— Что? — спросил Сашка.
Вместо ответа Йанто подобрал ржавый стальной прут, — и ткнул им в кольцо.
Трах! Сантиметров пять прута просто… исчезли. Точнее, взорвались, превратились в крошку, которая с силой врезалась в землю, — в неё словно выстрелили из дробовика. Само кольцо подскочило, как живое, и ребята отпрянули.
— Вот б…! — Сашка побелел. Мишка представил, ЧТО стало бы с его пальцем, — и побелел тоже.
— Мок`ри, — сказал Йанто. Он тоже выглядел изрядно обалдевшим. — Ны`ул. Йомханг?
— Да поняли мы, — буркнул Мишка. — Вот гадость!
Йанто между тем потыкал прутом в бок кольца, потом ловко цапнул его пальцами. Ничего не случилось. Мишка с удивлением заметил, что оно и в самом деле увеличивает предметы, словно настоящая линза, — только не из стекла, а… Словно внутри этой штуки искажено само пространство, подумал мальчишка.
Йанто между тем поднял «линзу» на уровень глаз и прищурился, глядя через неё вдаль.
— Юуул! — удивленно сказал он и повернул «линзу» к Мишке. — Н`гай!
Мальчишка осторожно заглянул в «линзу». Она увеличивала и далекие предметы — правда, изображение получалось фиговое. Но если отдвинуться, — они становились видны очень четко, правда, маленькие и перевернутые. Обычная линза… за исключением материала.
Йанто, между тем, сорвал стебель бурьяна и сунул его в линзу. Стебель сломался, — какая-то сила не пропускала его. Йанто надавил сильнее…
Фррр! Половина стебля мгновенно превратилась в труху, отлетевшую метра на два и теперь медленно оседавшую.
— Ни фига себе… — сказал Мишка. — Вечная мясорубка. Мясо сунул — и фарш. Или семечки лущить…
— Оэ! — Йанто повернулся к нему. — Ны та`ан! Йовэй!
Он деловито приложил огрызок стебля плашмя, — сначала к одной стороне линзы, потом к другой, потом деловито скинул ранец, достал из него кусок замши, аккуратно завернул в него линзу, перевязал тут же добытым из ранца шнурком, — и сунул в один из множества кармашков. Вот откуда в нем берутся всякие странные штуки, подумал Мишка. Интересно, сколько ещё там такого…
Ребята разбрелись вокруг, но ничего интересного им больше не попалось — только несколько каких-то штук, похожих на конденсаторы. Мишка сунул один из них в карман, — просто на всякий случай, потом с сомнением посмотрел на дом.
— Туда давайте заглянем, — предложил Витька. — Вдруг там ещё что интересное?
— Да ну его, — буркнул Сашка. — Давайте в город пойдем. А то солнце скоро сядет.
— В самом деле… — Мишка с сомнением посмотрел на небо. Заглянуть в дом хотелось, — но увидеть город хотелось всё же гораздо больше.
За поляной ребята отыскали продолжение тропы. Ещё метров четыреста, — и они удивленно замерли на берегу широкой, но мелкой реки. Сквозь воду отчетливо просвечивало дно.
Реку пересекал древний, деревянный, уже отчетливо перекосившийся мост, — он смотрелся очень странно на фоне низкой, искрящейся, словно бы сахарной набережной. За ней начиналась обширная пустая площадь, — а за ней возвышалась та самая многоэтажка с ломаным фасадом и черно-зеркальными окнами. Отсюда стало видно, что в ней добрых этажей двадцать, — и добрых полкилометра в длину.
Мальчишка осмотрелся. На западе река, красиво золотясь, убегала к заходящему солнцу. На востоке впадала в другую, более широкую реку, или, как вдруг подумал Мишка, в канал. На дальнем его берегу сплошной стеной стоял лес, из-за него торчали черные шпили «собора». Людей нигде не видно, и мальчишке стало страшновато. Что-то во всём этом было ужасно неправильное.
— Мы что, так и будем тут стоять? — спросил Сашка.
— А где все? — спросил Витька. — Люди где? Не нравится мне это…
— А ты людей рисовал? — спросил Сашка.
Витька ошалело почесал в затылке.
— Нет. Черт, а ведь надо было… Йанто, похоже, понимает всё слишком буквально.
У самого Йанто никаких сомнений, похоже, не возникло, — он бодро зашагал по мосту, потом обернулся и посмотрел на ребят.
— Ай! — сказал он и для пояснения махнул рукой. Смысл был ясен.
— Ну что, — вздохнул Мишка. — Пошли…
Мост, как оказалось, не доходил до набережной, кончаясь небольшой насыпью. Ребята осторожно сошли на берег и замерли, осматриваясь. Из растущей здесь травы тут и там раздавались резкие, неприятные звуки, — словно кто-то чиркал ножом о тарелку. Мишка, поморщившись, пошел на звук — и увидел громадного, сантиметра в четыре, кузнечика. Явно не северного вида. Может эти… Как там их? Цикады?..
Вблизи звук был уже едва переносим, и Мишка пнул стебель.
— Пшел!
«Кузнечик» развернул прозрачные, как у стрекозы, крылья, и с треском куда-то улетел. Но со всех сторон слышались похожие скрипучие звуки, — разве что чуть потише, и мальчишка вновь поморщился. Гадость…
Йанто, между тем, подошел к невысокой, ему по грудь, набережной, и легко, словно мушкетер на лошадь, вскочил на неё. Выпрямился, замер, осматриваясь. Повернулся к ребятам.
— Ай!
— Да иду я, иду, — Мишка тоже подошел к набережной. Вблизи её зернистая поверхность ничем не походила на сахар, — скорее, на друзу горного хрусталя. Никакого ограждения, только невысокий барьерчик, а дальше, метров на триста, огромная, как аэродром, площадь, покрытая чем-то, очень похожим на бетон. Да, наверное, это и есть аэродром, подумал мальчишка. Тут летающие автомобили наверняка должны быть. Только вот почему-то ни одного не видно…
Он взобрался наверх и, вслед за Йанто, пошел к зданию. Розовато-белый фасад поднимался всё выше, — пока не уперся в зенит. Весь первый этаж занимала сплошная витрина из черного, непрозрачного стекла высотой метра в четыре. Сам фасад покрывало что-то гладкое, похожее на ощупь на фарфор.
— И дальше что? — спросил Сашка. — Где все?
Они подошли к замеченным издали дверям, — но те не имели ни ручек, ни замка, и неясно даже было, как их открыть. Честно, будь под рукой камень, — Мишка с удовольствием запустил бы им в стекло, в надежде, что появится хоть кто-нибудь. Но камня тут не нашлось, не нашлось даже пыли, — всю площадь словно только что вымели. Стучать в дверь Мишка не стал, — и так ясно, что внутри никого нет.
— Куда дальше-то? — спросил Витька. — Я, между прочим, есть уже хочу.
Мишка осмотрелся. Выбора особого нет, — вправо или влево. Но справа над лесом угрюмо чернел «собор», и идти туда не хотелось. Слева, уже над самым горизонтом, висело вот-вот готовое зайти солнце.
— Давайте туда, — сказал он. — Там проход во дворы есть.
— Ладно, пошли, — буркнул Сашка.
Йанто с интересом смотрел на здешний лес, — но, когда все ребята пошли в другую сторону, ему оставалось лишь вздохнуть и пойти вместе с ними. Похоже, что города он не очень любил — да и откуда?..
Свернув во двор, ребята замерли. Здесь оказалось уже темновато, в окнах не горело ни одного огня. Матово-белые дорожки призрачно светились на фоне густой темной зелени, словно пролитое молоко. На невысоких металлических тумбах торчали, очевидно, фонари, — по три длинных змеевидных «шеи», увенчанных овальными пластинами с множеством маленьких лампочек. Смотрелось это странновато.
Ни людей, ни зверей не наблюдалось, но вот машины тут, как оказалось, были: едва ребята прошли метров двадцать, в цоколе ближайшего дома откинулась длинная низкая пластина, и из-за неё выплыло какое-то странное устройство, — плоская, тоже овальная штуковина длиной всего сантиметров в тридцать, ярко-синего цвета. Она летела низко над землей, с отчетливым электрическим потрескиванием. Трава под ней сгибалась и расступалась. Ленка испуганно пискнула, и «тарелка» замерла метрах в трех от них. На переднем её торце блестели четыре синих глазка, — наверное, камеры. Она и в самом деле походила на две сложенных друг с другом овальных тарелки. Из щели между ними торчали плоские острые «хвосты», — они заметно передвинулись, и «тарелка» отплыла в сторону, разметая по пути пыль.
— Что это? — нервно спросила Ленка. Чем-то «тарелка» походила на мышь, — а мышей, как известно, боятся все девчонки.
— Не знаю. Робот какой-то, — ответил Мишка.
— А`в! — Йанто вдруг бросил Мишке копье. Мальчишка едва успел поймать его. Копье больно ударило по рукам и оказалось неожиданно тяжелым. Йанто, между тем, шустро вытащил из чехла лук и надел на него тетиву. Потом одним ловким движением наложил на неё стрелу и замер, подозрительно глядя на «тарелку». Она, попискивая, двигалась то вправо, то влево, словно рассматривая их с разных сторон. К ней присоединилось ещё несколько. Откуда они взялись, Мишка не заметил.
— Что будем делать? — спросил Сашка.
— Они нас не тронут, — предположил Витька. — Наверное, они вообще безвредные.
— Ага, а это?
Откуда-то сверху плавно спускалась куда более солидная штуковина, длиной, наверное, в добрых метра два. Она состояла из светлого трубчатого каркаса с какими-то непонятными блоками внутри. Снаружи к ней крепились большие квадратные пластины, наклоненные под углом в сорок пять градусов — по паре спереди и сзади и по шесть штук с каждого бока. На переднем торце этой штуки Мишка заметил что-то, подозрительно похожее на приснопамятную линзу, только ещё больше — диаметром сантиметров в двадцать. По ней пробегали слабые сизые блики, за ними чернел кромешный мрак. Эту линзу окружали ещё несколько разнокалиберных, поменьше, и мальчишка не мог отделаться от чувства, что эта странная штуковина пристально смотрит на них.
— Не знаю, — Мишка поймал себя на том, что стоит перед Ленкой, воинственно выставив копьё, и, смутившись, опустил его, — не хватало ещё, чтобы здешние люди приняли его за дикаря!..
Ленка за спиной завизжала и мальчишка рывком обернулся. Одна из фонарных «змей» склонялась к ним — плавно, беззвучно и страшно. Мишка замер, — словно перед настоящей змеей, — и тут их залил яркий сине-белый свет. Мальчишка испуганно зажмурился — но с ним ничего не случилось.
Мишка осторожно приоткрыл один глаз. Они — все пятеро — замерли в круге света. Ничего больше не изменилось.