались в нижнюю губу.
Один уголок моего рта приподнялся, и она быстро закрыла глаза и подняла голову. Все еще слишком робкая, чтобы смотреть на меня.
— Нет, так дело не пойдет, Китти. Ты будешь смотреть, как я лижу эту киску, как хорошая девочка.
— Савио, — процедила она сквозь зубы, все еще крепко зажмурившись.
Я сжал свои пальцы вокруг ее бедер, рыча.
— Мы играем по моим правилам. Я выиграл, и ты будешь смотреть, как я вылизываю твою киску, или мне все-таки придется трахнуть тебя в рот.
Это была пустая угроза. Я хотел, чтобы у Джеммы потекли слюнки на мой член, но сегодня этого явно не произойдет.
Ее глаза резко распахнулись. Она явно поверила, что я говорю серьезно. Мы действительно должны были поработать над этим. Мое мудачество из прошлого, очевидно, все еще затмевала настоящее.
— Хорошо, — сказал я тихим голосом, а затем снова сосредоточил свое внимание на этой блестящей маленькой киске, кричащей о любви.
Я сделал глубокий вдох.
— Что ты делаешь?
Я усмехнулся.
— Не говори так потрясенно, Китти. Я собираюсь сделать с тобой несколько очень неприятных вещей, которые выведут из тебя всю остальную девушку из хора.
Она хотела что-то сказать, но я провел языком по ее клитору, заставляя ее замолчать.
— Такая чертовски милая.
Я начал лизать ее, долго, лениво облизывая языком по всей длине, пока удерживал ее взгляд. Ее лицо было ярко-красным, но она ни разу не отвела взгляда, и не только из-за моих предыдущих слов. Даже если хорошая девочка, Джем никогда бы не призналась в этом, она любила смотреть, как я лижу ее киску. Я видел это в ее похотливом взгляде.
Я сосал ее клитор, пока трахал ее двумя пальцами, и, наконец, ноги Джеммы стали ватными. Я отпрянул назад.
— Я же тебе говорил.
Она сверкнула глазами, но ничего не сказала.
— Держись, — приказал я, затем поднял ее бедра на свои плечи, раскрывая ее для меня, прежде чем погрузиться обратно. Она застонала, покачивая бедрами.
Мне нравилось, что она не пыталась приглушить свои стоны. Она давала мне понять, как сильно любит, когда я ее облизываю. Я лизал ее сильнее и быстрее, глубоко погружаясь с каждым движением. Она начала дрожать и задыхаться, ее тело напряглось как тетива лука за мгновение до того, как она закричала. Ее бедра отчаянно задвигались в моей хватке, и я ухмыльнулся, прижавшись к ее разгоряченной плоти. Она попыталась опустить ноги, когда перестала дрожать, но я удержал ее.
— Ох, нет, Джем. Стой спокойно и дай мне мою награду. Это самая лучшая часть, — прорычал я, и, как и ожидалось, она задрожала; и еще больше ее похоти просочилось наружу.
Я легонько лизнул ее, стараясь держаться подальше от ее сверхчувствительной точки. Вскоре напряжение покинуло ее конечности, и она снова начала двигать бедрами, приоткрыв рот.
Я внимательно наблюдал за ней, не желая подходить слишком близко. Хотя она все еще была неопытна, она могла кончить прежде, чем я успею отступить.
С последним долгим поцелуем я отодвинулся и одарил ее своей самой высокомерной улыбкой. Она даже не отреагировала, слишком ошеломленная тем, что только что произошло. Я видел вопрос в ее глазах, возможно, почему я остановился.
Я вытер подбородок и выпрямился. Джемма опустила руки, но продолжала стоять, прислонившись к клетке.
— Так есть ли у меня причины быть самодовольным?
— Есть, — призналась она, задыхаясь.
Я поцеловал ее. Джемма всегда была честной, вот что я всегда ценил в ней.
— Хочешь еще? — спросил я.
Прикрыв глаза, она кивнула. Я сбросил шорты и приподнял Джемму повыше, прислонив ее спиной к клетке. Затем медленно опустил ее на свой твердый член, не отрывая глаз от ее лица, смотря, подходит ли ей сейчас эта поза. Она все еще была тесной, и мне пришлось двигаться медленно, но на ее лице не было никаких признаков боли.
— Боже, Савио, — выдавила она, когда я полностью погрузился в нее.
Я дерзко ухмыльнулся, и ее губы сжались.
— Я не называла тебя Богом.
Я заставил ее замолчать своим первым глубоким толчком, прижав ее спиной к клетке. Голова Джеммы откинулась назад.
— Нет, — прорычал я. — Ты будешь смотреть, как я тебя трахаю.
Она встретилась со мной взглядом. Она никогда бы не призналась в этом, но она была возбуждена моей доминирующей стороной. Вскоре я установил более быстрый ритм. Я переставил ноги, занимая более удобное положение, мои пальцы впились в ягодицы Джеммы, когда я вошёл в нее с глубокими, жесткими толчками, которые заполнили спортзал грохотом клетки.
Когда мы оба кончили, я опустился на пол с Джеммой на коленях. Она безвольно повисла в моей руке.
— Это то, что я называю хорошей тренировкой, — сказал я.
Джемма рассмеялась.
— Я просто рада, что никто не пришел.
— Даже если бы мои братья пришли сюда, они бы знали, что это не звук сражения.
Джемма застонала, прижимаясь лицом к моему горлу. Я погладил ее по спине.
— Ничего не болит?
— Завтра я буду вся в синяках.
— Это желаемый результат боевой подготовки.
Вернувшись домой, мы устроились на диване, чтобы провести еще один вечер в кинотеатре. На этот раз квалификационная гонка Адамо стала самой крупной гонкой года. Мой брат, как всегда, вел машину как сумасшедший.
Я мог сказать, что Джемма о чем-то задумалась.
— Почему у тебя проблема с проявлением настоящих эмоций? Как и то, что ты чувствуешь ко мне.
Блядь. Я не отрывал глаз от экрана. Эмоции были обузой. Мое прошлое доказывало это снова и снова.
— Я показываю тебе, что чувствую к тебе. Сегодня уже дважды.
Джемма потянулась к пульту дистанционного управления и убавила громкость.
— Я не это имела в виду.
— Ну же, Джем, не порть этот вечер эмоциональной ерундой. Я женился на тебе, чего еще ты хочешь?
Я взял у нее пульт и снова прибавил громкость.
Джем повернулась к экрану с каменным выражением лица.
— Ты говоришь так, будто сделал мне огромный подарок, женившись на мне. Словно я должна быть благодарна тебе за то, что ты соизволил покончить со своими мужскими похождениями ради меня. Ты никогда не прикладывал к этому никаких усилий, — она подняла палец с обручальным кольцом. — Если это твой способ показать, как сильно ты заботишься обо мне, то ты идиот.
Она вскочила на ноги и зашагала прочь. Застонав, я откинулся на подушки. Вот почему я никогда не утруждал себя отношениями. Глядя, как Джемма исчезает наверху, я не мог оставаться на диване. Когда другие девушки убегали ранеными, мне было наплевать, но с Джем все было по-другому, и не только потому, что мы были женаты.
Я встал и последовал за ней наверх, где обнаружил ее на своей стороне кровати. Дрожание ее плеч было хорошим показателем того, что она делала. Чувствуя себя самым большим мудаком, я вошел внутрь и скользнул на кровать позади нее. Джемма могла быть крутым бойцом, но ее сердцевина была очень мягкой. Обняв ее сзади, я поцеловал ее в шею.
— Не плачь, Джем. Я ненавижу видеть твои слезы. Они словно бьют меня прямо в сердце.
Она ничего не сказала, только упрямо смотрела вперед.
— Наш отец не проявлял никаких эмоций. Вероятно, у него их не было, как и у Нино. Только мой брат не садист… ну, для тех, кто ему дорог, — я сделал паузу. Путешествие по полосе воспоминаний было тем, чего я избегал любой ценой. — Римо и Нино никогда не были детьми, которые любили прикосновения, но я ужасно обожал обниматься и был слишком чувствителен для того окружения, в котором родился. Немного как Адамо, только я очень быстро избавился от этой раздражающей черты.
Джемма перестала плакать и теперь была вся во внимание.
— Проблема состояла в том, что мой отец скорее убил бы меня, чем проявил хоть какую-то привязанность, а моя мать действительно пыталась убить меня… Римо и Нино сражались с собственными демонами, и как только мы оказались в школе-интернате, окруженные незнакомцами и потенциальными врагами, я быстро научился скрывать от них свои эмоции. Они сообщили об этом нашему отцу и, вероятно, другим членам нашей предательской семьи. Позже, когда мы с братьями находились в бегах, скрывать свои эмоции за сарказмом и юмором было хорошим способом помочь Римо. Он не должен был беспокоиться обо мне. У него и так было достаточно забот, поэтому я использовал свой сарказм как броню. Таким образом, он мог сосредоточиться на том, что было дейст