Строго говоря, Марина Освальд определенно знала о том, что ее муж совершил покушение на генерала Уолкера и что у него имеются планы других насильственных действий и снайперская винтовка и револьвер для приведения своих намерений в жизнь. Полиция вполне могла предъявить ей обвинение в недонесении об опасном преступлении. Ведь если бы Марина сообщила в полицию о том, что Освальд стрелял в генерала Уолкера, его бы наверняка арестовали, и президент Кеннеди остался бы жив. Но она любила своего мужа, надеялась, что он одумается. Марина думала, что Уолкера Ли хотел только попугать, и что винтовка и револьвер нужны ему только для самоутверждения перед семьей и немногими друзьями. Она убеждала себя, что в дело он их больше пускать не будет. Очевидно, судебные власти заключили сделку с женой Освальда, по которой в обмен на откровенные и полные показания о своем муже она освобождалась от ответственности за недонесение.
24 апреля 1963 года, через две недели после покушения на жизнь генерала Уолкера, Освальд уехал из Техаса, чтобы поискать работу в Новом Орлеане. Тогда же Марина переехала к Рут. Освальд устроился работать смазчиком кофейных автоматов в «Рейли Кофе Кампани», владелец которой состоял в антикастровской организации «Комитет Крестового похода за освобождение Кубы». Но уже в июле его уволили, поскольку «он работал неудовлетворительно и проводил слишком много времени, слоняясь в гараже по соседству, где читал журналы об оружии и охоте».
Рассорившись с представителем антикастровской оппозиции, Освальд 26 мая послал письмо в нью-йоркскую штаб-квартиру прокастровского комитета «Честная игра для Кубы» (ФРСС). Он предложил взять в аренду за свой счет небольшой офис, с целью формирования филиала организации в Новом Орлеане. В ответе, который Освальд получил через три дня, ему не рекомендовали открывать офис или, по крайней мере, не начинать с этого свою деятельность. Но в следующем письме Освальд ответил: «Несмотря на ваш совет, я решил открыть офис сразу».
В мае Рут повезла Марину и ее маленькую дочь Джун в Новый Орлеан. Там между супругами опять начались ссоры, и Рут вскоре уехала из города. В конце сентября, получив письмо Марины, Рут снова приехала в Луизиану, чтобы привезти Марину с Джун и полную машину вещей обратно в Даллас.
Будучи единственным членом новоорлеанской ячейки, Освальд начал действовать с размахом. В местной типографии он напечатал 500 анкет, 300 членских билетов и 1000 листовок с заголовком «Руки прочь от Кубы». По словам Марины, Ли сказал ей подписать его членский билет именем «A.J. Hidell».
5 и 6 августа Освальд посетил магазин кубинского эмигранта Карлоса Бронье, делегата антикастровского Революционного студенческого директората (ДРЕ). Позднее Бронье говорил комиссии Уоррена, что он считал, что Освальд хотел внедриться в его группу как агент прокастровских сил.
9 августа Освальд в центре Нового Орлеана раздавал листовки в поддержку Кастро и наткнулся на Бронье. Завязалась драка. Освальд, Бронье и два друга Бронье были арестованы за нарушение общественного порядка. Перед тем как покинуть полицейский участок, Освальд захотел поговорить с агентом ФБР. Приехавший агент Джон Куигли более часа беседовал с Освальдом.
Одна из листовок Освальда с его собственноручной пометкой была отправлена с адреса «544 Камп-стрит». Этот адрес находился в здании «Ньюмен Билдинг», в котором с октября 1961 по февраль 1962 года размещался антикастровский Кубинский революционный совет. В том же здании находилось частное детективное агентство Гая Банистера, бывшего агента ФБР. Агентство Банистера занималось расследованием деятельности антикастровских организаций в районе Нового Орлеана.
В конце 1970-х годов Специальный комитет по терроризму исследовал возможную связь Освальда и агентства Банистера. Хотя Гай Банистер умер еще в 1964 году, комитет допросил его брата Росса, который предположил, что Освальд использовал адрес «544 Камп-стрит» для отправки листовок, чтобы спровоцировать Гая.
Секретарь Гая Банистера, Дельфина Робертс, рассказывала писателю Энтони Саммерсу, что она видела Освальда в офисе Банистера, когда он заполнял одну из анкет агентов. Она утверждала, что Освальд неоднократно приходил в офис и, возможно, был знаком с Банистером. Специальный комитет по терроризму изучил показания Робертс и решил, что из-за противоречий в ее показаниях и отсутствия независимых подтверждений их нельзя считать достоверными.
Таким образом, перед тем, как пойти на убийство Кеннеди, Освальд занимался тем, что устраивал провокации против антикастровских организаций в США, вероятно, рассчитывая дискредитировать их среди кубинских эмигрантов и в американском общественном мнении.
В 16.40 в четверг 21 ноября, когда супруги Кеннеди еще только покидали самолет в Хьюстоне после 45-минутного перелета с аэродрома Келли Филд, Освальд на складе учебников завершил рабочий день и попросил своего товарища по работе Уэсли Фрэзиера подвезти его домой в пригород Ирвинг на своем подержанном «шевроле». Как вспоминал впоследствии Фрэзиер, Освальд подошел к нему через несколько минут после того, как оба они, взглянув на карту президентского маршрута, помещенную на первой странице вечерней «Таймс геральд», выяснили, что завтра кортеж Кеннеди проследует мимо здания, где помещался склад учебников.
– Ты бы не подвез меня домой этим вечером? – спросил Освальд.
– Конечно, – ответил Фрэзиер. – Я же предлагал подвозить тебя домой всегда, когда тебе надо. Я готов это сделать в любое время, как только тебя потянет повидать жену.
Потом, задним числом, эта просьба показалась Уэсли несколько странной. Как правило, Освальд уезжал к жене в пятницу вечером, чтобы провести с нею уикенд. В остальные дни он обычно ночевал в меблированной комнате в Далласе на Норс Бэкли-авеню, 1026. Но 21 ноября был четверг.
– Почему ты едешь домой сегодня? – поинтересовался Фрэзиер.
– Мне надо привезти карнизы для занавесок, – пояснил Освальд.
Фрэзиер ничего не заподозрил, так как не знал, что в комнате Освальда на Норс Бэкли-авеню занавески уже висели.
В тот же день после обеда Освальд зашел в отдел посылок и сделал из коричневой бумаги мешок, чтобы спрятать 6,5-миллиметровую винтовку системы «манлихер-каркано».
Около 17.25 вечера Фрэзиер высадил Ли около дома, где проживали Марина и Рут. В момент появления Освальда Рут дома не было, она вышла в магазин. Марина рассердилась, что муж не предупредил ее о своем приезде. Ведь они договаривались, что на неделе он ее с дочерьми беспокоить не будет. К тому же в понедельник, 18 ноября, Марина впервые решила позвонить Освальду, ей ответили, что человек по фамилии Освальд не проживает до адресу Норс Бэкли-авеню, 1026. Дело в том, что в меблированных комнатах он жил под вымышленным именем, о чем не поставил в известность жену. На следующий день, во вторник, Ли позвонил жене и сообщил, что хозяйка пансиона и соседи знают его как мистера Ли О. Х., то есть там свое имя он использовал как фамилию.
Ли очень рассердился на Марину за то, что она к нему позвонила, а она, в свою очередь, разозлилась, что он живет в Далласе не под своим именем. Во вторник они кончили телефонный разговор в ссоре, и хотя в этот день Ли звонил ей еще несколько раз, Марина отказалась с ним разговаривать.
Теперь, в четверг, Освальд заявил, что приехал мириться, но Марина все еще сердилась на него. Бледный и расстроенный Ли всячески демонстрировал раскаяние. Он несколько раз пытался начать разговор. Он говорил об одиночестве и что ему не хватает общения с детьми. При этом он ругал Рут, эту «долговязую, длинную, глупую женщину», которая, как он полагал, и ссорит Марину с ним. Как знать, не ревновал ли Освальд Марину к миссис Пейн. Марина не слушала его, и Ли еще больше нервничал и злился, но все не уходил. Как свидетельствовала позднее Марина, «он очень старался понравиться мне». Ли даже стал стирать пеленки малышке и всячески демонстрировал свой интерес к обеим дочерям. Но Марина оставалась неумолимой. Она же не знала, что муж приехал проститься в последний раз. Очевидно, Освальд не думал, что после покушения останется на свободе сколько-нибудь долгое время. Ли стал умолять жену сменить гнев на милость, так как ее злость его очень расстраивает. Он предложил Марине уйти от Рут, поскольку, дескать, устал жить один. Ли считал, что их последние ссоры проистекают от того, что, хотя они муж и жена, но живут врозь. Ли хотел, чтобы Марина и дети были с ним, и, если она согласится, он завтра же снимет в Далласе квартиру.
В это время вернулась Рут. Она увидела Ли, игравшего на траве с Джун, и Марину, сидевшую с недовольным видом. Рут удивилась, что Ли приехал в неурочное время. Она поняла, что супруги опять в ссоре, и решила отвлечь Ли, сообщив о предстоящем прибытии Джона Кеннеди в Даллас. Она очень много думала об этом событии.
Рут предполагала, что они с Мариной и с детьми 22-го утром возьмут с собой детей в Даллас и подыщут по пути следования кортежа подходяще место, откуда можно будет хорошо рассмотреть президента. И она вспомнила, что Освальд работает на складе школьных учебников. Вот если бы он завтра был на работе! Тогда они могли бы подняться к нему и хорошенько рассмотреть президентский кортеж. Но школьные учебники в Далласе хранились в двух зданиях, находившихся в разных местах в нескольких кварталах друг от друга. И Рут почему-то решила, что Ли работает не на Элм-стрит, а в другом здании. Поэтому она не стала просить его пустить их с Мариной к нему на рабочее место, чтобы взглянуть на Кеннеди. Если бы такая просьба последовала, Освальд, возможно, не смог бы отказать в удовольствии маленькой Джун, и тогда бы покушение вряд ли состоялось. Так исчез еще один шанс для Кеннеди уцелеть.
Рут же сказала только: «Наш президент приедет в город».
Арестованный Ли Харви Освальд
Освальд на это сообщение никак не отреагировал и молча помог Рут выгрузить покупки из машины. В половине седьмого вечера они пообедали. Освальд ел молча. Потом опять пытался уговорить Марину переехать в Даллас, но она сказала, что останется с Рут. К тому же ей дешевле жить в пригороде, чем в самом Далласе, а эта экономия важна для бюджета семейства, где только что появилось пополнение. Чтобы соблазнить ее на переезд, Освальд пообещал купить ей стиральную машину. Ранее из-за своей скупости он в этой просьбе неоднократно отказывал. Но Марина заявила, что он может потратить деньги, предназначенные для покупки машины, на себя. Муж, по ее словам, «замолчал, уселся перед телевизором, а потом пошел спать».