— Еще бы. Ты когда в последний раз ела?! Часов пять назад? Да?.. Надо заставить себя, Дуся, съесть хоть что-то, кроме какао.
— Я постараюсь.
Но пицца из любимой закусочной показалась ей безвкусной, как картон. Причем горячий.
Гадость.
Потягивая через трубочку какао, она хмуро наблюдала за окрестностями возле закусочной; шпион усердно уминал четвертый кусок пиццы.
— Какой упорный нам гад попался, а, — чавкал, покручивая головой. — И главное, что интересно, не суеверный. Другой бы на его месте давно свалил из города, а он упорно двигается к некоей цели. — Николай Васильевич положил в коробку недоеденный кусок, обтер руки салфеткой и вполоборота повернулся к сыщице. — Ведь вроде бы все супротив него, да? Перчатка вовремя не объявилась, ты успеваешь отовсюду смыться… Чего он добивается, Дусенция? В том, чтобы обеспечить тебя нарами, должен быть какой-то смысл.
Евдокия равнодушно повела плечами:
— Месть.
— Или заказ так оплатят по результату, что овчинка стоит выделки. — Шпион нахмурился, потеребил мочку уха и продолжил: — Но есть нюанс, Дуська: из любой конструкции вываливается убийство Коваля. Никак не получается его воткнуть ни в месть, ни в дорогой заказ! Если б устранение Коваля было причиной, то все мероприятия давно должны свернуть — ты не присела, а продолжать охоту за девчонкой, которую, возможно, собирались сделать виновницей бардака, уже бессмысленно. Упорство в этом случае разрушает всю конструкцию, уводит к мысли, что тебя как раз и подставляют. Понимаешь?
— Да. Если б меня сразу упекли в СИЗО, на меня можно было бы повесить всех собак. Но если меня саму преследуют, значит, я не виновна.
— Правильно. Конструкция разрушена, отсутствует всяческая логика. Нужно, как мне кажется, вплотную разрабатывать банковского Ларина. Что-нибудь полезное о нем вспомнила?
— Не-а. Невзрачный тип, красивая жена. Типично, проза, как я уже говорила. У Ларина, кстати, даже машины нет, на такси или маршрутках ездит. Если бы он не исчез, в жизни б не подумала, что за тем заказом может что-нибудь скрываться.
— Вот то-то и оно. Невзрачно все. А кто-то собирается убрать тебя со сцены.
— Лариным Кашин занимается. А капитан, по общему мнению, толковый следователь.
— Да. Ларина, конечно, лучше разрабатывать официально, с протоколами. И потому мы, Дусенька, сейчас накупим продуктов, я отвезу тебя к Савелию, а сам в город вернусь. Завтра с утра начну с Кашиным работать по Ларину.
— А может, я сама доеду до деревни? Что-то я переживаю, что мотоциклист сорвется из Н-ска. За домом Алмакаевых приглядывают?
— За Люсей, за тем домом… Людмила остается единственной ниточкой к тебе.
Шаповалов снова, более тщательно обтер руки и губы салфеткой, собрал объедки и пустую посуду в пакет и ловко зашвырнул его через окно в большой мусорный контейнер.
— Я в туалет смотаюсь быстренько перед дорогой? — спросила Евдокия.
— Конечно. Обязательно. Только я машину переставлю, чтобы видеть тебя через окна.
Заботливый друг-ветеран перегнал «рено» на парковку перед пиццерией, Дуся резво поскакала в удобства…
Когда вернулась, Шаповалов разговаривал по телефону. Точнее, закачивал разговор, прощаясь с Муромцевым:
— Я понял, Макс, отбой. — Поглядел на усаживающуюся рядом Дусю и произнес с непонятной интонацией: — Ну вот и все, подруга, контора наконец нарисовалась.
— ФСБ?! На самом деле?
— В полный рост.
— Но ведь это хорошо, да? — робко поинтересовалась сыщица.
— Верю всей душой, — кивнул пенсионер. — Когда Максим доложил по вертикали, что возможно объявился выживший наемник, ФСБ взяла дело под свой контроль. Мероприятия по СВК — их делянка. Так что теперь, Дусенция, у нас будет полный фарш, как говорят внуки моей Инессы Сигизмундовны. Если у конторы все срастется быстро, то завтра за местом встречи с Люсей будет наблюдать уже и орбитальный спутник. Или хотя бы дрон.
Из Москвы уже вылетела группа, работавшая по СВК и Зубареву. Тебя фээсбэшники предложили спрятать на их конспиративной квартире, и потому наша самодеятельность, Дусенька, закончена. На встречу с Люсей вместо тебя пойдет капитан ФСБ, Максим сказал, ты с той женщиной знакома, она тебя уже где-то подменяла.
— Я ее помню, — кивнула Евдокия. — Марина.
Стройная блондинка со строгими серыми глазами была, разумеется, знакома с материалами дела по СВК и при знакомстве со свидетельницей Дусей недоуменно покачивала головой, она, помнится, спросила: «И как же вы выжили-то, Евдокия? Невероятный случай».
Дуся в ответ лишь скромно потупила глазки и мяукнула: «Мне повезло. Наверное».
Хорошо бы и сегодня чуточку того везения. Расслабляться пока рано.
— За домом Алмакаевых следят? — спросила Дуся.
Если мотоциклист вернется к чердаку, хотелось бы надеяться, его захватят еще сегодня.
— Конечно. Чердак пробили с расстояния инструментально, теплокровных объектов там не обнаружено, но есть какая-то работающая аппаратура. Вероятно, он наладил прослушку дома Люси и переправляет информацию к себе, к примеру, через «облако».
— Тогда в тот дом он может не вернуться.
— Вернется, — не согласился Шаповалов. — Аппаратуру он должен собрать. Хотя биологические следы убрать сложнее, и есть предположение, что дом он попросту уничтожит. Сочинил, понимаешь ли, какую-нибудь бомбочку с детонатором из телефона, когда решит уйти из города…
Васильевич не договорил, и Евдокия уныло подытожила самостоятельно:
— Бедные Алмакаевы. Может, как-то разминировать их дом? Пока не поздно.
Шпион сурово стиснул челюсти.
— Над этим работают. Дом — в густонаселенном районе, могут быть жертвы. Но пока, как понимаешь, действуют на цыпочках. Подступы наверняка оснащены датчиками движения, и соваться туда преждевременно. Этого зверя взять — необходимо, Дуся. Нельзя его насторожить.
Кто б сомневался. Если Зубарев(?) останется на свободе, жить в страхе ей придется вечно. Хотя вечность эта, в противовес понятию, будет отнюдь не долгой.
Дуся покосилась на воодушевившегося напарника, тот улыбнулся:
— Кстати, забыл сказать. На место Люси тоже подбирают похожую сотрудницу. Заменят твою подругу, Дуська, незаметно, и на свидание вы обе не пойдете.
— Здорово, — меланхолично буркнула напарница. Время самодеятельности, похоже, и впрямь закончено. К проблеме подтянули серьезные силы…
Порадоваться, что ли?
Но отчего ж так тошно-то?!
Приободрившийся Шаповалов, приглядевшись к насупленной сыщице, ткнул ее локтем в бок:
— Что нос повесила, подруга? Мы с тобой большие молодцы и бравые ребята! Такого зверя выцепили!
— Его еще задержать нужно, — пессимистически напомнила Евдокия.
— Так это обязательно. Мы на финишной прямой.
На приборной панели засветился и завибрировал мобильный телефон, Васильевич, глянув на дисплей, сказал:
— Ого, Максим опять звонит, — и поставил аппарат на громкую связь.
Бодрый Муромцев, похоже, был окрылен не меньше друга Шаповалова. Подключение к делу более оснащенной службы снимало с него основную часть головняка, Максим Ильич говорил так, словно Зубарев(?) уже в его кармане, точнее, в камере предварительного заключения ФСБ.
Он сообщил, что место встречи выбрано и одобрено. Просил Евдокию связываться с сисадмином и договариваться на завтра, на одиннадцать утра.
— Предупреди Людмилу, что о конкретном месте ты сообщишь ей за полчаса до встречи. Люсю еще нужно будет заменить нашей сотрудницей, но это мы сами обеспечим. Ты о подмене ни гугу…
Деловой тон Муромца заставил сыщицу встряхнуться. Отбросив ипохондрию, Евдокия традиционно, в мыслях, пожелала Люсе крепкого здоровья и жениха хорошего, набрала ее номер…
И получила, разумеется. Подруга, обрадованная появлению живой и невредимой начальницы, вначале обругала ее за безразличие к нервной системе ближних и лишь потом сказала со слезой:
— Как же я рада, Дусенька!
Та моментально покаялась:
— Догадываюсь как, прости. Завтра можешь привезти мне паспорт?
— Ну разумеется! Куда?
— Пока сама не знаю. Перезвоню завтра, в половине одиннадцатого. Ок?
— Угу. Я на созвоне. Береги себя!
Евдокия нежно распрощалась с сисадмином, стиснула коленками руки с зажатым телефоном и замерла, таращась в ветровое стекло такого же застывшего «рено». Почувствовала, как Николай Васильевич вытягивает из ее пальцев сотовый.
— Надо батарейку вынуть, — напомнил шпион и занялся мобильником.
— Дядя Коля, а можно я на конспиративную квартиру ФСБ не поеду? Можно мне к Савелию, а?
Ей дико не хотелось ночевать в еще одной квартире с «мимолетным»! Слышать за дверью спальни шаги и разговоры вооруженных незнакомцев, что охраняют ее сон. Встречаться с ними взглядами и говорить хоть что-то. Изображать из себя стойкую оловянную девицу.
Хотелось тишины. Которая окружит ее в доме деликатного Савелия.
Молчаливый кряжистый охотник не пристает к гостям с расспросами, тактично оставляет их одних и занимается своими делами.
Как хочется туда! И наплевать, что в уютной горнице похоронно тикают ходики с кошачьей мордочкой и бегающими глазками. Зато в кухонной печке дрова трещат, а за окном только воющий ветер, и не нужно хвататься за пистолет при звуке хлопнувшей автомобильной дверцы или при каждом скрипе половицы.
Ей бы под звук ветра Паршина как следует оплакать! Не то все носится, скрывается, кого-то ищет, мозг себе выносит… Лицо уже похоже на посмертную маску потрепанной гризетки!
И Шаповалов это понял.
— Конечно, Дуся. Я тебя отвезу и вернусь в город…
— Не надо, — перебила Евдокия. — Я сама доеду. Если, конечно, вам машина не нужна.
— Да на фига она мне. Мне просто твое настроение не нравится. Давай-ка я тебя отвезу, время еще детское…
— Не надо. Признаться, если вы тут за всем приглядите, мне спокойней будет.
Слов нет, сыщица, безусловно, доверяла профессионалам — Муромцеву и коллегам сероглазой Марины, — но дядя Коля профессионал не меньший, а главное, он — друг. Надежный и