Вероятно, Кеннеди не стал обострять ситуацию вокруг Берлина потому, что она непосредственно не угрожала безопасности США и не создавала опасности советской оккупации Западного Берлина.
Президент Франции де Голль поддержал американские и британские действия во время берлинского кризиса 1961 года. Он пригласил к себе советского посла в Париже и сообщил ему, что в случае установления блокады Западного Берлина, не говоря уже о военном нападении на него, США и Англия могут применить ядерное оружие. «Тогда мы умрем все вместе», – невозмутимо ответил посол. Интересно, что советским послом в Париже тогда был Сергей Александрович Виноградов, профессиональный дипломат, а не бывший секретарь обкома партии или отраслевой министр, брошенный на дипломатическую работу на закате карьеры.
В заключение этой главы отмечу, что 26 июня 1963 года Кеннеди выступил с речью перед Шенебергской ратушей в Западном Берлине, в которой дважды повторил: «Я – один из берлинцев (Ich bin ein Berliner)». Кеннеди, в частности, заявил: «Я горжусь тем, что посетил Федеративную республику с вашим выдающимся канцлером Аденауэром, который в течение очень многих лет проводил в Германии политику демократии и свободы, и прибыл сюда в компании генерала Клея, который находился в этом городе в моменты острых кризисов и приедет сюда снова, если это когда-либо будет необходимо.
Выступление Кеннеди перед жителями Берлина. 26 июня 1963 г.
Две тысячи лет крылатой фразой было «Я – гражданин Рима». Сегодня, в свободном мире, это должно звучать так: «Я – берлинец». Он также подчеркнул: «В свободе таится немало трудностей и демократия не идеальна, но мы никогда не построили бы стену для того, чтобы удерживать наших людей и препятствовать им уйти нас. От имени своих соотечественников, которые живут за тысячи миль отсюда на другой стороне Атлантики, я хочу сказать, что они очень гордятся вами. Я не знаю больше никакого другого города, который находился бы в осаде в течение 18 лет и который продолжал бы жить с такой живучестью и силой».
Кеннеди предрек и грядущее объединение Германии: «Свобода неделима, и когда один человек порабощен, все люди не свободны. Когда все станут свободными, тогда мы увидим, что к этому городу будут присоединяться и эта страна, и этот большой континент Европа в мирном и полном надежд земном шаре. Когда этот день наконец наступит, как это случится, люди Западного Берлина будут иметь все основания для гордости: вы жили на самой линии фронта в течение почти двух десятилетий». Эта его мечта сбылась 3 октября 1990 года, после падения коммунизма в Восточной Германии и ликвидации ГДР.
Визит Кеннеди в Германию в июне 1963 года в первую очередь служил цели отговорить население ФРГ от «ложного пути» немецко-французского альянса, направленного против США. Триумфальные приемы, которые ожидали президента в Кельне, Франкфурте и Берлине, показали, что его расчет был верен. Жители Германии были благодарны американскому президенту за поддержку, оказанную в период берлинского кризиса 1961 года.
14Карибский кризис
После того, как возведение Берлинской стены сошло ему с рук, и западные державы признали новые реалии в Германии, Хрущев решил точно так же укрепить советские позиции на Кубе и с помощью шантажа и балансирования на грани термоядерной войны не только гарантировать остров Свободы от американского нападения, но и разместить на Кубе советские ракеты средней дальности с термоядерными боеголовками, чтобы создать новую угрозу для Соединенных Штатов в их мягком карибском подбрюшье.
Угроза американского вторжения на Кубу по-прежнему сохранялась. 30 ноября 1961 года Кеннеди отдал секретную директиву ЦРУ и другим ведомствам о действиях против Кубы. В ней говорилось: «Необходимо использовать все наши тайные возможности… чтобы помочь народу Кубы свергнуть коммунистический режим». Конкретные действия свелись к весьма скромной помощи еще действовавшим на Кубе антикастровским партизанам и так и не реализованным планам покушения на самого Кастро.
Летом 1962 года ЦРУ надеялось поднять на Кубе крупное антикастровское восстание, но ничего не получилось. И тогда же, летом, Хрущев и Кастро договорились о размещении на Кубе советских ракет средней дальности с термоядерными боеголовками на Кубе.
Н.С. Хрущев и Ф. Кастро
Осенью 1962 года в Карибском море планировались крупные маневры военно-морских сил США под кодовым наименованием «Филбриглекс-62». В них должна была участвовать специальная ударная амфибийная группа в составе 7500 морских пехотинцев на 15 десантных кораблях при поддержке четырех авианосцев и двенадцати эсминцев. В ходе маневров предполагалось имитировать штурм береговой обороны на острове Векос, неподалеку от Пуэрто-Рико. Фактически имитировалась возможная высадка на Кубу.
Между тем еще в октябре 1961 года заместитель министра обороны Р. Гилпатрик официально объявил, что никакого американского отставания США от СССР в ракетной области нет. Теперь Хрущев должен был понять, что его блефу о советском превосходстве в ракетной сфере в Вашингтоне уже не верят. Заявление Гилпатрика, по мысли Кеннеди, должно было охладить пыл советского вождя и удержать его от агрессивных действий против Западного Берлина.
Но даже знание того, что американцам уже известно истинное соотношение сил в ракетной области, не остановило Хрущева в его намерении послать ракеты на Кубу. Он знал, что происходит утечка данных о советском ракетном потенциале, но к моменту отправки ракет на Кубу предполагаемый иностранный агент еще не был арестован. Его взяли 22 октября 1962 года, в самый разгар Карибского ракетного кризиса, а расстреляли 16 мая 1963 года. Агентом американской и британской разведки оказался Олег Владимирович Пеньковский, полковник Главного разведывательного управления советского Генштаба и ветеран Великой Отечественной войны, кавалер пяти боевых орденов. Он занимался научно-технической разведкой и имел доступ к информации о советских ракетах. Пеньковский водил дружбу с начальником ГРУ генералом армии И.А. Серовым и начальником Главного артиллерийского управления Главным маршалом артиллерии С.С. Варенцовым (после разоблачения Пеньковского оба они были разжалованы в генерал-майоры) и очень надеялся, что его произведут в генералы. Но карьере Олега Владимировича в разведке был положен предел, когда КГБ выяснило, что отец Пеньковского, поручик Владимир Флорианович Пеньковский, бывший деникинский офицер, вовсе не умер от тифа в 1919 году, как его сын писал во всех анкетах, а благополучно эмигрировал. После этого в длительные загранкомандировки Пеньковского уже не посылали, а направили работать под прикрытием в Государственный комитет по науке и технике. В начале 1961 года Пеньковский предложил свои услуги британской разведке, а некоторое время спустя стал работать также и на ЦРУ. Переданная Пеньковским информация помогла американцам, в частности, идентифицировать советские ракеты на Кубе в октябре 1962 года по аэрофотоснимкам, сделанным самолетом-разведчиком У-2.
Версии о том, что О.В. Пеньковский на самом деле был советским двойным агентом и передавал дезинформацию англичанам и американцам, вряд ли основательны. Ради двойной игры с потенциальным противником не стали бы все-таки разжаловать Серова и Варенцова, притом, что оба были людьми, довольно близкими к Хрущеву. Главное же, информация, передаваемая Пеньковским, разоблачала хрущевский блеф о советском ракетном превосходстве, а в таком разоблачении Никита Сергеевич уж точно не был заинтересован.
О.В. Пеньковский
Хрущев в мемуарах так объяснил, почему решил направить ракеты на Кубу: «…мой мозг неотвязно сверлила мысль: «Что будет с Кубой? Кубу мы потеряем!» Это был бы большой удар по марксистско-ленинскому учению, и это отбросит нас от латиноамериканских стран, понизит наш престиж.
И как на нас потом будут смотреть? Советский Союз – такая мощная держава, а ничего не смог сделать, кроме пустых заявлений, кроме протестов и вынесения вопроса на обсуждение ООН…
Естественно, сразу напрашивалось такое решение: США окружили Советский Союз своими базами, расположили вокруг нас ракеты. Мы знали, что ракетные войска США стоят в Турции и Италии, а про Западную Германию и говорить нечего! Мы допускали, что, возможно, есть они и в других странах. Они нас окружили военно-воздушными базами, и их самолеты находятся на расстоянии радиуса действия от наших жизненных промышленных и государственных центров. А самолеты эти вооружены атомными бомбами. Нельзя ли противопоставить им то же самое? Однако все это не так просто!..
И я подумал: а что, если мы, договорившись с правительством Кубы, тоже поставим там свои ракеты с атомными зарядами, но скрытно, чтобы от США это было сохранено в тайне?..
Если мы все сделаем тайно и если американцы узнают про это, когда ракеты уже будут стоять на месте, готовыми к бою, то перед тем, как принять решение ликвидировать их военными средствами, они должны будут призадуматься. Эти средства могут быть уничтожены США, но не все. Достаточно четверти, даже одной десятой того, что было бы поставлено, чтобы бросить на Нью-Йорк одну-две ядерные ракеты, и там мало что останется…
Думалось, что это сможет удержать США от военных действий. Если бы сложилось так, то было бы неплохо: получилось бы в какой-то степени «равновесие страха»…»
Идея о размещении ракет средней дальности на Кубе пришла Хрущеву во время визита в Болгарию в середине мая 1962 года. В то же время он сознавал, что «США, которые имеют огромный воздушный и морской флот, ничего не стоит организовать высадку десанта в любой точке и таким образом заставить рассредоточить оборонительные силы Кубы, сделав их фактически неэффективными. И вообще для армии США разбить армию Кубы больших трудностей не составит».
Коллегам по Президиуму ЦК Хрущев, если верить его мемуарам, заявил, что отправка ракет на Кубу «стоит на грани авантюры. Авантюризм заключается в том, что мы, желая спасти Кубу, сами можем ввязаться в тяжелейшую, невиданнейшую ракетно-ядерную войну».