Тогда Джей оставил хитрости и решил положиться на силу воли. В прошлом ему удавалось побеждать таким образом. Когда он был еще маленьким мальчиком, несгибаемая воля была его козырной картой. С семи лет он постоянно выигрывал у своих сверстников в «гляделки», просто заставляя себя держать глаза открытыми, хотя их жгли слезы, и продолжая смотреть в глаза противнику, пока тот не сдавался. Таков был Джей Марук. Нетопырка – так его прозвали в Храме за дикий, свирепый взгляд.
Но сейчас этого было недостаточно.
Джея это выводило из себя. Вентресс была олицетворением зла. Она была ему ненавистна. Он посвятил всю свою жизнь защите справедливости, поискам истины и знаний, он закалял свой дух, оттачивал тело и разум, как клинок – острый и быстрый.
И все равно этого оказалось недостаточно.
Эта женщина, которая была младше его минимум лет на пять, эта гнусная язвительная киллерша была просто сильнее его, и Джей ненавидел ее за это. Движимый черной яростью, он атаковал Вентресс, обрушив на нее град ударов. Движимый слепой ненавистью, он дал волю эмоциям, как никогда прежде. Джей погнал ее обратно по залитому кровью залу ожидания.
Раздался оглушительный грохот, вся конструкция завибрировала. Джей сделал выпад в прыжке, заставив Вентресс отступать туда, где стояла Макс Лим – добрая, славная спутница, истекавшая кровью возле вырезанной в полу дыры. Она была слишком мягкой и умирала из-за этого, потому что в конечном счете самыми крепкими оказались убийцы.
Вентресс улыбалась. Ее губы шевелились. Разумеется, Джей не слышал ни звука, но он мог прочитать ее слова по губам. «Хорошо, – говорила она. – Давай, семнадцатый».
Вентресс развернулась и почти небрежно прочертила дымную полосу вдоль живота мастера Лим. Женщина-гран рухнула на колени, даже не взглянув на рану. Она смотрела на Джея, и все три ее глаза были грустными, очень грустными. Ее губы прошептали: «Не надо, Джей».
Снова грохот; Джей не услышал его, но почувствовал дрожь через ступни. Подул ураганный ветер – воздух начал стремительно втягиваться в дыру, зиявшую в полу. «Пробоина в корпусе» – подумал Джей.
Из раны на животе мастера Лим поднимался дым, но она смотрела на него не отрываясь.
«Не надо, Джей».
Стало совсем тихо. Спокойно.
И из центра этого спокойствия в груди Джея проросло понимание. Он умрет.
Он умрет здесь. Сейчас.
Чудесного спасения не будет. Чудесного побега не будет. Они оба умрут, Вентресс убьет их, и в глазах Макс Лим стоял вопрос: умрет ли он как джедай или в последние секунды своей жизни все-таки поддастся темной стороне, чтобы остаться с ней навеки?
Потому что сейчас он был практически на темной стороне. По краям центра спокойствия в своем сердце Джей ощущал ненависть. И отчаяние – о да. Преступное недоразумение, противоестественный факт, что Вентресс победила – все было на месте, все причины поверить, что темная сторона сильнее. И поддаться ей.
Рука Джея дрогнула, совсем чуть-чуть. Тело Макс Лим затягивало в дыру. Она больше не могла смотреть на Джея – из последних сил она закрывала своей энергией брешь, не давая воздуху улетучиться.
– Не буду, – сказал Джей и не услышал собственных слов. – Не буду! – закричал он и понял, что Макс Лим – оглохшая и умирающая – каким-то образом услышала его и успокоилась.
Никто никогда не узнает, насколько близко Джей подошел к темной стороне. Никто, кроме Макс, не узнает, что он все-таки не поддался. Через несколько минут они оба будут мертвы, и для Вселенной в целом его выбор не будет иметь никакого значения.
Но для Джея Марука этот выбор значил все.
В течение следующих тридцати секунд он фехтовал красивее, чем когда-либо в жизни; и, когда Асажж наконец сразила его, он улыбался.
Уи был наделен таким феноменальным чувством равновесия, что сумел не упасть на бегу, когда его ударил поток воздуха, который улетучивался в отверстие в полу зала ожидания. Лазутчику повезло меньше. Порыв ветра свалил ее с ног, и девочка покатилась по лестнице. Помотав головой – при падении она крепко приложилась о пол – Таллисибет вскарабкалась на ноги. К тому моменту мастер Лим, похоже, закрыла брешь, а Уи был уже далеко впереди, на полпути к Асажж Вентресс.
Лазутчик бросилась догонять как раз в тот момент, когда Вентресс убила Джея. Мастер Марук поднял меч, чтобы отбить нисходящий удар одного из ее клинков; второй клинок пронзил его в грудь, оставив косую рану. Джей повалился на пол, как сноп скошенного щетинистого проса.
Лазутчик задохнулась, как будто ее ударил лендспидер. Ей даже не пришло в голову испугаться. Джей Марук умер. Учитель, которого она поклялась чтить и защищать. Всего час назад она дулась на него, но когда пришло время настоящего испытания, своим поведением она убедительно доказала, что он был совершенно прав насчет ее неподготовленности. Она упала на лестницу, уронила меч. Она потеряла время, позволив глупому дроиду схватить себя за горло. Один нелепейший прокол за другим, и каждый забирал драгоценные секунды, которые еще оставались у ее учителя.
А теперь он умирал, если уже не умер.
Уи споткнулся и замер как вкопанный.
– Звезды небесные, – прошептал он, когда Лазутчик поравнялась с ним. Его лицо было мертвенно-бледным; он смотрел на Асажж Вентресс не отрываясь. – Это неправильно. Это должно случиться не здесь.
Внизу снова что-то громыхнуло. Ветер больше не свистел сквозь дыру в полу.
Напряженная концентрация оставила тело мастера Лим. Она опустилась на пол возле отверстия, часто дыша.
Вентресс отвернулась от тела Марука и подошла к распростертой Макс Лим.
– Это было благородно, но, кажется, брешь уже кто-то заделал.
С этими словами она всадила меч в грудь женщины.
– Восемнадцать, – добавила она.
С криком ярости Уи бросился на Вентресс, поднимая меч. Та отступила на шаг.
– Не надо, – спокойно протянула она.
Уи атаковал – неуловимо быстро. Она оказалась быстрее. Он сделал выпад: она шагнула в сторону, отвела его клинок и Силой швырнула Уи в билетную кассу. У падавана сбилось дыхание, и он беспомощно обвис, не в силах сделать вдох; его диафрагма судорожно сокращалась.
– Честно говоря, я не жажду тебя убивать, – сказала Вентресс, – но могу убить, если настаиваешь.
Уи с шумом втянул воздух.
– Нет, не здесь, – выдохнул он. – И не сегодня. Ты джедай?
Вентресс сплюнула под ноги.
– Нет.
– У тебя световой меч.
– Мой первый учитель был джедаем. Орден изгнал его, обрек на пытки и смерть. Я в ваш клуб вступать не собираюсь.
Уи засмеялся. Это был недобрый смех. «У него истерика, – подумала Лазутчик. – Увидев смерть мастера Лим, он утратил контроль над собой».
– Обычно в Орден джедаев не вступают. Проклятье, я вот не вступал. Обычно нас просто… призывают на службу.
Вентресс внимательно посмотрела на мальчика, затем бросила настороженный взгляд на Фиделиса, который подошел и встал за спиной хозяина.
– Сила в тебе велика, – заметила она.
– Да, так говорят. У меня любопытный талант, – сказал Уи. – Я вижу в снах будущее. Прошлой ночью, например, мне приснилась моя смерть. И там все было иначе.
Лазутчик ошарашенно уставилась на него. Неудивительно, что утром Уи себя вел так странно.
– Вообще-то… думаю, тебя это должно позабавить, – продолжал падаван, все еще на грани истерики. – Я узнал, что умру от руки джедая. Так что, боюсь, тебе не повезло. – Он сделал паузу. – Но это не значит, что я не могу убить тебя, – добавил Уи.
– Ты этого хочешь?
– Ты убила ту, кого я любил больше всего на свете, – сказал Уи. – Заколола беззащитную. Я бы сказал, у меня очень веская причина жаждать твоей смерти.
– Согласна. – Вентресс изучила свои ногти. – Но ведь ты – настоящий джедай, не так ли? Ты ведь помнишь, как это важно – забыть о привязанностях?
Продолжая наблюдать за ним и – еще более внимательно – за Фиделисом, она принялась расхаживать, сопровождая каждое слово цоканьем каблуков по полу.
– Я хочу сказать, что настоящий джедай не бросился бы в атаку, верно? Настоящий джедай оценил бы ситуацию тактически: подумал бы о своей ответственности за жизнь девушки; подумал бы о необходимости сохранить свою собственную жизнь – жизнь ценного и дорогостоящего агента Республики. Настоящий джедай попытался бы найти мастера Йоду. Настоящий джедай поступил бы как трус, – закончила она.
В ее голосе не было ни тени насмешки. Только задумчивость. Каблуки цокали, будто маятник, выбивая четкий ритм, отмеряя секунды.
– Настоящий джедай оставил бы их тела лежать здесь. – Вентресс с любопытством посмотрела на Уи. – Ты хочешь стать настоящим джедаем?
Он воззрился на нее с ненавистью.
– Я лично не думаю, – сказала Вентресс. Цок, цок. – Ты еще молод. Ты еще не впитал всю их доктрину. И мне кажется, что в глубине души ты знаешь, что учение джедаев – ложь. Разве ты хочешь отнестись с безразличием к тому, что я убила твоего учителя? Хочешь быть кем-то, кому все безразлично?
Цок, цок. Цок, цок. Черные сапожки. Неторопливые шаги. Голос спокоен. На удивление мягок. На удивление взволнован, как будто она видела саму себя в слепой ярости Уи. В испуганных глазах Лазутчика.
– Позволь я расскажу тебе о темной стороне, – тихо промолвила Вентресс. – Так ее называет типичная джедайская пропаганда. Но я дам ей другое имя, – добавила она. Цок, цок. – Назовем ее правдой.
Вентресс остановилась, посмотрела на тело мастера Лим, и в ее глазах промелькнуло что-то похожее на грусть.
– Правда в том, что ее смерть тебе небезразлична. Так и должно быть. Правда в том, что если это не так, то ты живешь ненастоящей жизнью. Правда в том, что принципы, кажущиеся правильными восьмисотлетнему лицемеру, который может жить сколь угодно долго, бессмысленны для нас, простых смертных, которые живут, страдают и умирают в этом мире. Наше время так коротко, так драгоценно, так сладко. Повернуться к жизни спиной, спрятаться в монастырь и приучить себя ничего не чувствовать… Какое мотовство, – сказала Вентресс. Ее голос задрожал. – Какое… кощунство.