у расстреляли в упор семью пулями в собственном доме. Россели кое-что успел рассказать о загадочной жидкости, но вскоре исчез. В августе 1976 года рыбаки выловили у побережья Флориды бочку из-под нефти с расчлененным трупом Росселли. Убийц обоих гангстеров не нашли.
Джудит Кэмпбелл-Экснер и Джона Кеннеди познакомил в феврале 1960 года певец Фрэнк Синатра, поставлявший Кеннеди девочек из заведений Лас-Вегаса и сыгравший большую роль в его победе на президентских выборах. Тогда Синатра, чьи тесные связи с мафией не были секретом, по крайней мере для ФБР, отдал демократом свою песню «Большие надежды», ставшую своеобразным девизом кампании Кеннеди. С Джудит у Фрэнка был краткосрочный роман. На ужине в одном из ресторанов Лас-Вегаса она была очарована Кеннеди. 7 марта 1960 года Джудит ожидала Кеннеди в номере нью-йоркского отеля «Плаза». Джудит только что расторгла неудачный брак с малоизвестным актером и впервые собиралась стать любовницей женатого человека, к тому же известного политика. Это, по ее уверению, ее очень напрягало, поскольку она была ревностной католичкой. Когда он вошел, она от смущения хотела убежать. Кеннеди понял ее состояние и вел себя очень деликатно. Он даже сделал вид, что тоже собирается уходить. Но она в бессознательном порыве удержала его, коснулась его плеча и тихо сказала: «Джек!» Джудит вспоминала: «Я не смогла его оттолкнуть. Когда он использовал свое обаяние, то был абсолютно неотразим». Их пылкий роман продлился два с половиной года. Прекратил его шеф ФБР Эдгар Гувер. Джудит утверждала, будто не подозревала, что была отнюдь не единственной любовницей 45-летнего Кеннеди. В последнее верится с трудом. Слишком уж много было любовниц у президента, который менял их почти ежедневно, и слишком распространены были слухи о его любвеобильности. Джек пригласил Джудит в Капитолий на церемонию принесения присяги, но она отказалась. Вероятно, Джанкана посоветовал ей не светиться на столь представительном мероприятии. Джудит утверждала, что Кеннеди не только постоянно уверял ее в своей пламенной любви, но и давал вполне конкретные поручения. Так, будто бы он просил передать лично Джанкане записку по поводу ликвидации Фиделя Кастро, а затем она должна была организовать личную встречу Кеннеди и Джанканы, которая якобы состоялась в номере одного из чикагских отелей. Джудит терпеливо ждала в ванной комнате, когда мужчины закончат беседу. В достоверность подобных признаний поверить просто невозможно. То, что Джудит любовница Джанканы, Кеннеди узнал только от ФБР, что и вызвало крах их романа. Вероятно, ЦРУ поставило президента в известность о планах расправиться с Кастро, ведь без его санкции оно не могло организовывать покушение на лидера иностранного государства. Однако знать о планах убийства Кастро – это одно, а лично обсуждать эти планы с известным мафиози – совсем другое. Ни один американский президент в здравом уме и твердой памяти на столь компрометирующий шаг никогда бы не пошел. Скорее всего, факты о встрече Кеннеди и Джанканы Джудит придумала задним числом, чтобы обелить как самого Джанкану, так и свою связь с ним. Столь же сказочными выглядят утверждения Джудит о том, будто Кеннеди ревновал ее к гангстеру и просил «не проводить слишком много времени с Джанканой или Синатрой». Судя по всему, до получения записки Гувера Кеннеди понятия не имел, что его пассия также делит ложе и с главарем мафии. Это доказывает и последовавшая реакция президента – разрыв дружбы и всяких отношений не только с Джудит, но и с Синатрой по принципу: «Кого ты мне подсунул!»
Фрэнк Синатра
По воспоминания Экснер, Кеннеди всегда был щедр и однажды чуть не насильно заставил принять от него в подарок роскошную шубу. А вот в сексе такой щедрости не было. По воспоминаниям Экснер, Кеннеди всегда предпочитал только одну, миссионерскую позу во время полового акта. Это во многом объяснялось мучавшими его частыми болями в спине. Экснер думала, что в этой позе удовлетворение получает только мужчина. Однажды Кеннеди предложил Экснер заняться групповым сексом с ним и с еще одной молодой женщиной, но она отказалась.
Джудит категорически не желала переходить в разряд «официальной любовницы» и потому упорно отвергала любые предложения домов, квартир и денег. Джек настаивал, чтобы она перебралась в Вашингтон. «Здесь я смог бы о тебе заботиться», – уверял он. В ответ Джудит рассказывала ему, что ее и без того начало преследовать ФБР, что люди Гувера в любое время дня и ночи звонят ей в дверь и роются в ее вещах без всякого ордера на обыск. Однажды фэбээровцы едва не арестовали ее на автомобильной стоянке. А Сэм Джанкана, которому очень хотелось выглядеть в глазах красивой женщины настоящим героем, уверял, что Джон Кеннеди победил на выборах исключительно благодаря его поддержке: «Без меня твой дружок ни за что на свете не добился бы избрания». Он будто бы говорил ей: «Оставь ты этих Кеннеди, они не для тебя. Вот увидишь, они загубят твою жизнь».
В январе 1963 года Джудит, как она утверждала, решилась положить конец своей связи с президентом. Поссорились они будто бы из-за ее отказа переезжать в Вашингтон. Он хотел видеть ее чаще и настаивал, чтобы она присутствовала на некоторых официальных обедах в Белом доме. Но Джудит ревновала Джека к законной супруге. Роль «теневой жены» казалась ей унизительной. «Я так больше не могла, – рассказывала Джудит в журнале «Вэнити фэйр». – Внимание ФБР приводило меня в ярость. С каждым днем связь с Кеннеди причиняла мне все больше боли. С этим пора было кончать. Джек упросил меня встретиться с ним и поговорить о том, как спасти наши отношения. «Мы можем встречаться и дальше», – сказал он. В последний раз я виделась с ним в Белом доме в конце декабря 1962 года. Я сказала ему, что между нами все кончено, что мы больше не будем видеться. В тот день мы в последний раз были вместе. Я все еще любила его без памяти. Не знаю, за что Господь решил меня наказать, но когда я вернулась из Вашингтона в Нью-Йорк, а затем приехала в Чикаго, то обнаружила, что я беременна. За все время нашей связи я не встречалась с другими мужчинами. Я была просто раздавлена, позвонила ему по телефону: «Джек, у меня новость, хуже которой быть не может: я беременна». Он молчал, и молчание его затягивалось. Потом наконец сказал: «Что ты собираешься делать?» Понял, что нельзя было этого говорить, и сейчас же поправился: «Прости, что мы будем делать? Ты хочешь оставить ребенка?» Я плакала в телефонную трубку: «Джек, ты прекрасно знаешь, что я не могу оставить ребенка. ФБР не спускает с нас глаз. С тех пор как они в первый раз постучались ко мне в дверь в 1960 году, они постоянно следят за мной». Он старался говорить очень мягко: «Я могу гарантировать тебе, что, если ты захочешь оставить ребенка, это вполне осуществимо. Мы сможем это устроить». Тогда я ответила: «Об этом не может быть и речи. Ты не забыл, кто ты? Нам никогда не выпутаться из этого». Джек сказал: «Я тебе перезвоню». Он действительно сейчас же перезвонил, и мы снова говорили о том же. Действовать приходилось быстро. Я была на втором месяце, а аборты в Соединенных Штатах запрещались. Тогда Джек сказал: «А ты не думаешь, что нам мог бы помочь Сэм? Может быть, поговоришь с ним? Тебе будет удобно спросить его об этом?» Меня удивило его предложение, но я сказала, что так и сделаю. Я позвонила Сэму, и мы договорились пообедать вместе. Я рассказала ему, какая помощь мне нужна. Он едва не подпрыгнул от негодования. «Будь он проклят! Будь проклят этот чертов Кеннеди!» – воскликнул он».
Сэм Джанкана действительно предпринял все, что было в его власти, чтобы Джудит поместили в больницу у него в городе и там прооперировали. Счета с именами врачей до сих пор хранятся у Джудит. 28 января 1963 года она вышла из больницы. Встречал ее Джанкана. Кеннеди сейчас же позвонил ей и снова умолял приехать в Вашингтон. Джудит чувствовала себя одинокой и несчастной. Она боялась всего и всех: ФБР, ЦРУ, Сэма Джанканы, мафии… Она поделилась с Джоном своими печальными мыслями и согласилась увидеться с ним еще раз, но вот только не помнит, где же прошла эта последняя встреча с президентом.
Эти признания содержат очевидную ложь. Кеннеди, как мы помним, порвал с Джудит из-за того, что ФБР проинформировало его о том, что она параллельно с ним спит с Джанканой, и, скорее всего, ребенок, который так и не родился, был от него. Разрыв же был явно по инициативе Кеннеди, узнавшего о связи с Джанканой. Но, как и любая женщина, Джудит не хотела в этом признаваться и предпочитала утверждать, что по собственной инициативе прекратила связь с Кеннеди.
Сэм Джанкана
Спустя годы Джудит с удовольствием вспоминала обоих своих любовников: «Джек (как называли Кеннеди его друзья), знал о нас с Сэмом, мы часто о нем говорили. Джек был в бешенстве от того, что я встречалась с Сэмом. Да, он ревновал».
Джудит Экснер была не единственной любовницей президента, которая ставила его в двусмысленное положение.
Скончавшийся в 1984 году писатель Трумэн Капоте в одном из интервью назвал Кеннеди «скверным примером донжуанства». Он рассказал такую историю: «Дело происходило в очень маленькой квартире на Парк-авеню в Нью-Йорке. Дамы после ужина вышли из-за стола, а мужчины остались, ожидая бренди и сигары. Один из них стал описывать самых дорогих проституток Лас-Вегаса, которых он перепробовал и которые понравились бы всем. У него имелись их телефонные номера, и один парень тут же записал их на салфетке».
Этим «плейбоем» был не кто иной, как Джон Кеннеди.
Помимо политики, у него было только одно хобби – женщины. Связи с ними были для Джека своеобразным спортом. Он любил жить на широкую ногу.
Президент, имея рост 183 см и вес 85 кг, часто хвастался, что он – «сексуальный гигант». Джек верил, что может овладеть любой женщиной, какая ему понравится. Жаклин, наученная горьким опытом, считала что вряд ли вообще есть мужчины, которые верны своим женам.
Став президентом, Кеннеди тут же приобрел просторный загородный дом в Вирджинии, куда почти каждую неделю отправлял Джеки отдохнуть. И в то время, пока она каталась верхом на породистых лошадях, президент развлекался то с супругой иностранного бизнесмена, то с девушкой по вызову, то с итальянской актрисой, то с женой известного дирижера, а иной раз практиковал групповой секс. Как вспоминает о Кеннеди его случайная 19-летняя знакомая, «секс был для него чем-то вроде обязанности, которую надо было побыстрее выполнить», и «ласки ему не требовалось».