„Эк ты ее!“ – на лестнице Серый остановился и почесал в затылке. – „Чего? – не понял Изюмка и тут же добавил укоризненно. – Чего ж вы, дядь Серый, рыбу-то ловите, а ей и не привезли ни разу?“ – „Да как-то того… не подумал, – смущенно признался Серый. – Я и себе-то не везу, не люблю дома с рыбой возиться… А она ж лается круглый день, не подступиться к ней… того… не подумал…“
„Следующая – поворот на Славянку. По требованию,“ – негромко сказала кондукторша. Серый потянул на себя рюкзак и толкнул задремавшего Изюмку: „Нам выходить!“
Никто, кроме Серого и Изюмки, на остановке не вышел. До горизонта тянулись расслабленные осенние поля, справа чернела полоска далекого леса, над которым висело лиловое облачко, окрашенное последним лучом уже зашедшего солнца. От шоссе уходила вниз широкая проселочная дорога. – „Нам – туда,“ – сказал Серый, вскинул рюкзак и, неожиданно распрямившись, привычно зашагал к чернеющему вдали леску. Изюмка засеменил следом.
Вскоре он устал. Шаг Серого, на вид небыстрый, оказался неожиданно размашистым. Сперва Изюмка перемогался, терпел, надеялся приноровиться, потом – не смог, задохнулся, начал хватать воздух раскрытым ртом и выдыхать по частям. Закололо в боку, под ребрами, воздух стал густым и вязким, не хотел пролезать в горло, а когда влезал, не выходил обратно…
– Дядь Серый, не могу! – пожаловался Изюмка.
Серый удивленно оглянулся и Изюмка успел заметить в его всегда блеклых глазах какую-то нездешнюю голубизну.
– А? Чего? Выдохся, что ль? – отрывисто переспросил Серый, словно возвращаясь откуда-то издалека.
– Ну, – огорченно признался Изюмка.
– Садись, посидим, – Серый поставил рюкзак на обочине, усадил на него Изюмку, а сам сел прямо на гравий, спустив ноги в болотниках под откос.
Совсем стемнело. Прямо перед нзюмкиными глазами замигала звезда. – „Звезда,“ – сказал Изюмка. – „Ага, – согласился Серый. – Бывает.“ – „А как она называется?“ – спросил мальчик. – „А шут ее знает, – пожал плечами Серый. – Звезда себе и звезда. Висит… А у нас в деревне по осени знаешь как сыпались… Над полем прямо…“ – „А когда звезды падают, их потом находят?“ – „Может, кто и находит… Искать надо уметь… Я не находил…“ – „А искали, дядь Серый?“ – „А то… пацаном еще… Гляжу – летит, я туда… грязюка по колено, через борозды прыгаю… Не нашел. Тонут они, должно, на полях наших…“
Изюмка опустил глаза и удивленно прищелкнул языком. По полю медленно двигался синий огонек. Он часто мигал и, кажется, приближался. – „Дядь Серый, чего это?“ – „Машина…“ – неуверенно предположил Серый. Стал слышен шум мотора. Изюмка вскочил и вглядывался в темноту. Привстал и Серый. Пересекая поле наискосок, по одной из проселочных дорог мчался маленький белый автобус. Сверху мигал синий огонек. – „Скорая,“ – тихо сказал Серый. – „Куда это она?“ – также тихо спросил Изюмка. – „Ждут где-то, – Серый передернул плечами и вдруг неуклюже перекрестился. – Дай, Господи, чтоб успели!“ – Автобусик скрылся за невысоким холмом. Впереди, до самого горизонта ни огонька.
„Дядь Серый, а вы чего, в бога верите?“ – спросил Изюмка.
„Не, – отмахнулся Серый.“ – Не верю. Ни в бога, ни в дьявола.»
«А чего ж креститесь?» – «Так. По привычке… Мать вот у меня была сильно верующая. Каждый день на ночь поклоны била. Лампадку жгла… иконы… И чего? Всю жизнь так и прожила… без радости… Батя погиб, жратвы не хватало, нас тянула… Нет, не верю я в бога!» – решительно закончил Серый. – «А может…» – начал Изюмка, – «Нет, не может! – твердо, словно доказывая что-то самому себе, сказал Серый. – Если посмотреть, чего в жизни бывает, и представить, что это все… ну, того… в воле божьей… то страшно подумать… Пусть уж лучше никакого бога не будет, чем такой…» – «Да,» – подумав, согласился Изюмка.
«Ну, вот и пришли!» – удовлетворенно сказал Серый, оглядывая влажную от росы полянку. – «А озеро где ж?» – сонно удивился Йзюмка, окидывая взором сплошную стену ольшанника по бокам, переходящую в камыш впереди. – «А там! – Серый ткнул пальцем в камыш. – Тут правее сход есть. Но стоять тут будем. Тут ветра нет и суше. Спать хочешь?» – «Не-ет…» – неубедительно проблеял Изюмка, моргая слипающимися глазами. – «Щас я… щас я соображу…» – Серый закрутился по поляне. Сначала Изюмка пытался следить за ним и называть про себя его действия: «Это он костер собирает… щепки… это сучки побольше, тряпку достал… с веревками… натянет от ветра… чтоб костер не задуло… спать…» – но вскоре бросил это безнадежное занятие, присел на потощавший рюкзак и уронил голову на руки. – «Эй, Изюмка! – окликнул его Серый. – Погодь, не спи. Сейчас я сделаю по-людски, тогда, того, ляжешь…» – Эти слова Серого были последними, которые услышал Изюмка. Потом из камышовой стены вылезла мягкая туманная влажная лапа и накрыла его с головой. – «Хорошо!» – подумал Изюмка, покачиваясь на теплой пахнущей илом ладони.
Утром, когда Серый разбудил Изюмку, над озером стоял густой клубящийся туман. – «Как кастрюля!» – сказал Изюмка, поеживаясь от утреннего холода. Осенняя трава кое-где уже была тронута изморозью. Изюмка присел на корточки и долго рассматривал причудливые узоры на травинках и листьях. Серый не мешал ему, раскладывал рыболовные снасти, которые вынимал из большой клеенчатой сумки. Налюбовавшись изморозью, Изюмка подошел к нему и молча остановился за спиной.
«Вот гляди, Изюмка, – не оборачиваясь, со вкусом начал говорить Серый. – Это вот – донки, – он указал на маленькие рогатки с намотанной на них леской. – Я таких с ночи вдоль берега восемь штук поставил. Наживка – червяк. Можно еще живец или лягушонок – ну да их ловить надо. Вчера недосуг было. Сегодня, может, поймаем. Берет на донку налим. Чем погода лучше, тем хуже берет. Такая вот петрушка. На червя, конечно, может и окунь взять, и подлещик, ну а на живца – только налим. Видал налима? У него мясо нежное, а сам на змею похож. А глаза собачьи… да… Вот здесь у меня опарыши в коробочке, С грызунятника унес. Знатная, скажу, наживка. Правда, еще лучше – короед. Личинка его. Под корой живет и дерево жрет. Толстая, белая, противная – жуть. Рыбное население ее очень даже уважает. А вот это – тесто. Тоже для наживки…» – «Это вам тетя Клава дала?» – спросил Изюмка. – «Не, – смутился Серый, – Это я сам купил, в кулинарии. Специально. Держу в морозилке и беру по куску. Плотва на него идет, уклейка… Можно и на хлеб, конечно… Наживка разная бывает… Вот, к примеру, тут недалеко озеро есть. Карпов разводят. По осени их бреднем выгребают, ну да остается кое-чего… Браконьерство это… Так вот карпа ловят на вареную картошку… да… Еще на жмых можно… Здоровые они, вот такие… но нельзя… А вот это, гляди, Изюмка, удочка. Здесь поплавок – узнаешь чего?» – «Иголка дикобразья,» – догадался Изюмка. – «Ага. С грызунятника тож. Николай дал. А еще можно – гусинку. Ну, перо от гуся, ощипанное. А это – грузило. Видишь – дробинки? Ну, стреляют которыми. Из ружья. Сверху большая, снизу меньше, потом еще меньше… ну и так… а на конце, сам понимаешь, крючок. На него наживку… Тебе удочку сладить? Сейчас вот удилище срежу…» – «Не… Нет, дядь Серый! – быстро отказался Изюмка. – Мне не надо пока. Я пока погляжу.» – «Ну гляди, чего ж,» – согласился Серый. Изюмка заметил, что, рассказывая о рыбах и снастях, он, против обыкновения, почти не мямлил и очень редко говорил «того».
«Тогда пошли ловить? – Серый резко распрямился и Изюмка, стоявший у него за спиной, сделал шаг назад. – Попробуем для начала опарыша…»
«А оно поймается?» – с сомнением в голосе спросил Изюмка, глядя на едва заметный в клубах тумана поплавок. – «Обязательно поймается. – уверил Серый. – Либо плотва, либо ерш, а то и окунь голодный.» – «А чего будет?» – «Как чего? – удивился Серый. – Того и будет. Как он наживку схватит, так и за крючок цепанется. Рванет в сторону, поплавок под воду уйдет. Тут я его и подсеку… А… от, черт! Отыдь, отыдь отсюда!»
Серый резко рванул вверх удилище и плоская серебряная рыбина, чуть меньше ладони размером, изгибаясь, взлетела в воздух.
– «Вот, – удовлетворенно сказал Серый, снимал ее с крючка. – Почин есть. Это называется плотвица. Считай, из средних, – он кинул рыбину на траву, подальше от берега. – Посмотри себе, а там в мешок покладь, вон, у костра, белый…» – довольный почином, Серый не смотрел на Изюмку, не видел его застывшего лица, остекленевших глаз, которые на какое-то мгновение стали жутко похожи на глаза пойманной рыбины. Словно заведенный манекен, Изюмка подошел к лежащей на траве плотвице и, будто переломившись, склонился над ней. Рыбина с натугой раздувала жабры, порванная губа кровоточила, а ореховый выпученный глаз смотрел прямо Изюмке в лицо. – «Дя… дядь Се… – тихо начал Изюмка и тут, напрягшись в последнем усилии, плотвица изогнулась, ударила хвостом, забилась в траве. – „А-а-а!“ – закричал Изюмка, падая на траву рядом с плотвицей. – „Чего??? Где?! Чего?!!“ – ошарашенно откликнулся Серый, бросил удилище с недосаженной наживкой, метнулся к Изюмке, дико озираясь вокруг. – „Пустите ее, пустите! Пусть она!.. Пустите!“ – Серый не сразу понял, что изюмкины крики относятся к злополучной рыбине, а когда догадался, схватил плотвицу за хвост и что было силы швырнул ее в камыши. Раздался звучный всплеск. „Все, все, ушла, того, уже… все…“ – бестолково бормотал он, склонившись над Изюмкой. – „Правда? Ушла?“ – Изюмка сел и вытер кулаками глаза. – „Ну, того, слышал же, – отводя взгляд, подтвердил Серый. – Эвон как ты… чего ж так… рыба она ж и есть рыба…“ – „Не знаю, – признался Изюмка, словно прислушиваясь к чему-то в глубине себя. – Не знаю. Может, я подумал: а вдруг она заколдованная?“ – „Ну и чего?“ – не понял Серый. – „Тогда – нельзя!“ – „Да… – Серый тяжело вздохнул и провел ладонью по лбу. – Ну и чего же теперь делать-то будем?“ – „Я, наверное, гулять пойду, а вы, наверное, что хотите делайте,“ – подумав, предложил Изюмка. – „Ладно, – согласился Серый и вздохнул еще раз, – Только уж ты далеко-то не уходи.“
Поначалу Серый очень нервничал и часто, бросив все, срывался с места и начинал бестолково шарить по кустам, разыскивая Изюмку и стесняясь без всякого повода позвать его. Наткнувшись на мальчика (тот обычно неподвижно сидел на корточках, склонившись над каким-нибудь цветком или насекомым), Серый смущенно поднимал плечи к ушам, змеился неопределенной улыбкой, переминался с ноги на ногу и в ответ на вопросительный взгляд Изюмки бормотал: „Ты здесь, значит, того… А я того, думал… а ты, это, здесь… Ну я тогда, ладно…“ – Изюмка улыбался Серому и кивал головой, как будто понимал причину и смысл его многократных розысков. Иногда, слыша шум, он сам окликал Серого: „Дядь Серый, я здесь!“ – „Ага, ну сиди, сиди! – облегченно откликался Серый. – А я, того, по делу пошел… А ты здесь!“ – и Серый, мелко хихикая, возвращался к брошенным снастям.