Утром 28-го в Кремль пришло сообщение от Кеннеди, где было сказано: «1) Вы согласитесь вывести свои системы вооружения с Кубы под соответствующим наблюдением представителей ООН, а также предпринять, с соблюдением соответствующих мер безопасности, шаги по остановке поставок таких же систем вооружения на Кубу. 2) Мы же, со своей стороны, согласимся – при условии создания с помощью ООН системы адекватных мер, обеспечивающих выполнение данных обязательств, – а) быстро отменить введенные в настоящий момент блокадные мероприятия и б) дать гарантии ненападения на Кубу. Я уверен, что и остальные государства Западного полушария будут готовы поступить подобным образом».
Таким образом, Хрущев согласился убрать с Кубы ракеты средней дальности в обмен на гарантии американского ненападения на Остров свободы.
Никита Сергеевич вспоминал: «В самый разгар событий, после получения доклада Добрынина о визите к нему Роберта Кеннеди, я продиктовал вариант телеграммы президенту Кеннеди, в которой мы выражали готовность пойти на уступки (в смысле вывода наших ракет). Только я продиктовал эту телеграмму, ее отпечатали, и мы должны были обсудить ее в коллективе руководства, чтобы принять текст и отправить ее, как мы получили телеграмму от нашего посла, в которой он передавал послание нам Кастро. Фидель сообщал, что, по достоверным сведениям, полученным им, США вторгнутся на Кубу через несколько часов. Нужно сказать, что и мы имели аналогичные сведения: наша разведка сообщила, что подготовлена такая высадка и вторжение неизбежно, если мы не договоримся с президентом Кеннеди. Возможно, эти сведения были подброшены нам американской разведкой. Они ведь часто знают наших разведчиков. Поэтому нередко случается подбрасывание тех данных, которые той или другой стороне хотелось бы довести до сведения противной стороны. Самым главным в сообщении Фиделя было не то, о чем ему сообщили, а его вывод: он считал, что раз нападение неизбежно, то необходимо упредить его, и предложил, чтобы не дать вывести нашу ракетную технику из строя, немедленно нанести первыми ракетно-ядерный удар по США».
Хрущев, слава богу, на такую авантюру не пошел, понимая, что ответный удар американцев будет всесокрушающим. Да, похоже, и привести ракеты в боевую готовность в тот момент не представлялось возможным, о чем, впрочем, Хрущев мог и не узнать.
В Вашингтоне военные возражали против того, чтобы увязывать отзыв советских ракет с Кубы с выводом американских ракет из Турции. Поэтому 27 октября Кеннеди официально заявил, что проблемы безопасности Западного полушария и проблемы безопасности Европы не взаимосвязаны, поэтому Карибский кризис должен быть урегулирован, прежде чем можно будет решать другие вопросы безопасности. Позднее была достигнута договоренность, что в официально обнародованную сделку «вывод ракет в обмен на ненападение на Кубу» ракеты в Турции включены не будут. Президент США лишь дал джентльменское обещание, что ракеты из Турции будут выведены позднее, после урегулирования Карибского кризиса. Для Кеннеди данное обещание не являлось сколько-нибудь существенной уступкой, поскольку он еще до кризиса собирался убрать из Турции устаревшие ракеты, крайне уязвимые в случае советского удара.
Вечером 27 октября было подготовлено ответное послание советскому правительству, где президент США обещал не предпринимать вторжение на Кубу и в ближайшее время отменить блокаду.
Роберт Кеннеди
Роберт Кеннеди вспоминал: «В то памятное воскресное утро, когда русские сообщили, что вывезут свои ракеты, один высокопоставленный военный советник рекомендовал, чтобы Соединенные Штаты в понедельник в любом случае перешли к наступательным действиям». По словам Бобби, они вместе со старшим братом пришли к выводу, что большинство военных не видит дальше чисто военной области, и их нельзя допускать к обсуждению политических проблем.
Хрущев вспоминал: «В результате всей переписки, которая велась по официальным и неофициальным каналам, мы пришли к следующему решению и довели его до сведения президента США. Сказали, что выступим публично и будем настаивать на следующем: чтобы избежать конфликта, ставим перед президентом Кеннеди условие, чтобы он принял обязательство не вторгаться на Кубу, если мы выведем оттуда ракеты и другое вооружение, за исключением обычного. Американцы и не требовали от нас вывода обычного вооружения».
Небольшой спор вышел насчет устаревших бомбардировщиков Ил-28, но в конце концов Хрущев и их согласился вывести, понимая, что от них все равно никакого толку не будет. 28 октября Хрущев направил Кеннеди новое послание, подтвердив готовность выполнять взятые на себя обязательства в связи с Карибским кризисом, и вместе с тем заявил, что Советский Союз будет продолжать помогать Кубе. В тот же день президент Кеннеди сделал заявление, в котором обещал, что после полной ликвидации Карибского кризиса американское правительство будет уделять большое внимание «проблеме предотвращения гонки вооружений и ослабления международной напряженности». Он ратовал за достижение соглашения о нераспространении ядерного оружия, о запрещении ядерных испытаний и предложил немедленно начать переговоры по этим проблемам «в конструктивном духе».
Хрущев вспоминал: «Особенно острый этап кризиса длился шесть-семь дней. Чтобы как-то смягчить обстановку, я предложил членам советского руководства: «Сходим, товарищи, в Большой театр. Сейчас в мире напряженная обстановка, а мы появимся в театре. Наш народ и иностранцы будут это видеть, и это станет действовать успокаивающе. Если Хрущев и другие лидеры сидят в театре в такое время, то можно спокойно спать». Но сами-то мы очень тогда беспокоились. Не требуется большого ума, чтобы начать войну. Мы не хотели войны, не хотели сами иметь жертвы и не хотели наносить потери Америке. А если начнется война? Тогда, как говорится, попал в драку, не жалей волос.
Поэтому я тогда одну самую тревожную ночь провел даже в Кремле. Шел непрерывный обмен письмами с президентом Кеннеди, и я провел ночь в помещении Совета Министров СССР, ожидая, что могут быть срочно переданы тревожные известия, на которые необходимо немедленно реагировать. Были предупреждены и военные. Мы, насколько возможно, приготовили наши войска…
Практически же мы ничего серьезного не предприняли, ибо считали, что война не разразится и что мы имеем возможность повлиять на возникший накал, чтобы не допустить войны».
Здесь Никита Сергеевич фактически признал, что сильно блефовал во время Карибского кризиса, потому что к войне был не готов, сознавая советскую слабость.
В мемуарах Хрущев писал, что «что во время Карибского кризиса, когда настал критический момент и Кеннеди был готов применить военные средства против Кубы, с тем чтобы вынудить нас ликвидировать там ракетно-ядерные установки, он как будто заручился поддержкой де Голля, который вроде бы сказал, что Франция будет вместе с США. Конечно, если бы началась война между СССР и США, полагаю, что Франция вынуждена была бы воевать на стороне США. Крупные американские воинские контингенты располагались на территории Франции и Западной Германии. Куда от этого деваться? Сей факт свидетельствует о двойственности души де Голля. Он тяготел к капитализму, а то, что нарушало его устои, генеральская душа не принимала».
Характерно, что Хрущев в мемуарах оценил Кеннеди очень высоко, пожалуй, выше, чем любого другого «капиталистического деятеля». Хрущев считал, что «из всех президентов США, которых я знавал, Кеннеди – человек с наиболее высоким интеллектом, умница, резко выделяющийся на фоне своих предшественников».
Советский лидер утверждал, что Кеннеди «из всех президентов США, с которыми я как-то сталкивался… был умнейшим. Пусть меня правильно поймут мои собратья-коммунисты. Пусть не укоряют, что Хрущев лестно отзывается о покойном президенте Кеннеди. Когда воздается должное, это не принижает того лица, кто это говорит, и не служит возвышению враждебной нам социально-политической системы. Да, Кеннеди – капиталист, он представлял интересы капиталистов и был верен своему классу до последних дней жизни. Но в вопросе определения международной политики занимал четко обозначенное поле, стремясь обеспечить мир на Земле. Надо учитывать, в какое время мы живем, какое складывается соотношение сил капиталистических, социалистических и неприсоединившихся стран. Трудно сказать, что имеет решающее значение: голосование или наличие оружия? Раньше побеждала та страна, которая имела больше оружия и умела лучше его использовать. Сейчас можно иметь больше оружия, но проиграть войну. Тут особенно важно не просчитаться. Джон Кеннеди правильно понимал расстановку сил в мире, умел правильно разбираться в этой арифметике, в небольших, но решающих числах. Сейчас прошло время, когда определение политического курса, быть войне или нет, зависело прежде всего от США и их союзников. Мы живем в дни, когда социалистические страны набрали экономическую мощь, обладают научными и техническими знаниями, современными средствами ведения войны. Поэтому классовые враги вынуждены признавать социалистические страны, а среди них первую скрипку играет СССР как наиболее мощная держава, обладающая новейшим оружием. Кеннеди, признав это, заявил, что США обладают средствами, позволяющими уничтожить нас дважды, а СССР может уничтожить Америку единожды, но тоже уничтожить. Так что второго раза не потребуется. Разумным людям дико восторгаться тем, что они имеют возможность уничтожить кого-то дважды. Для тех, кто погибнет в схватке, утешения не будет ни той, ни другой стороне. Каков же вывод? Разумный вывод один: обеспечить мирное сосуществование и предоставить возможность всем народам устраивать свою жизнь по собственному усмотрению».
Несомненно, Хрущев хвалил Кеннеди для того, чтобы подчеркнуть, что ему удалось одержать победу над сильным и умным противником. Ведь он все еще пытался доказать окружающим и всему миру, что разрешение Карибского кризиса является его бесспорной победой. Хрущев упирал на то, что были даны американские гарантии ненападения на кастровскую Кубу и были впоследствии убраны американские ядерные ракеты. Однако в мире и в США победителем все же считали Джона Кеннеди. Во-первых, о предстоящем выводе ракет из Турции и Италии никто не знал, а те немногие, кто знал, вообще не считали этот шаг за уступку, потому что Кеннеди и без всякого Карибского кризиса собирался убрать эти ракеты как неэффективные и устаревшие, предпочитая вместо них иметь ракеты «поларис» на подводных лодках в Средиземном море. Во-вторых, обратное путешествие советских ракет и боеголовок через Атлантический океан на родину само по себе выглядело весьма унизительным для Москвы. Некоторые американские публицисты сравнивали победу Кеннеди в Карибском кризисе с победой северян в сражении под