Западная общественность праздновала исход конфликта как личный триумф президента. Сам же Кеннеди смотрел на вещи намного трезвее, после того как заглянул в «ядерную бездну». Он пришел к убеждению, что советское правительство разделяет его интерес в ограничении гонки вооружения и что он с Хрущевым, с которым теперь можно было прямо связаться по «красному телефону», должен сообща работать над этой целью. Это были первые ростки «политики разрядки», мотивы и цели которой он подробнее изложил в программной речи в Американском университете 10 июня 1963 года.
Над этой речью, посвященной миру во всем мире, Кеннеди начал работать еще весной. Над текстом, кроме президента, трудились Соренсен, Шлессинджер и М. Банди. Кеннеди заявил: «Я говорю о мире потому, что у войны появилось новое лицо. Тотальная война не имеет никакого смысла в век, когда великие державы могут содержать крупные и относительно неуязвимые ядерные силы и отказываться от капитуляции без применения этих сил. Она не имеет никакого смысла в век, когда одна единица ядерного оружия содержит в себе взрывную мощь, чуть ли не в десять раз превосходящую ту мощь, которая была применена всеми военно-воздушными силами союзников во Второй мировой войне. Она не имеет никакого смысла в век, когда смертоносные яды, которые образуются во время обмена ядерными ударами, могут быть доставлены ветром, водой, через почву и семена в самые дальние уголки планеты и поразить еще не родившиеся поколения.
Сегодня ежегодные затраты миллиардов долларов на оружие, приобретаемое для того, чтобы обеспечить уверенность, что мы никогда не будем им пользоваться, крайне необходимы для сохранения мира. Но приобретение таких лежащих втуне запасов оружия, которое пригодно лишь для разрушения, но не для созидания, не является единственным и тем более наиболее эффективным средством обеспечения мира. Поэтому я говорю о мире как о необходимой рациональной цели рационально мыслящего человека. Я отдаю себе отчет в том, что достижение мира потрясает воображение в меньшей степени, чем стремление к войне, и часто к словам человека, добивающегося мира, люди абсолютно не прислушиваются. Но перед нами не стоит более важной задачи.
Некоторые утверждают, что бесполезно говорить о мире во всем мире, о мировом праве или о мировом разоружении и что это не принесет пользы, пока лидеры Советского Союза не займут более разумную позицию. Я надеюсь, что они это сделают. Я считаю, что мы можем им помочь сделать это. Но я также считаю, что мы – и как индивиды, и как нация – должны пересмотреть нашу собственную позицию, так как наша позиция столь же важна, как и их позиция. И каждый выпускник этого университета, каждый мыслящий гражданин, обеспокоенный опасностью войны и желающий добиться мира, должен заглянуть себе в душу и проверить свое собственное отношение к возможностям достижения мира, к Советскому Союзу, к ходу холодной войны и к свободе и миру в нашей собственной стране…
Давайте пересмотрим наше отношение к Советскому Союзу. Бессмысленно считать, что его лидеры могут действительно верить в то, что пишут их пропагандисты. Если прочитать недавно опубликованный авторитетный советский текст, касающийся военной стратегии, то на его страницах можно найти невероятные и абсолютно беспочвенные заявления, подобные утверждению, что «американские империалистические круги готовятся развязать различные виды войны… что существует реальная опасность превентивной войны, которая развязывается американскими империалистами против Советского Союза… и что политические цели американских империалистов заключаются в том, чтобы экономически и политически поработить европейские и другие капиталистические страны… и добиться мирового господства… с помощью агрессивных войн».
Поистине, как писали уже давно: «Нечестивый бежит, когда никто не гонится за ним!» И тем не менее печально читать эти советские заявления и осознавать масштабы пропасти, лежащей между нами. Но это предупреждение – предупреждение американскому народу, чтобы он не попал в ту же западню, что и советский, чтобы он не видел лишь искаженный образ другой стороны, не считал конфликты неизбежными, договоренности – невозможными, а переговоры – всего лишь обменом угрозами.
Ни одно правительство, ни одна общественная система не являются столь зловещими, чтобы считать народ лишенным достоинств. Мы, американцы, считаем коммунизм глубоко отвратительным как систему, отрицающую личную свободу и самоуважение. Но мы можем по-прежнему уважать русский народ за его многочисленные достижения в науке и космосе, в экономическом и индустриальном развитии, в культуре, а также за его отважные подвиги.
Среди многих сходных черт, которыми обладают народы наших двух стран, нет более ярко выраженной, чем наше обоюдное отвращение к войне. Практически исключением в отношениях между крупными мировыми державами является тот факт, что мы никогда не воевали друг с другом. И никакое другое государство в истории войн не несло таких потерь, какие понес Советский Союз в ходе Второй мировой войны. Было потеряно по меньшей мере 20 миллионов жизней. Были сожжены или разграблены бесчисленные миллионы домов и ферм. В пустыню была превращена треть национальной территории, включая почти две трети промышленной базы – ущерб, соизмеримый с разрушением территории нашей страны к востоку от Чикаго.
Сегодня, в случае начала по той или иной причине новой тотальной войны, обе наши страны станут главными целями. Звучит иронией, но это абсолютно точный факт, что двум самым могущественным державам грозит самая серьезная опасность разрушения. Все, что мы построили, все, ради чего мы работали, будет уничтожено в первые 24 часа. И даже в условиях холодной войны, приносящей тяготы и угрозы столь большому числу стран, включая самых близких союзников нашего государства, на долю наших двух стран выпадают самые серьезные тяготы. Это происходит потому, что обе наши страны расходуют на вооружения огромные суммы денег, которые с большей пользой могли бы быть потрачены на борьбу с невежеством, бедностью и болезнями. Наши страны оказались в порочном и опасном круге, где подозрительность одной стороны вызывает подозрительность другой, а новое оружие вызывает необходимость создания контроружия…
Мы можем стремиться к ослаблению напряженности, не ослабляя нашей бдительности. И нам не надо прибегать к угрозам для доказательства нашей решительности. Нам не надо глушить иностранные радиопередачи из боязни, что наша вера окажется подорванной. Мы не хотим навязать нашу систему людям, которые этого не хотят, но мы готовы и можем вступить в мирное соревнование с любым народом на Земле».
Кеннеди также призвал избегать «двойных стандартов», когда борьба за свободу за рубежом будет уживаться с несвободой внутри Соединенных Штатов: «Жизнь нашего собственного общества должна оправдывать и поддерживать наши усилия за пределами страны. Мы должны показывать всем, чему мы посвящаем нашу собственную жизнь, поскольку многие из вас, сегодняшних выпускников, получат уникальную возможность поступать должным образом, служа без вознаграждения в Корпусе мира за рубежом или в планируемом Национальном корпусе мира здесь, дома.
Но где бы мы ни были, мы все должны в нашей повседневной жизни оправдывать своими делами вековечную веру в то, что мир и свобода идут рука об руку. Сегодня в слишком большом числе наших городов мир ненадежен потому, что свобода несовершенна».
Дж. Ф. Кеннеди во время одного из своих выступлений перед американцами
Американский президент также говорил о взаимосвязи американских национальных интересов и интересов всего человечества: «По мере того как мы продолжаем охранять наши национальные интересы, давайте также охранять интересы человечества. Ликвидация войн и вооружений вполне определенно соответствует и тому и другому. Ни один договор, каким бы полезным он ни был для всех, как бы тщательно он ни был сформулирован, не может гарантировать абсолютной безопасности от обмана и уклонения от выполнения обязательств. Но он может, при условии достаточно эффективного контроля за его выполнением и приемлемого для подписавших его государств соответствия их интересам, обеспечить гораздо большую безопасность и намного меньший риск гибели, чем ничем не сдерживаемая, неконтролируемая, непредсказуемая гонка вооружений.
Весь мир знает, что Соединенные Штаты никогда не начнут войны».
Кеннеди провозгласил: «Самым главным является то, что мы все живем на этой маленькой планете. Мы все дышим одним и тем же воздухом. Мы все заботимся о будущем наших детей. И мы все смертны». Словно предчувствовал близкую гибель.
В дальнейшем, как мы знаем, Советский Союз достиг формального паритета с США по числу стратегических носителей и термоядерных боеголовок. Это было связано с тем, что преемники Кеннеди, как и он сам, полагавшие, что нет смысла в количественном наращивании ракетно-ядерного потенциала, если его достигнутого уровня уже хватает для многократного уничтожения потенциального противника, значительно замедлили во второй половине 60-х годов количественный рост числа ракет и боеголовок, занимаясь главным образом их качественным совершенствованием.
Некоторые американские эксперты полагали, что в случае, если бы в результате Карибского кризиса возникла советско-американская термоядерная война, то она привела бы к гибели 100 миллионов американцев, 150 миллионов жителей СССР, а также десятков миллионов европейцев. Возможно, число жертв в этих оценках было преувеличено в алармистских целях, но несомненно, что такая война вызвала бы многие миллионы жертв и стала бы невиданной в истории Земли катастрофой с непредсказуемыми последствиями.
Летом 1963 года по инициативе Кеннеди правительство США соглашается с предложением Хрущева договориться о прекращении ядерных испытаний в атмосфере, космическом пространстве и под водой. После того, как США смогли урегулировать «с позиции силы» Карибский кризис, президент больше не опасался, что заключение соглашение с СССР по ограничению гонки ядерных вооружений может быть истолковано в мире как проявление американской слабости. В то же время Хрущеву после падения советского престижа в результате Карибского кризиса нужен был хоть какой-нибудь успех в деле разоружения.