К лету 1963 года в составе специальных сил насчитывалось 12 тыс. человек. Они предназначались главным образом для действий во Вьетнаме. Кроме того, 112 тыс. американских офицеров и 7 тыс. офицеров из союзных стран прошли антипартизанскую подготовку. При этом ведение военных операций, даже ограниченного масштаба, после фиаско в заливе Свиней изъяли из компетенции ЦРУ.
После гибели Кеннеди Школа и Центр специальных методов ведения войны (бывшие Центр и Школа ведения психологической войны) в Форт Брэгге были названы его именем.
Тэйлор убедил Кеннеди, что помимо стратегических ядерных сил у американской армии, флота и авиации должны быть хорошо развиты обычные вооружения и техника для локальных войн и особенно для подавления партизанских движений. Ведь в такого рода боевых действиях применять ядерное оружие – это все равно что палить из пушек по воробьям. Правда, обычные вооруженные силы Кеннеди собирался развивать не в ущерб стратегическим. Параллельно с развитием специальных сил Кеннеди начал наращивать число и качество стратегических ракет, способных нести ядерные боеголовки.
Кеннеди поручил Макнамаре обозреть стратегические силы потенциальных противников Америки. Он так и сказал об этом: «Ни при каких обстоятельствах мы не должны ограничивать нашу стратегию или уровень вооруженных сил произвольными, заранее спланированными финансовыми ограничениями». Фактически это означало систематическое наращивание военных расходов. Макнамара еще до инаугурации доложил Кеннеди, что стратегия исходит из реально выделенных ассигнований, а не диктует эти ассигнования, как и должно быть в идеале. В президентство Кеннеди именно избранная военно-политическая доктрина диктовала объем и характер военных расходов. В сумме дополнительные ассигнования на оборону за три года президентства Кеннеди составили более 17 млрд долларов.
В свое время президент Эйзенхауэр стал жертвой советской дезинформации. Хрущев утверждал, что СССР обладает десятками баллистических ракет и может при желании производить их как сосиски. В результате американцы резко нарастили свою ракетную мощь и получили значительный перевес над Советским Союзом. При Кеннеди наращивание ракетно-ядерного потенциала продолжилось. Президент и его окружение рассчитывали получить возможность гарантированного уничтожения советских ракет до того, как те смогут нанести первый удар, но эта цель оказалась недостижима.
В марте 1961 года по инициативе Макнамары и Кеннеди начала свою деятельность рабочая группа по пересмотру военно-политической доктрины «Основы политики в области национальной безопасности», которой руководствовалась администрация Эйзенхауэра. Руководил группой заместитель Макнамары Пол Нитце, а в ее состав входили бывшие сотрудники фонда «Рэнд корпорейшн» Генри Роуэн, Уильям Кауфман и Дэниел Эллсберг. «Рэнд корпорейшен», располагающаяся в Санта-Монике (Калифорния), занимается военно-политической аналитикой, в том числе сравнением эффективности различных образцов и видов вооружений, и обслуживает преимущественно Министерство обороны. Макнамара считал, что новые технологии, особенно в сфере управления, революционизируют военное дело. Речь шла о развитии компьютеров, средств связи и высокоточного оружия, а также средств защиты одиночного бойца. Эти технологии делали тогда еще только первые шаги, в полной мере проявившись только в последнее десятилетие XX века. Они привели к распространению бесконтактной борьбы, в которой американская армия и армии ряда других государств стран НАТО получили подавляющее превосходство над своими противниками. Это особенно явно проявилось во время двух войн коалиции против Ирака. А основы этой революции в ведении войн закладывались еще в начале 60-х годов Макнамарой и его сотрудниками. Новый министр обороны считал, что с новыми технологиями и возможностями их военного применения лучше разберутся гражданские специалисты. Над подавляющим большинством профессиональных военных, как верно полагал Макнамара, слишком довлел опыт Второй мировой и Корейской войн.
Пол Нитце
По результатам работы группы Нитце Макнамара приказал переработать «Единый оперативный план» Комитета начальников штабов. При Эйзенхауэре этот план был ориентирован только на одновременное применение всех ядерных средств против военных и невоенных целей, причем к последним относились главные промышленные и административные центры СССР и его союзников. Теперь военные и гражданские цели выделялись в отдельные списки, что предполагало возможность ведения такой войны, в которой ядерные удары наносятся только по военным целям. Кроме того, допускалось «дозированное» применение ядерных сил в случае, если США будут контролировать ход военных действий, и постепенное наращивание ударов в случае, если противник не согласится прекратить войну. Теперь «Единый оперативный план» включал пять основных вариантов ведения ядерной войны, от нанесения ударов только по стратегическим ядерным силам противника и, по мере эскалации конфликта, вплоть до массированного термоядерного удара по основным города и стратегическим промышленным объектам. Собственно, все эти варианты имели больше теоретическое и пропагандистское, чем реальное значение. При их разработке молчаливо предполагалось, что другая сторона, то есть Советский Союз, также будет использовать свои силы поэтапно, то есть в ответ на удар по своим стратегическим ядерным силам ответит ударом по американским носителям ядерных боезарядов. А если Москва применит ядерное оружие первой, то по-джентльменски начнет с ударов по американским ракетам, подлодкам и бомбардировщикам. Слава богу, что ни один из этих вариантов до сих пор не пришлось применять на практике. Но фактически планы поэтапного использования ядерного оружия прежде всего призваны были успокоить американскую и мировую общественность. Людям пытались внушить, что возможна ограниченная ядерная война, которая не будет грозить им особо катастрофическим последствиями, если дело ограничится, например, лишь ударами по стратегическим ядерным силам. Однако к реалиям возможной термоядерной войны все эти сценарии имели очень небольшое отношение. Если бы Советский Союз первым нанес термоядерный удар (а американская военная доктрина исходила прежде всего из такого предположения), то он ни в коем случае не ограничился бы ударом по стратегическим ядерным силам США. Ведь в Москве прекрасно понимали, что у них нет шансов уничтожить не только все, но даже хотя бы большинство американских термоядерных носителей и боезарядов. Следовательно, неизбежно последует сокрушительный американский ответный удар, который, ясное дело, не ограничится уничтожением советских средств доставки термоядерного оружия, а затронет все основные центры страны. Но точно так же, если первыми ядерное оружие решат применить Соединенные Штаты, им не будет никакого смысла ограничиваться советскими стратегическими ядерными объектами. Все равно уничтожить их все будет невозможно, и у противника останется достаточно сил и средств для термоядерного удара, направленного прежде всего против мирного населения.
Макнамара, объясняя американской общественности причины перехода от эйзенхауэровской доктрины «массированного возмездия» к доктрине «гибкого реагирования», признавал, что ядерная война теперь, когда у СССР появились межконтинентальные баллистические ракеты, может нанести неприемлемый урон населению и территории самих Соединенных Штатов. Ранее наличие у СССР стратегических межконтинентальных бомбардировщиков мало беспокоило Вашингтон, поскольку по своим тактико-техническим свойствам они имели мало шансов преодолеть американское ПВО.
В июне 1962 года Макнамара в речи в Энн-Арбор (Мичиган) выдвинул концепцию контрсилы: «Главная задача в случае ядерной войны… состоит в уничтожении вооруженных сил противника, а не гражданского населения. Однако в крайнем случае даже в случае внезапного массированного нападения со стороны неприятеля у союзников есть резервная ударная мощь, достаточная для уничтожения вражеского общества».
Разработанная в президентство Кеннеди доктрина «гибкого реагирования» предусматривала и определенные стадии развития глобального неядерного конфликта в Европе, если бы таковой случился между войсками Организации Североатлантического договора и Организации Варшавского договора. Американские теоретики полагали, что в неядерном конфликте в Европе обязательно должна возникнуть стадия «неядерной паузы», непосредственно предшествующая применению ядерного оружия. Во время такой паузы, как думали разработчики доктрины «гибкого реагирования», стороны конфликта могли бы взвесить все риски ядерной эскалации и, возможно, отказаться от применения ядерного оружия. Скорее всего, и в данном случае мы скорее имеем дело с пропагандой, направленной на обработку прежде всего американской общественности. Вряд ли в Пентагоне так уж сильно заблуждались насчет качеств советских политических лидеров (военные в СССР самостоятельной роли никогда не играли) и всерьез полагали, что они, в случае начала мировой войны, будут соблюдать «джентльменские соглашения» о «неядерной паузе».
Для того, чтобы уменьшить риск возникновения третьей мировой войны, администрация Кеннеди стремилась также к наращиванию обычных вооружений в Европе, чтобы у советских лидеров не появилось соблазна совершить быстрый марш к Атлантике. И до Кеннеди, и после его президентства американское военно-политическое руководство значительно преувеличивало реальную боевую мощь Советской армии, не учитывая низкий уровень подготовки основной части личного состава и значительные недостатки в командовании и средствах управления. Тут надо еще оговориться, что представители американского ВПК, включая ЦРУ и Пентагон, нередко сознательно преувеличивали советскую военную мощь, чтобы добиться дополнительных бюджетных ассигнований. На это обратил внимание еще Эйзенхауэр, который и ввел в оборот сам термин «военно-промышленный комплекс». Тем не менее Айк не слишком высоко оценивал боевую мощь обычных вооруженных сил СССР, без ракетно-ядерной компоненты.