Улики против Освальда не вызывали сомнений. К утру субботы (23 ноября) его опознали свидетели, а фантазия насчет карнизов для занавесок рассеялась как дым. В лаборатории Министерства юстиции в Вашингтоне подтвердили принадлежность Освальду отпечатков пальцев и обрывков хлопчатобумажной ткани на винтовке, найденной на месте преступления.
К рассвету 23 ноября Освальд был признан бесспорно виновным. Поводов для сколько-нибудь обоснованных сомнений в его виновности не существовало. Поэтому в субботу капитан Фритц в интервью «Нейшнл бродкастинг компани» с гордостью заявил об Освальде: «Мы имеем совершенно железные доказательства, что этот человек убил президента».
Когда ФБР уведомило начальника полиции Карри о заключении экспертов, что почерк на заказном талоне журнала «Америкен райфлмэн», посланном фирме «Клейн», принадлежит Ли Харви Освальду, Карри подробно сообщил об этом на пресс-конференции, передававшейся по телевидению. Директор ФРБ Эдгар Гувер, узнав об этом, был взбешен. Он позвонил в Даллас и предупредил, чтобы впредь улики, добытые его ведомством, не обсуждались публично.
Эдгар Гувер
Шумиха вокруг Освальда подрывала принцип презумпции невиновности и давала его будущим адвокатам определенные козыри при последующем рассмотрении дела в жюри присяжных. Но Освальда по-прежнему делали публичной персоной.
Председатель Верховного суда Эрл Уоррен, наблюдая по телевизору, как оглашаются улики против Освальда, вспомнил, как в одном из южных штатов шериф передал по телевидению признание обвиняемого. И, хотя суд низшей инстанции признал обвиняемого виновным, Верховный суд вынужден был пересмотреть приговор.
Намек Уэйда, заботившегося о собственном пиаре, что Жаклин Кеннеди, возможно, попросят дать показания в техасском суде, привел в ужас многих техасцев, считавших, что это бесчеловечно и что для вдовы президента будет слишком большим потрясением вернуться в город, где был убит ее муж. Об этом говорил, в частности, Джек Руби, и как раз стремлением любой ценой «в память о нашем любимом президенте» избавить Жаклин от страданий, связанных с будущим процессом, он мотивировал свое желание убить Освальда. По мнению У. Манчестера, «всю свою жизнь Джек считал себя мстителем – достаточно было какого-нибудь антисемитского замечания, чтобы он потерял самообладание, а в своем мщении он всегда прибегал к насилию. Руби был физически слабым человеком, прямым и простодушным. Подобно ребенку, он не был способен предусмотреть последствия бурной вспышки, сопровождающейся применением физической силы».
О том, что перевод Освальда в окружную тюрьму состоится в 10 часов утра в воскресенье, 24 ноября, было широко объявлено. Это событие собирались обставить как настоящее телешоу. Сам Ли обе свои ночи в тюрьме спал настоящим сном праведника. Он свою миссию выполнил. Теперь оставалось ждать суда. Я думаю, что на допросах он лгал совсем не из страха. Просто он решил максимально затруднить задачу следствию и суду, продолжая тем самым сражаться с ненавистным ему буржуазным государством.
Сначала полицейское управление Далласа собиралось перевезти Освальда в субботу в 22.00, и в Вашингтоне думали, что так оно и произошло. В адрес убийцы Кеннеди уже неоднократно раздавались угрозы убийства, поступавшие как в полицию, так и в ФБР. Памятуя о традициях линчевания на юге, к ним надо было отнестись со всей серьезностью. В воскресенье утром Соррелз предложил Фритцу вывезти Освальда, не объявляя о времени отъезда, в момент, когда никого поблизости не будет. Эту идею поддерживали и многие далласские полицейские, но окружной прокурор Уэйд очень жаждал солидного телешоу и не хотел обманывать телевизионщиков. Он не верил, что Освальда могут убить, хотя полиция и распорядилась на всякий случай приготовить операционную в парклендском госпитале. Карри и Фритц опасались, что Освальда может похитить «комитет ста» – объединение далласцев, собиравшихся расправиться с убийцей. Поэтому были приняты повышенные меры безопасности по всему предполагаемому маршруту перевозки Освальда. Но никто не ожидал, что опасность затаилась среди репортеров, собравшихся в полицейском департаменте Далласа для съемок этого исторического события. Освальда, пристегнутого наручниками к детективу и окруженного полицейскими с гранатами со слезоточивым газом, и под эскортом других полицейских, вооруженных огнестрельным оружием, должны были доставить в тюрьму, подняв сперва из подвального этажа. Ливел, детектив в штатском, к которому Освальд был пристегнут, по дороге к лифту на пятом этаже в сердцах сказал: «Надеюсь, что тот, кто вздумает в тебя стрелять, будет стрелять не хуже тебя». Освальд в ответ пробормотал: «Никто в меня стрелять не будет». Но не угадал.
В 11.17, за три минуты до того, как Освальда спустили к гаражу, Руби еще был в отделении телеграфа на Мейн-стрит, в 100 метрах от верхней части подъездной дорожки, ведущей к гаражу со стороны этой улицы. Он пересылал 25 долларов двадцатилетней артистке стриптиза Карин Карлин. Сохранился бланк со штампом, где указано именно это время. Чтобы дойти до гаража, Руби потребовалось полторы минуты. Он смог беспрепятственно пройти мимо охранника дорожки, хотя никакого документа при себе не имел.
Когда в 1901 году полиция Буффало переводила убийцу президента Маккинли Леона Ф. Чолгаша из одной тюрьмы в другую, его, чтобы избежать самосуда, переодели в форму полицейского. Но далласские полицейские не догадались так сделать.
Проходя мимо тюрьмы, Руби заметил на тротуаре толпу народа. Позднее он уверял председателя Верховного суда Эрла Уоррена, будто «был уверен, что Освальда уже увезли». Позднее он пытался убедить следствие и присяжных, будто убил Освальда, повинуясь мгновенно возникшему порыву. Но утром, когда ему позвонила Карин Карлин и сказала, что сидит без денег, Руби ответил, что отправит ей денежный перевод, поскольку все равно собирается в деловую часть города. Это говорит в пользу того, что он собирался присутствовать при перевозке Освальда. Предварительное же посещение почтамта позволяло потом выстроить версию о «спонтанном решении».
В полуподвальном этаже Фритц и четверо детективов провели Освальда по полукругу через тюремную контору и ввели в гараж. Более двух десятков репортеров бросились к Освальду, стремясь задать ему вопросы. Засверкали фотовспышки. Освальд успел пройти не более трех метров, когда слева к нему между журналистом и полицейским в штатском протиснулся Руби и выстрелил в него из пистолета, который всегда носил с собой, почти в упор со словами: «Ты убил президента, крыса!» Пуля попала в аорту, печень и селезенку. Полицейские тут же сбили Руби с ног и прижали его к бетонному полу гаража. Он закричал, опасаясь расправы: «Я Джек Руби, вы все меня знаете!» Освальда, у которого началось внутреннее кровоизлияние, унесли обратно в тюремную контору. Карри, докладывавший мэру города, что перевозка началась, вместе с Соррелзом бросился вниз, когда ему доложили, что в Освальда стреляли. Через десять минут он был уже на операционном столе. Первоначально его хотели поместить в операционную № 1, где двумя днями ранее безуспешно пытались спасти Кеннеди, но спохватились, что это будет неудобно с точки зрения истории, и в последний момент переадресовали Освальда в операционную № 2. Но рана была смертельной, и спасти Освальда было нельзя. Внутреннее кровотечение врачам так и не удалось остановить. В 13.07 была зафиксирована смерть Освальда.
Мать и жена Освальда не видели его последних минут, так как в этот момент агенты секретной службы как раз перевозили их из одного отеля в другой. Повторов этого сюжета они смотреть не стали.
Секретная служба похоронила Ли Харви Освальда на кладбище Роуз Хилл в Форт-Уорте, в тридцати милях от Далласа, под вымышленным именем «Уильям Бобо».
После ареста Руби попросил адвоката Тома Ховарда представлять его интересы, но потом заменил его на более известного адвоката из Сан-Франциско Мелвина Белли, согласившегося представлять Руби на общественных началах, то есть безгонорарно, из-за большого резонанса дела. В принципе можно было попытаться трактовать деяние Руби как «убийство без злого умысла» со сроком лишения свободы до пяти лет. Однако Белли хотел доказать, что Руби был неадекватен и у него в семье были случаи психических заболеваний (его мать около года провела в психиатрической лечебнице). В ходе следствия он показал, что Руби сказал, что перед стрельбой он принимал стимулятор центральной нервной системы – фенметразин, но невменяемым или действующим в состоянии аффекта его не признали. Суд не согласился с доводами защиты, и 14 марта 1964 года Руби был признан виновным в преднамеренном убийстве и приговорен к смертной казни.
Руби неоднократно устно и письменно просил комиссию Уоррена допросить его. Только после того, как сестра Руби, Эйлин написала несколько писем комиссии и обнародовала их, члены комиссии прибыли в Даллас для встречи с Руби. Руби несколько раз просил Уоррена, чтобы его отвезли в Вашингтон, где он сможет дать дополнительные показания, так как в Далласе его жизнь в опасности, но Уоррен объяснил ему, что в функции комиссии не входит предоставление защиты свидетелям, что для этого Руби должен обратиться к полиции и ФБР. Руби утверждал: «Я хочу сказать правду, но не могу сказать ее здесь». Он заявил главе Верховного суда, что хочет убедить президента Линдона Джонсона, что не участвовал в заговоре с целью убийства Кеннеди. Можно предположить, что Руби просто хотел попасть в Вашингтон, чтобы еще больше привлечь внимание к своей персоне, а если повезет, то встретиться с самим президентом Джонсоном.
Джек Руби в тюрьме
Руби, будучи осужден к смертной казни, естественно, подал апелляцию. Но тут в 1964 году приведение в исполнение смертных приговоров в штате Техас было приостановлено на целых 12 лет. Руби так и не дождался рассмотрения своей апелляции. 3 января 1967 года он умер от эмболии легочной артерии, вызванной раком легких, в том же парклендском госпитале, где умерли и Кеннеди с Освальдом. Вполне возможно, что как раз с этой болезнью и было связано поведение Руби. Скорее всего, в тот момент, когда он стрелял в Освальда, Руби уже знал свой диагноз – рак в последней стадии и понимал, что жить ему осталось, в лучшем случае,