Слегка воодушевившись, Николай Васильевич просмотрел за тем, как мотоциклетное колесо пятится и исчезает за углом пятиэтажки. Внес ремарку:
— Ну надо же, какой черт осторожный. На пустую автотрассу не сунулся, зафиксировал, в какую машину Люся села, и поехал за ней опять-таки дворами. Появился, думаю, уже на перекрестке у светофора и упал на хвост. — Васильевич захлопнул ноутбук, поглядел на приунывшую напарницу и постарался ее приободрить: — Все норм, как говорят внуки моей Инессы. У нас есть результат, Дусенция! Немаловажный и не единичный: мы установили одного из оппонентов и определили его транспорт. Позже переправлю запись Максиму, и пусть его спецы колдуют, авось удастся что-то еще выцепить. Главное, Дуська, теперь мы точно знаем, что твоя Людмила — ниточка. Ниточка, понимаешь! Потянем за нее и вытащим всю группу. Или одиночку.
Евдокия пристально посмотрела на друга и постаралась разобраться, так ли уж он убежден в том, что говорит. Совсем недавно она ощутила неуверенность Васильевича, впервые показалось, что тот не просто озадачен, а дико поражен: в заштатном Н-ске он — матерый диверсант! — столкнулся с, не исключено, превосходящим противником. Мотоциклист не обнаружил себя в момент слежки, потом, словно такой же мягколапый тигр, перемахнул высоченный забор и взобрался на второй этаж… Физическое состояние и предусмотрительность, вероятно, более молодого противника заставили его спросить: «Старею, что ли?»
Дуся потянулась за ноутбуком:
— Давайте я отправлю запись с регистратора Максиму Ильичу.
— Не торопись.
— Почему? У Муромцева техника и специалисты…
— Нет, подожди, — перебил Васильевич. — Номер мотоцикла все равно ничего не даст, а в остальном мы и сами пока справляемся.
— Но ведь путь мотоциклиста можно отследить по камерам ГИБДД! — разгорячилась Дуся.
— И что? Кто будет его брать, а? Гайцы? Мальчишки из ППС? Он их перестреляет, как утят, положит — глазом не моргнет! Мы только зря засветимся.
Евдокия слабо фыркнула:
— Думаете, у мотоциклиста есть информатор в полиции или ГИБДД?
— Не в этом дело. Я больше переживаю, что какой-то идиот захочет выслужиться перед начальником ГУВД, от которого пришел приказ. В полевых мероприятиях, Дуся, наиболее трудно предусмотреть «фактор дурака». Тут лучше перебдеть, чем поторопиться. А у нас пока не шибко припекает.
— Уверены?
Сарказма в тоне Евдокии не прозвучало вовсе, но ветеран поморщился:
— Не задавай пустых вопросов.
— Тогда спрошу по существу: что будем делать дальше?
— Хочешь насмешить Бога, расскажи ему о своих планах, — проворчал Васильевич и завел двигатель. — Поехали обедать, Дуся. Времени у нас немного, темнеет нынче рано…
По переулку, куда выходила калитка Люси, бродил потерянный, казалось бы, столетний дед. Шаркал растоптанными ботинками по условно асфальтированной дороге и зычно звал кота: «Вася, Вася, кис-кис-кис…»
Иногда он останавливался и принимался освещать фонариком кусты и палисадники: «Негодник, подь сюды, кис-кис…»
Поговорил с тетушкой, вышедшей из ворот. Показал ей фото котика на копеечном телефоне.
Тетушка, не опознав пропажу, отрицательно помотала головой; огорченный дед поправил выбившийся из-под куртки клетчатый шарф со свалявшимся начесом и поковылял дальше: «Вася, Вася, кис-кис-кис…»
Признаться честно, если б Евдокия самолично не наблюдала, как Николай Васильевич крепит на лицо конструкцию из клокастой бороды и пегих усов, то ни за что не опознала бы в «столетнем деде» своего бравого напарника. Когда Шаповалов, словно фокусник, достал из сумки потрескавшийся кожаный треух и видавшую виды куртку-аляску, догадалась: к представлению он начал готовиться еще в доме Савелия — синяя аляска висела на крючке в сенях запасливого охотника. Непромокаемая затертая ушанка, видимо, из тех же арсеналов. Правда, тяжелые на вид ботинки наверняка куплены в отличном магазине. Но грязью так измазаны, что кажутся дожившим до нового тысячелетия реликтом производства фабрики «Пролетарская победа».
…Неузнаваемый Васильевич добрел до Люсиной калитки.
Евдокия, нервничая, прижалась грудью к рулю «рено», поставленного в начале переулка, вгляделась!
Но «разыскивавший кота» Шаповалов затормозил перед калиткой только на мгновение, никакого условного сигнала не подал; двинулся дальше, светя фонариком под ноги.
Через пару минут исчез за поворотом, оставив напарницу в исключительном недоумении: и что ей теперь делать? Двигаться вслед за ним или пятиться, разворачиваться и ехать навстречу уже параллельной улицей?!
Ведь, кажется, они все обговорили, разработали сигналы на каждый случай! Но Васильевич не подал ни одного из них, и Евдокия не понимала: есть опасность, навестил мотоциклист этот переулок и оставил фосфоресцирующие следы на дороге или тут все тихо-смирно?!
Негодовала про себя: ну хоть какой-то из сигналов дядя Коля мог подать! Почему он этого не сделал?! Не успокоил, но и не напугал…
Но впрочем, долго Евдокия не терзалась, от напарника пришло лаконичное СМС-сообщение: «Стой на месте, жди».
Ага. Ничего нового. В режиме ожидания она провела уже так много времени, что сбилась с понимания, какой, собственно, сейчас день недели?!
Отлепив грудь от руля, Евдокия нервно высосала из литровой бутылки немногим меньше половины. Покрутила головой по сторонам и увидела вывернувшего из-за поворота за ее спиной Васильевича.
Тот, перестав притворяться дряхлым дедом, молодцевато дошагал до машины, запрыгнул на переднее пассажирское сиденье и, сняв с головы треух, довольно произнес:
— Он здесь, Дусенция. В доме, к которому Нифася твою перчатку зашвырнул. Не знаешь, когда те соседи собирались возвращаться?
— Из Казани? — зачем-то уточнила Дуся. — Нет. Нифася сказал, что вот-вот.
Она едва смогла шевелить языком! Известие «он здесь» существенно смешало мысли и парализовало речь.
— Надеюсь, они не вернулись, для их же блага, — задумчиво пробормотал Васильевич. — Иначе им придется туго, если вообще чего-нибудь при… — не договорил, осекся и поглядел на Дусю. — Я не стал тебе семафорить, детка, сигнал «он засел в соседнем доме» мы не обговаривали.
— А это точно? — прошептала сыщица. — Он у Алмакаевых?
— Почти наверняка. Фосфоресцирующие следы ведут к их калитке, обратных — нет. Он там, Дусенция. С чердака алмакаевского дома можно взять под наблюдение ворота Людмилы и часть ее окон для дистанционной прослушки. Нифасина половина, правда, не попадает под обзор, но нам на это наплевать. Так?
Дуся поежилась.
— Что будем делать? — прошептала.
— Мы — ничего. Я, пока сюда шел, позвонил Максиму и назвал адрес. Пусть связывается с ФСБ, обычный полицейский спецназ, боюсь, здесь не поможет. — Николай Васильевич вынул из подстаканника бутылку, напился воды и, утирая губы, покачал головой: — Нам достался профи, Дуся. Следы, как понимаешь, оставил один человек. Одиночка.
Евдокия еле-еле продышалась: намек на появление Зураба вызвал у нее привычный спазм гортани.
— А если его выманить? — спросила хрипло. — Я позвоню Людмиле, назначу встречу…
— Как раз это мы с Максимом и обсуждали, — не дал договорить Васильевич. — Проще выбрать место и подготовить встречу, чем оцеплять квартал. Ведь этот гад засел на верхотуре, наверняка установил какие-то сигналки-пукалки.
— Но можно мне все-таки позвонить Людмиле?! — взмолилась Дуся. — Можно мне ее успокоить, сказать, что жива-здорова!
— Ты обязательно ей позвонишь, но чуть попозже. Максим просил ничего не предпринимать, дадим ему немного времени.
— Ох… лишь бы не затягивал.
Диверсант поерзал по сиденью и прищурился, оглядывая хлипко освещенный переулок.
— Не переживай, душа моя. Надеюсь, пока Люся дома, наш мотоциклист отсюда не сорвется. Так что сидим мы, Дуся, ровно и ждем звонка Максима. Поверь, сейчас он очень занят, выбирает место предстоящей встречи и готовит силы.
— Господи, неужели завтра все закончится?! — простонала Евдокия.
— Сплюнь! И сиди спокойно. Я вообще не понимаю, чего он так уперся? Убить тебя, прости, он мог давно. Напакостил уже — сверх меры. Чего он ждет?!
Внезапно разгорячившийся Шаповалов принялся стягивать с себя теплую куртку.
Разоблачившись, взялся отлеплять ненужный уже камуфляж — усы и бороду.
Дуся любезно откинула автомобильный козырек с зеркалом на обратной стороне, но Николай Васильевич в него не глянул даже мельком. Освещение включать нельзя, проще отлеплять на ощупь.
— Мы, Дуська, молодцы… — вытягивая подбородок, нахваливал себя и сыщицу. — Максим признался, что не верил в нас. Мол, дурака валяем мы, мудрим чего-то… Черт!!!
Николай Васильевич внезапно вытянулся вперед. Дуся, увлекшаяся его демаскировкой, перевела взгляд на переулок и тоже тихо чертыхнулась: из калитки Алмакаевых выходил мужчина в темной одежде, бейсболке, с небольшой наплечной сумкой.
Остановившись за порогом, он огляделся, придерживая дверь полуоткрытой…
— Не двигайся! — прикрикнул Дусе Шаповалов.
Переулок, конечно, темный, заднее стекло «рено» — тонированное, но если неприятель обладает ястребиным взглядом, то шевеление в «пустой» машине может и засечь.
Евдокия превратилась в монумент. На секунду ей показалось, что мотоциклист смотрит прямо на нее. Медлит, думает, вернуться ли назад…
Но показалось. Мужчина поправил ремешок сумки, закрыл калитку и быстро пошагал к противоположному выходу из переулка.
Дуся тихонько выпустила воздух из легких: слава богу, мотоциклист не пошел в их сторону! Не двигаясь, смотрела на шагавшего.
— Напоминает? — прошептал такой же замерший Васильевич.
Евдокия поняла, о чем он спрашивает.
— Нет. Но мне тяжело судить, Зураб тогда не мог ходить нормально — пах был разбит, походка сильно изменилась. И рост верно не определить, он корчился от боли, передвигался еле-еле, на обезболивающих.
— Умница.
И Дуся снова поняла, чем заслужила короткий комплимент. Вероятно, сейчас она прошла своеобразную проверку: Николай Васильевич знал все нюансы того дела, и если б Евдокия не проявила трезвость, ответив «нет», то опытный напарник начал бы просеивать все ее замечания.