– «Ну не можешь, и ладно! – резко сказал Серый, не дослушав и не поняв бормотания художника. – Ясно-дело, своя жизнь у каждого, свои дела. А на добром слове спасибо. Может, и придумаем чего, – он вынул рисунок из сопротивляющихся пальцев художника. – Бывайте пока. Желаю творческих успехов,» – улыбнувшись жутковатой клоунской улыбкой, Серый скрылся в дверях сектора.
Художник, чувствительный как все люди искусства, сморщился, задрожал, начал быстро собирать вещи и судорожно искать носовой платок. Когда он волновался, у него всегда начинался насморк.
Варька и Изюмка шли в школу. Обычно Варька старалась убежать раньше и прогоняла брата, если он увязывался за ней.
«Ну чего ты за мной как хвост тащишься?!» – «А чем я тебе мешаю?» – удивлялся Изюмка. – «Мало ли у меня дел! – раздувая ноздри, ярилась Варька. – Поговорить с кем… А тут ты…»
Сегодня Варька думала о чем-то, шла, опустив голову, и не гнала от себя Изюмку. Лужи подернулись первым хрупким ледком, и Изюмка с хрустом давил его башмаками, прыгая от лужи к луже. Портить лед было жалко, но удержаться он не мог.
– «Зима скоро», – сказала Варька, обернувшись на особенно громкий хруст – «Ага, – согласился Изюмка. – Снег будет. Горки.» – «А у меня пальто зимнего нет…» – «Ну, купит мама чего-нибудь…» – «Чего-нибудь! – вскинулась Варька. – Чего-нибудь! В клеточку! С кошкой искусственной! Все смеяться будут! Не хочу чего-нибудь! Хватит! Надоело!» – Изюмка с удивлением посмотрел на Варьку, пожал плечами. Ему было совершенно все равно, что на нем надето. Лишь бы не холодно и не мокро. Но Варька – девчонка, другое дело… – «А какое пальто хорошее?» – спросил он, чтобы поддержать разговор. – «Хорошее, это когда приталенное и с воротником, – остывая, объяснила Варька. – И воротник чтобы натуральный. Песец там, или лиса… чернобурка…» – «Ага!» – сказал Изюмка.
Варька махнула рукой и взбежала на школьное крыльцо, к которому они подошли. Изюмка прислонился к водосточной трубе и задумался, читая обрывки недоуничтоженных дворниками объявлений.
На следующий день в сумерки он стоял у заборчика сектора мелких хищников. Сердце отчаянно колотилось, Изюмка придерживал его ладонью. В кулаке он сжимал кусочек сырого мяса, выпрошенный на кормокухне.
Решившись, Изюмка шагнул вперед я приоткрыл дверцу в одной из клеток. В темноте заходили желтке глаза и пушистые хвосты. – «На!» – сказал Изюмка. Зверек хищно фыркнул и заглотил мясо. Изюмка схватил поперек туловища первого попавшегося и быстро запихал его за пазуху. Из-за пазухи вылезла удивленная, но совсем не испуганная острая мордочка. Зверек завозился, устраиваясь поудобнее. – «Сиди!» – зашипел Йзюмка, запер дверцу и быстро зашагал к выходу. На контроле ничего не заподозрили, но в трамвай Изюмка на всякий случай не полез, пошел пешком. Чернобурые лисята – дети Черта ж Шельмы, выдались на этот раз на редкость крупными и добродушными. Лисенок высовывал любопытную мордочку, таращил глазенки и тыкал Изюмку в шею мокрым теплым носом. Потом попробовал погрызть пуговицу на куртке. – «Отличный воротник будет, – напряженно, стараясь не отвлекаться на нарастающую головную боль, думал Изюмка, – Пушистый, теплый, красивый. Варьке очень пойдет. Ни у кого такого не будет – только у нее. Только вот как его убить? Стукнуть чем-нибудь?.. Авось, Варька что-нибудь придумает… Кешку попросит… А дальше уж сделаем как-нибудь… Хороший воротник будет,» – лисенок потянулся носом к изюмкиному уху. Изюмка заскрипел зубами и щелкнул шелковый нос ногтем. Звереныш обиженно пискнул и спрятался за пазуху.
Дома Изюмка вытряхнул лисенка на пол. Тот сразу присел и сделал лужу. – «Варька!» – глухо позвал Изюмка. – «Ась?» – Варька заглянула из кухни. Рукава засучены, руки по локоть мокрые. Увидела лисенка, взвизгнула от восторга. «Ой, лиска! Настоящая! Откуда у тебя?» – «От верблюда! – отрезал Изюмка. – Воротник тебе!» – «Что?!» – растерялась Варька. – «Воротник! На пальто! На зимнее! Поняла?!!» – заорал Изюмка. Варька присела, прижала мокрые ладони к запылавшим щекам. – «Ой, да ты что, Изюм! Как же? Она же живая!» – «Это уж твое дело! – жестко, сдерживаясь из последних сил, сказал Изюмка. – Кешку попроси, он прикончит…» – Варька взглянула на белое лицо Изюмки, вздрогнула, кинулась к нему, прижала к мокрому животу, мокрыми руками гладила взлохмаченные волосы. – «Ой, ты! Изюм, ой, глупый! Ой, да неужто я!.. Ой, да какой глупый! – потом оттолкнула Изюмку, побежала на кухню, вернулась с блюдцем молока, присела на корточки перед лисенком. – На, лиска, попей! – Лисенок понюхал и быстро-быстро заработал розовым язычком. – Ой, какой! – окончательно умилилась Варька. – Пушистый. Замечательный. Пусть сегодня у нас переночует, а завтра отнеси его обратно. Он, небось, уже соскучился…»
Изюмка медленно, щупая руками место, опустился на диван. На лицо его также медленно возвращалась краска жизни.
Изюмка открыл дверь и крикнул, в гулкую пустоту коридора: «Дядь Серый, это я пришел!» – уловил раздраженный разговор нескольких голосов и испуганно юркнул на сеновал. Подождал. Ничего не происходило. Разговор шел рядом, в рабочей комнате. Изюмка положил одну кипу на другую, залез наверх, и, приподнявшись на цыпочки, заглянул в рабочую комнату, через зарешеченное окошко. Серый сидел за столом, уронив голову на руки. Изюмка сразу догадался, что он пьян. Напротив Серого, на отодвинутом от стола стуле сидела зоотехник Тамара Михайловна, а у двери, прислонившись к стене, стояла заведующая сектором.
«Сергей Иванович, если вы в состоянии меня слушать, то я повторюсь: Мы ценим вас как добросовестного работника! Но ваше… ваше пьянство… позвольте назвать вещи своими именами… больше терпеть не намерены! Мы не можем жить в постоянной угрозе несчастного случая! Отвечать ведь нам! Вы должны понять!» – «Я вас понял,» – сказал Серый, на секунду приподняв голову, и Изюмка тут же сообразил, что он уже не столько пьян, сколько от стыда изображает из себя невменяемого.
«Мы вам от имени администрации уполномочены заявить: терпение наше истощилось. В свободное время – дело ваше, что вы там делаете… Но на работе… Короче: если еще раз повторится, вы будете уволены. Безо всяких разговоров. Вы поняли меня?» – Серый кивнул, не поднимая головы, и стукнулся лбом об стол. Жест получился почти невыносимо клоунский. – «И этот мальчик, который к вам ходит – любимец всего зоопарковского пролетариата… Я понимаю, вы к нему привязались, вам его жалко… Но вас ведь, кажется, просили после пожара… В клуб юных зоологов принимают детей с шестого класса, а он много моложе. К тому же – надо смотреть правде в глаза – мальчик явно дефективный, что еще повышает риск несчастного случая. Плюс ваше пьянство… Настоятельно прошу вас объяснять ему…» – Серый икнул. – «Да чего с ним разговаривать! – возмущенно воскликнула завсектором. – Он же не понимает ничего!» – «Не-ет! – проблеял Серый и мелко захихикал. – Я все-е понима-аю!»
Начальство вышло, хлопнув дверью.
Изюмка слез с кип и вошел в комнату. Серый уже перебрался на скамью и сворачивался калачиком.
– А – Изюмка пришел! – обрадовался он. – Вовремя ты! Слышал, как меня костерили? Пропащий я человек, правда?.. Ну да ты, того, не горюй… Ничего… Как-нибудь… – Серый еще раз икнул и добавил жалобно. – А погонят, куда я пойду? Кому я, окромя зверья, нужен?
Изюмка сморщился, налил из чайника воды в стакан, протянул Серому.
– Выпейте, дядь Серый, и ложитесь. Я корма раздам, а уберетесь потом, как проспитесь.
– Спасибо тебе, Изюмка, – проникновенно сказал Серый. – Душевный ты человек. Не то что некоторы-ые-е, – он закончил свои слова долгим зевком и отвернулся к стене.
«Теперь немного пройти и мы на месте, – сказал Изюмка и искоса поглядел на Илону. – Ты не устала?» – «Нет, что ты! – удивилась Илона. – С чего бы это мне уставать?» – «У тебя на билет деньги есть?» – «Есть. У меня целая трешка есть,» – с гордостью сказала Илона. – «Хорошо. Тогда ты покупай билет, входи и жди меня сразу у входа.» – «А ты?» – «Я пройду в другом месте. Меня без билета пропускают.» – «Это – да!» – уважительно признала Илона.
«А вот это Марика, лосиха. Смотри, смотри, как она уши опускает! Как лопасти у вертолета. У-у, Марика, уши вертолетиком! Смотри, Илона! Это значит – она злится…» – «А почему?» – «Ну, не нравится чего-то… Вон Виньке траву в решетку суют. Ей завидно.» – «Давай и ей дадим.» – «Давай!» – Изюмка и Илона сорвали по пучку осенней рыжей травы, перепрыгнули через низенькую оградку и оба одновременно протянули руки через решетку. Марика недоверчиво фыркнула, повела ноздрями, потом подошла, снисходительно наклонила горбоносую голову… Хруп, хруп, хруп…
«Ой, смотри, жует!» – восхитилась Илона. – «А чего ей еще делать-то? – пожал плечами Изюмка. – Пошли. Пока не заметили,»
Все скамейки делились на «солнечные» и «теневые». Первые стояли на солнце, вторые – в тени. На первых впритык друг к другу сидели бабушки с внуками, молодые мамы с колясками и малышами ползунками, солидные дышащие воздухом пенсионеры. На вторых – редкие влюбленные пары. Илона с Изюмкой сели на пустую «теневую» скамейку и зарыли ноги в опавшие кленовые листья. Листья покрывали землю сплошным ковром и дорожка превратилась в узкую тропинку.
– «Хочешь, я тебе венок сплету?» – спросил Изюмка, кивнув на разноцветные листья. – «Ты? Мне? – удивилась Илона. – А разве мальчики венки плетут?» – «А почему нет? Ты умеешь? – Илона кивнула. – А из кленовых листьев?» – «Нет, из листьев не пробовала!» – «Ну вот я и сплету. Давай листья собирать. Их много надо.»
Они перешли на газон и присели на корточки. Охапка листьев на скамейке быстро росла. – «Все, пожалуй, хватит,» – сказал Изюмка, окинув ее взглядом, и сел рядом. Потом шмыгнул внезапно засопливившимся носом, ширкнул кулаком по верхней губе. – «Ой!» – сказала Илона и внимательно посмотрела на Изюмку. – «Чего?» – встревожился он. – «У тебя кровь из носа идет!» – Изюмка еще раз провел под носом, посмотрел на окровавленные пальцы и смущенно улыбнулся. – «А, это ерунда! – пробормотал он и откинул голову на спинку скамейки. – Не обращай внимания. У меня так часто бывает…» – «Сама знаю, что ерунда, – отрезала Илона. – Но остановить-то надо. У тебя платок есть?» – Изюмка отрицательно покатал голову по спинке скамейки. Илона достала кружевной белый платочек и аккуратно, двумя пальцами окунула его в лужу. Изюмка, искоса наблюдавший за ней, засмеялся…