Когда завернутая в халат Варька вышла из ванной, Светка стояла посреди кухни. Стояла белая как простыня и не садилась. Увидев Варьку, быстро спросила: „Кофта, что на тебе вчера была, чья?“
Природная смуглость и банный румянец исчезли с лица Варьки. Светка кулаком треснула себя по лбу и мрачно сказала: „Можешь меня убить. Но я тебя, кажется, заложила. Я и не думала совсем. Алевтина про то, про се, а потом говорит: ко мне сегодня гости придут, помоги мне кофточку праздничную найти. Вроде я ее вчера днем специально доставала, а теперь битый час ищу и найти не могу. Посмотри свежим глазом. Блестящая такая кофточка, рукав – кимоно. Представляешь?… А я возьми и ляпни: Представляю, конечно! Варька вчера на вечере точь в точь в такой была! Она сразу насторожилась: Варя? В такой кофте?.. Тут и до меня дошло… Я все бросила – и сюда. Можешь меня теперь убить…“ – „А чего же делать, а? – всполошилась Варька. – Светка, чего делать?!“ – Светка убито пожала толстыми плечами. – „Да-да, – скривилась Варька. – Ты иди, иди… А вдруг она милицию вызовет, а?“ – Изюмка, не совсем понимая, что происходит, в тревоге крутил головой. – „Ты спрячь куда, что ли? – уходя, посоветовала Светка. – Не в квартире только. Я… я в случае чего скажу: не помню, какая кофта. Блестела – точно, а какая – не помню…“
Когда дверь за Светкой захлопнулась, Варька метнулась в комнату, схватила какой-то сверток, прижала его к груди, забегала по квартире. – „Варь! Чего?“ – жалобно заныл Изюмка. Побегав по коридору, Варька прямо в халате выскочила на лестницу. Изюмка сунулся за ней. Наверху щелкнула дверь.
– „Варя! – послышался сверху измененный и усиленный эхом голос Алевтины. – Будь добра, поднимись ко мне на минутку!“ – с ошалелыми глазами Варька метнулась по площадке, потом быстро открыла крышку мусоропровода и швырнула туда сверток. Прислонилась спиной к грязно-зеленой стене.
– „Варя! – снова позвала Алевтина, – Поднимись! Ты же знаешь, как мне трудно спускаться,“ – сгорбившись и запахнув полы халата, Варька побрела вверх по лестнице.
Они стояли друг перед другом. Обе – в халатах, Алевтина – в атласном, шикарном, с голубыми звездами по темно-синему полю, Варька – в ситцевом, залоснившемся, с заплатками на локтях. Алевтина выше Варьки на голову, придерживается рукой за притолоку. Варька – тонкая, гибкая, перетянута на талии поясом. Талия такая тонкая, что странно, отчего Варька не ломается пополам.
„Варя! – говорит Алевтина. Голос у нее решительный и неуверенный одновременно. – Света сказала, что вчера на вечере ты была в блестящей кофте-кимоно. Ты не могла бы… принести ее и… показать мне… Меня… интересует фасон…“ – „Не могу“, – бесцветно отвечает Варька, – „Почему?“ – „У меня ее нет.“ – „А где она?“ – „Отдала?“ – „Кому?“ – „У кого брала,“ – „Варя! – Алевтина вздергивает подбородок. – А эту кофту ты взяла не у меня?“ – Варька вздрагивает и еще ниже опускает плечи. Алевтина вздыхает с облегчением и начинает говорить все более уверенно, а под конец почти вдохновенно: „Варя! Я хорошо к тебе отношусь и не хочу тебе зла. Я знаю, что твоя жизнь нелегка. Поэтому обещаю тебе не раздувать скандала. Принеси мне назад кофту, и я забуду об этом эпизоде…“
– „У меня ее нет,“ – глухо повторила Варька. – „Нет? – удивилась Алевтина, – А куда же она делась?.. Впрочем, меня это не интересует… Варя! Я повторяю, что не хочу скандала. Ты должна либо вернуть мне кофту, либо, если это почему-то невозможно, деньги за нее. Кофта стоит 80 рублей… Ты понимаешь, дело не в том, что я нуждаюсь в деньгах. Дело в принципе. Дурной поступок не должен остаться безнаказанным. Ты согласна? – Варька молчала. Алевтина с минуту полюбовалась своим благородством, а потом отпустила ее. – Иди. Я подожду. Ты уже большая девочка и в случае чего сможешь сама заработать эти деньги… Газеты разносить или… ну, уж это тебе решать…“
– „Хорошо,“ – сказала Варька и плотнее запахнула халат.
Когда Варька вернулась в квартиру, пришедший в себя Изюмка вплотную приступил к ней: „Варька! Чего это было? Чего случилось-то?“ – „Отстань, …!“ – грязно выругалась Варька, но Изюмка не обратил на это никакого внимания. – „Нет, ты объясни, – упрямо повторил он. – Я же вижу – случилось чего-то. Чего Светка Алевтине наболтала?“ – „Ненавижу!!!“ – взвизгнула Варька. – „Кого? – деловито переспросил Изюмка. – Светку? Алевтину? Меня?“ – „Всех! – рявкнула Варька. – И себя тоже!“ – и, потеряв надежду, что Изюмка отстанет от нее, она сорвала халат, быстро натянула платье и, накинув куртку, выскочила из квартиры.
Внизу Кешка из параллельного ногой в разошедшемся по шву кеде загородил ей выход.
– Отходь, придурок! – смерив Кешку презрительным взглядом, вскрикнула Варька и попыталась сходу миновать неожиданную преграду. Но Кешка воздвигся в проходе всем своим крепким квадратным телом и уходить не собирался.
– Варька, ты, слышь, не лезь, погоди! – попросил он, глядя куда-то мимо варькиного плеча, на заплеванные окурками бетонные ступени, – Пошли, слышь, вечером видики глядеть. Клевые, там про вампиров… и про любовь… Я билеты куплю… Пошли, слышь, Варька!
– Вот еще! – сказала Варька и ненатурально захохотала, – Ха-ха-ха!
Кешку от ее хохота перекосило.
– А почему, Варька? – спросил он.
– Очень мне с тобой нужно! – ответила Варька и сорвалась на визг. – А ну, отойди, тебе говорят, придурок несчастный!
– А с кем нужно? – словно не услышав варькиного крика, тихо спросил Кешка.
– А это уж не твое собачье дело! – рявкнула Варька и с такой силой ударила кулаками в тугую кешкину грудь, что тот невольно подался в сторону. Варька проскользнула в образовавшуюся щель и, не оглядываясь, побежала по двору. А Кешка прижал к груди широкие корявые ладони, смотрел ей вслед и улыбался криво, смутно, горько.
На следующий день Изюмка сделал вид, что обиделся на Варьку и не хочет с ней разговаривать. На самом деле он вовсе не обиделся, но это был самый верный и быстрый способ помириться. Обнаружив обиду брата, Варька сама начинала подлизываться.
Расчеты Изюмки оправдались и на этот раз. Из школы он вернулся поздно, заигравшись с Вовкой во дворе. Варька вышла ему навстречу. Вид у нее был подавленный и виноватый. Вокруг больших зеленых глаз залегли черные круги.
„Я бы его убила, Изюм, если бы могла,“ – мрачно сказала она. – „Кого?!“ – страшно удивился Изюмка. Он ждал вовсе не таких слов. – „Шурку материного… Ты только не плачь. Может, он найдется еще…“ – „Кто?“ – Изюмка таращил глаза, ничего не поникая. – „Шурка котенка твоего выбросил, – глядя в пол, сказала Варька. – Он голодный был, мяукал. Шурке надоело, он его и… Я потом бегала, искала – ничего… Может, его взял кто?“
У Изюмки сами собой навернулись на глаза слезы. Он представил себе одинокого, всеми брошеного Мурика и почему-то сразу решил, что тот погиб. Про Шурку он не думал. Это он, Изюмка, виноват во всем. Взял себе Мурика и сумел охранить. „Мы всегда в ответе за тех, кого приручили,“ – Изюмка не читал „Маленького принца“. Он сам думал именно так. Глядя на брата, разревелась и Варька. – „А ты что? – удивился Изюмка. – Ты же Мурика не любила, говорила: чтоб он сдох, кормить его еще…“ – „Да-а, – всхлипнула Варька. – Мало ли что я говорю! Думаешь, я такая, да? Мне тоже жа-алко! Я кошек не люблю, так чего же – выбрасывать, да?! Это ж не его! Вообще! Какое он право имеет?!“ – Варька распаляла себя и слезы от злости высыхали на ее щеках. Изюмка не умел по-настоящему злиться и завидовал Варьке. – „Все они такие! – сказала Варька. – Возьмут и выбросят. И Шурка, и в школе, и Алевтина…“
„А Алевтина-то тут причем?“ – не понял Изюмка. – „Ничего ты не понима-аешь!“ – снова разревелась Варька. – „Расскажи. Небось пойму,“ – Изюмка присел на корточки, опершись спиной об стену, и приготовился слушать. Он знал, что теперь, когда они помирились, Варька не удержит в себе свои неприятности.
„Помнишь, мне на вечер надеть нечего было? – Изюмка кивнул. – Так вот: я у Алевтины кофту стырила. Думала: схожу – верну, она и не заметит ничего. Светка меня заложила, нечаянно. А я кофту со страху в мусоропровод выбросила.“ – „А чего ж сразу не вернула-то?“ – „Да я хотела еще в общежитие, на вечеринку в ней сходить. А уж потом… Мы со Светкой потом к мусорным теткам ходили, которые мусоропровод чистят, они говорят – не видели. Небось, сами же и забрали. А может, и правда не заметили, она в пакете была…“ – „И чего ж теперь?“ – „Алевтина поняла все, конечно. В благородную играет. „Я не хочу скандала!“ – передразнила Варька. – Конечно, не хочет! Чем она докажет? Светка теперь молчать будет, как рыба…“ – „А дальше чего же?“ – повторил Нзюмка. – „Теперь, говорит, верни деньги…“ – „А где ж ты возьмешь?“ – „Заработай, говорит, большая уже. Газеты разносить…“ – „А может, и правда?.. Я бы тебе помог!“ – с надеждой спросил Изюмка. – „Не возьмут меня,“– убито сказала Варька и опустила глаза. – „Почему? Откуда ты знаешь?“ – „Знаю. Я еще летом хотела – на пальто заработать. Надоело в старом ходить. Не взяли,“ – „Почему?“ – „А потому! – как всегда неожиданно Варька сорвалась на крик. – Дефективные мы с тобой – понял?! На учете в диспансере неврологическом! А чтобы же на работу устроиться – нужно оттуда справку. Что здоровая. А мы с тобой – больные, понял?! Нельзя мне работать понял?! И пальто нельзя! И кофту нельзя! Ничего нельзя! И чего я маленькая не сдохла!“ – „Ну подожди, Варька, не кричи, – поморщился Изюмка. – Может, придумаем чего. А сколько эта кофта стоит?“ – „80 рублей.“ – „Да-а,“ – тихо ахнул Изюмка и замолчал, подавленный огромностью суммы.
„Вот так, – остывая и снова впадая в угрюмую сосредоточенность, сказала Варька. – Куда ни кинь, всюду клин.“ – „Ну ладно, – Изюмка пожал плечами и протиснулся мимо Варьки к выходу. – Пойду Мурика поищу, – без особой надежды сказал он. – Может, сидит где…“
Варька зло посмотрела на него, но ничего не ответила. Глупо злиться на десятилетнего брата за то, что он ничем не может помочь ей – это Варька хорошо понимала.
Изюмка зашел в мрачное, как подземелье из кинофильма ужасов, здание козлятника. Поискал глазами Наташу. Не нашел. В наружных клетках ее тоже не было. – „Ната-аша!“ – тихо позвал Изюмка. Громко кричать в козлятнике он не решался – боялся эха.