После этого заседание Совета Безопасности было прервано по предложению ОАР и Ганы, предложивших дать время заинтересованным сторонам для проведения переговоров.
26 октября Хрущев ответил на послание Кеннеди от 25 октября. Советский лидер прибег к привычной риторике о том, что народы социалистических стран, все прогрессивное человечество хотят мира, рассматривают войну как бедствие, а не как игру и средство для достижения политических или других целей и тем более не как самоцель. Решение Кеннеди о введении «карантина» Хрущев приравнял к пиратству. Он также утверждал, что советские ракеты на Кубе являются лишь «оборонительным оружием». США предлагалось дать гарантии, что они не нападут на Кубу, что могло побудить советскую сторону убрать ракеты с Кубы.
26 октября У Тан направил Фиделю Кастро послание, в котором призвал его внести свой вклад в дело сохранения мира «в нынешних критических обстоятельствах». 27 октября кубинский лидер ответил, что Куба готова обсудить ее разногласия с США и сделать в сотрудничестве с ООН все от нее зависящее, чтобы разрешить кризис. В том же послании Фидель категорически осудил морскую блокаду Кубы как акт насилия и войны. Он готов был принять предложение У Тана о переговорах, «если только в то же самое время правительство Соединенных Штатов воздержится в период переговоров от угроз и агрессивных действий против Кубы, включая морскую блокаду…». Кастро рассчитывал, что снятие блокады позволит завершить доставку ракет и термоядерных боеголовок на Кубу, а после этого, как он надеялся, с Вашингтоном можно будет говорить совсем другим языком.
27 октября Кастро сообщил в письме Хрущеву, что американское вторжение на Кубу может произойти в ближайшие 72 часа. Одновременно Плиев информировал Малиновского о повышении активности американской авиации. Около 5 часов вечера по московскому времени в одно из подразделений ПВО пришло сообщение, что на подлете к Гуантанамо замечен американский самолет-разведчик У-2. По официальной российской версии, начальник штаба зенитного ракетного дивизиона С-75 капитан Антонец позвонил в штаб Плиеву за инструкциями, но того на месте не оказалось. Заместитель командующего ГСВК по боевой подготовке генерал-майор Леонид Гарбуз приказал капитану ждать появления Плиева. Через несколько минут Антонец вновь позвонил в штаб – никто не взял трубку. Когда U-2 был уже над Кубой, Гарбуз сам прибежал в штаб и, не дождавшись Плиева, отдал приказ уничтожить самолет. По другим сведениям, приказ об уничтожении самолета-разведчика мог быть отдан заместителем Плиева по ПВО генерал-лейтенантом авиации Степаном Гречко или командиром 27-й дивизии ПВО полковником Георгием Воронковым. Пуск был осуществлен в 10.22 по местному времени. Пилот U-2 майор Рудольф Андерсон погиб. По утверждению Хрущева, содержащемуся в его мемуарах, в действительности приказ сбить У-2 Плиеву отдал Кастро. Узнав об этом, Хрущев приказал выполнять приказы только советского руководства, а приказы и призывы кубинской стороны игнорировать, но в случае вторжения координировать свои действия с кубинцами. Честно говоря, версия Хрущева вызывает значительно больше доверия, чем другие. Никите Сергеевичу в данном случае не надо было выгораживать себя. Никто не подозревал его в том, что он отдал приказ об уничтожении У-2. Для того, чтобы связаться с Москвой, требовалось время, за которое самолет успел бы уже покинуть воздушное пространство Кубы. Наверняка у Плиева были полномочия принимать в подобных случаях самостоятельные решения. Утверждения же, будто приказ отдал кто-то из офицеров, подчинявшихся Плиеву, очень смахивают на попытку выгородить большого начальника за счет начальников гораздо меньшего уровня. Почему вдруг Плиева не оказалось на месте? Куда он делся? И какой смысл было Хрущеву придумывать, что Плиев отдал приказ сбить У-2 по просьбе Кастро? По всей видимости, Исса Александрович решил, что просьбу Кастро надо выполнить, поскольку уничтожение самолета помешает американцам следить за советскими ракетами. И только после этого он получил ясный приказ никаких просьб Кастро до начала боевых действий не выполнять и американские самолеты сбивать только по команде из Москвы.
Л.С. Гарбуз
Еще через несколько часов два самолета фоторазведки ВМС США РФ-8A «Крусейдер» были обстреляны кубинскими зенитными орудиями во время облета Кубы на малой высоте. Кубинские зенитчики Плиеву не подчинялись. Один из самолетов был поврежден, однако пара благополучно вернулась на базу.
Военные советники Кеннеди пытались убедить президента не позднее вечера воскресенья, 28 октября, отдать приказ о вторжении на Кубу.
Поздно вечером 27 октября Добрынина пригласил к себе Роберт Кеннеди. Министр юстиции США выразил обеспокоенность быстрым обострением кубинского кризиса. Он указал, что из-за сбитого над Кубой американского самолета-разведчика У-2 на его брата военные оказывают сильнейший нажим. Роберт Кеннеди предупредил: если начнется война, погибнут многие миллионы американцев и советских граждан. Американское правительство этого не хочет, и он уверен, что таково и желание советского правительства. Промедление с поиском выхода из кризиса грозит большой бедой. Среди американских генералов много горячих голов, и ситуация может выйти из-под контроля, что приведет к непоправимым последствиям. Роберт Кеннеди подчеркнул, что, по мнению президента, базой для урегулирования могли бы стать советские предложения от 26 октября и ответное письмо президента Кеннеди. Правительство США готово дать обещание, что никакого вторжения на Кубу не будет, и все страны Западного полушария, несомненно, готовы дать аналогичные заверения. Брат президента поделился с Добрыниным опасениями президента о том, что «ситуация вот-вот выйдет из под контроля и грозит породить цепную реакцию». Роберт Кеннеди заявил, что его брат готов дать гарантии ненападения и скорейшего снятия блокады с Кубы. Добрынин спросил Кеннеди о ракетах в Турции. «Если в этом единственное препятствие к достижению упомянутого выше урегулирования, то президент не видит непреодолимых трудностей в решении вопроса», – ответил Кеннеди.
Добрынин заговорил о необходимости ликвидировать американские ракетные базы в Турции. Р. Кеннеди сказал, что решение об этом может быть принято НАТО. Он заявил: «Президент Кеннеди уже давно стремится вывезти эти ракеты из Турции и Италии. Некоторое время назад он распорядился об удалении этих ракет, и мы полагаем, что вскоре после окончания нынешнего кризиса эти ракеты будут вывезены».
В ходе этого разговора Бобби с Добрыниным была намечена реальная основа для компромисса. Добрынин передал дословно слова брата президента США: «Мы должны получить ответ из Кремля сегодня же, в воскресенье. Осталось очень мало времени для разрешения проблемы».
По признанию тогдашнего министра обороны США Роберта Макнамары, с военной точки зрения ракеты «Юпитер» были устаревшими, однако в ходе неофициальных переговоров Турция и НАТО выступали резко против включения подобного пункта в официальное соглашение с Советским Союзом, так как это было бы сочтено проявлением слабости США и ставило бы под сомнение гарантии США по защите Турции и других союзников по Североатлантическому договору.
Хрущев вспоминал: «Кульминация наступила, когда нам сообщил советский посол в США Добрынин, что к нему пришел с неофициальным визитом брат президента – Роберт Кеннеди. Он так описывал его внешний вид: Роберт выглядел очень усталым, глаза у него – красные-красные, было видно, что он ночь не спал, да и сам он потом сказал об этом. Роберт сообщил Добрынину, что вообще шесть дней не был дома, не видел своих детей и жену, что они с президентом сидят в Белом доме и бьются над вопросом о наших ракетах. И добавил: «У нас напряжение очень сильное, опасность войны велика, прошу передать вашему правительству и лично Хрущеву, чтобы он учел это. Президент готовит обращение через закрытые каналы и очень просит, чтобы Хрущев принял его предложения». Роберт прямо говорил, что положение угрожающее, поэтому президент лично писал это послание.
Роберт заявил также, что президент сам не знает, как выйти из этого положения, а военные оказывают на него сильное давление, настаивая прибегнуть к военной акции в отношении Кубы, и у президента складывается очень сложное положение. Он добавил: «Вы должны учесть особенности нашей государственной системы. Президенту трудно. Даже если он не захочет, не пожелает войны, то помимо его воли может свершиться непоправимое. Поэтому президент просит: помогите нам решить эту задачу». Роберт оставил нашему послу свой телефон и просил звонить в любое время суток. Он очень нервно настаивал и взывал к благоразумию, просил помочь президенту выйти из этой ситуации».
Слова Роберта Кеннеди о том, что война может возникнуть помимо воли президента, намекавшие, по всей видимости, на позицию американских военных, очевидно, были просто обычным шантажом и должны были заставить Хрущева как можно быстрее принять решение убрать ракеты с Кубы. В действительности в американской системе власти существовал и существует достаточно жесткий контроль политиков над военными, и начать полномасштабную войну или военную интервенцию может только президент.
Как утверждал Хрущев, американцы понимали, что в случае вторжения советский гарнизон на Кубе обречен, но опасались советского ответа в Германии.
Никита Сергеевич сразу же продиктовал официальный ответ, где согласился убрать ракеты с Кубы, а также продиктовал два конфиденциальных письма лично Кеннеди, где подтвердил получение обращения Роберта Кеннеди, равно как и то, что он расценивает это послание как согласие на то, чтобы убрать американские ракеты из Турции.
Хрущев запретил Плиеву использовать зенитное оружие против американских самолетов. Он также приказал вернуть на аэродромы все советские самолеты, патрулирующие Карибское море. Чтобы весть о согласии вывести ракеты быстрее дошла до Вашингтона, было решено транслировать хрущевское послание по радио. Трансляция началась в 16.00 по московскому времени. За час до ее начала Малиновский послал Плиеву приказ начать демонтаж стартовых площадок Р-12, чтобы это могли сразу же засечь американские самолеты-разведчики.